— Вам известно, кто на борту? — спросил Вилсон, — и куда направляется цеппелин? — Это грузовая перевозка. Около полусотни ящиков. По документам — крупный скот. Вилсон обернулся ко мне, и я кивнул. То, что я видел в лаборатории, заставляет думать, что именно под таким прикрытием удобно переправлять мутантов. — Куда направляются? — Полуостров Гуррин, инспектор. — Оттуда рукой подать до Огалтерры, — сам себе прошептал Вилсон и тут же велел, — посадите дирижабль. Немедленно! — Сию секунду… Штурман отдал приказ, и рабочие потянули канаты, но в результате усилия они все попадали на землю, и гайдропы[7] вмиг утратили натяжение, опали мертвыми змеями. — На борту обрубили канаты! — крикнул штурман, хоть мы и так это уже поняли. Дирижабль оторвался от мачты и начал разворачиваться. — Проклятье! — Вилсон смотрел на удаляющийся цеппелин в полном бессилии. Найдя в себе силы, он повернулся к штурману, — документы на отправку у вас? Тот кивнул и отошел к будке возле мачты. Вернувшись, продемонстрировал папку. — Что случилось? — этот вопрос задал Финлисон. Запыхавшийся от быстрого бега, раскрасневшийся, он смотрел то на удаляющийся цеппелин, то на Вилсона. — Взять его под стражу! — велел он сопровождающим, и те, конечно же, встали стеной вокруг меня. — Подпись Шермана, — прорычал Вилсон. — Откуда вы знали?! Раздвинув коллег, сыщик накинулся на меня, схватил за пальто и встряхнул, как бульдог свою добычу. — Говорите, или клянусь, я сверну вам шею! — Остановите его! Да что происходит?! — возмущался Финлисон. Я только смотрел на бледное от гнева лицо Вилсона, который готов был воплотить угрозу в жизнь, и соображал, какой из возможных ответов принесет мне меньше вреда, когда вдруг раздался грохот. У нас на глазах из последней гондолы появился черный дым, и в тот же миг вспыхнула корма дирижабля. Задняя часть корпуса почти мгновенно была охвачена огнем. Водород воспламенялся, куски пылающей обшивки летели вниз. Дирижабль задрал нос и начал стремительное падение. — Туда! Срочно! — приказал Вилсон, отпуская меня. И добавил штурману, — зовите медиков! А его под стражу! Последнее относилось ко мне. * * * Местом крушения цеппелина стала равнина, так что никто, кроме пассажиров, не пострадал. Как я узнал уже утром, не было ни одного выжившего. По документам, кроме «груза», на борту был сам доктор Шерман, его малолетний сын и нянька. Мне это все сообщил Вилсон, пришедший к камере. Я снова был за решеткой, и эта ситуация довольно сильно раздражала. Меня не морили голодом, не пытали, но держали взаперти, а в последнее время я вдруг ошибочно предположил, что имею какой-то особый иммунитет перед законниками. В конце концов, за эти месяцы я нарушал закон строго по их указке. — Вы не скажете, откуда вам было известно о дирижабле? — спросил инспектор. Он стоял перед решеткой, заложив руки за спину, и смотрел примерно так же, как при первой нашей встрече. Враждебно и настороженно. — Я уже говорил. Проболтался Патрик, тот самый продажный гад, который сдал меня. Он сказал про лабораторию в штольне. Я отправился туда, столкнулся с Ртутной Крысой. — Он вам рассказал о дирижабле и позволил уйти, а сам взорвался, — закончил вместо меня Вилсон, исказив историю так, чтобы она звучала совсем нелепо. — Не совсем так. — Тогда как же? Этот разговор был лишен смысла. Я не мог сказать Вилсону о Вудроу, а его чутье подсказывало, что от него утаивают информацию. — Хорошо, — Вилсон смерил меня хмурым взглядом, — продолжим позже. Отдохните. Надеюсь, вам достаточно удобно? — Низко и подло, инспектор. — Что вы говорите? — он обернулся, изобразил удивление. — Вы вор. Ваше место в темнице. А побег только усугубил ваше положение. Так что не указывайте мне на низость. — Вы теряете время. До собрания парламентеров осталось совсем немного. Если вы не поймаете Крысу и его нанимателей, быть беде. — Но это уже не ваша забота, Лоринг. Вы свою партию отыграли. После ухода Вилсона я надолго остался один. Не зная, чем себя занять, ходил по камере, разгладил висящее на стуле пальто, умылся, закатал рукава рубашки. После моего побега здесь почистили, убрали все книги, записи, инструменты. Создавалось впечатление, что история повторяется. Ближе к полудню, о котором возвестили настенные часы в вестибюле здания, ко мне пожаловал еще один гость. Ее визита я никак не ожидал. Леди Коллинс была неизменно прекрасна, и даже чуть более резко очерченные скулы и усталость в глазах не портили ее безупречного внешнего вида. — Рад вас видеть, — я склонил голову в приветствии. Перед глазами промелькнул ее образ после предыдущей встречи. Распущенные волосы, тонкое шелковое одеяние. Я прогнал от себя наваждение. Вполне возможно, что леди Коллинс подумала о чем-то похожем, поскольку ее бледную кожу окрасил легкий румянец. — Не могу ответить тем же, — ответила она сдержанно, — но лишь исходя из того, как происходит наша встреча. — Надеюсь, вы понимаете, что я не имел никакого отношения к тому подлому нападению… — Сквайр Лоринг, — строго прервала она меня, — Вилсон приказал разговорить вас. Неужели я сообщила бы об этом, считая вас виновным? Я тяжело опустился на стул, чувствуя усталость не за последние дни, а за годы. Сидеть в присутствии дамы — одна из спорных привилегий заключенного. — Как он? Погруженный в свои мысли, я не сразу понял, о чем она спрашивает. — Генри, — пояснила она шепотом. И добавила, увидев мое замешательство, — на вас его рубашка. Это несколько странно. Я зачем-то посмотрел на свою одежду, хоть и сам отлично знал, из чьего шкафа и рубашка, и штаны, и даже пальто. Моя одежда пришла в негодность, и Вудроу щедро предложил воспользоваться его гардеробом. — Дружеское участие, — натянуто улыбнулся я. — Тсс, не нужно больше ничего говорить. Даже если он помог вам скрыться, пусть лучше это будут только мои догадки. Скажите, все ли в порядке с ним? Он… давно не объявлялся. Последнее Илайн произнесла еле слышно. Не представляю, как ей хватило сил признаться в волнении. Ее беспокойство было легко объяснить. За то время, что я был у Вудроу, он лишь пару раз навестил Илайн в больнице, а затем плотно занялся поисками Ртутной Крысы. И что же ей ответить? Что он погребен под завалами штольни? Или прикончен маньяком, которого когда-то упустил? — Когда мы виделись в последний раз, он был в полном порядке, — сказал я то, что можно было считать не совсем ложью. Илайн кивнула, обернулась через плечо. На лестнице было тихо. Быстро повернувшись ко мне, она сказала: — Вилсон хочет, чтобы вы сознались. Не знаю в чем. Он не говорил. Я пыталась пояснить, что вы на меня не нападали, но он убежден в обратном. Во всех газетах пишут о крушении цеппелина. Похоже, Вилсон как-то связывает вас с этим тоже. Она нахмурилась, взгляд стал пронизывающим. — Лоринг, что происходит? Во что вы впутались? — Не совсем так, миледи. Это вы меня впутали. Илайн покачала головой и с сожалением отошла от камеры: — Я похлопочу о вас, но не могу гарантировать, что меня послушают. Здесь многое изменилось. Финлисона повысили, он теперь равен Вилсону, и даже если бы инспектор захотел, то не мог бы отпустить вас. А инспектор не захочет, я в этом был уверен. Он чувствовал подвох и злился, что не может меня уличить в обмане. Скрывал ли я причастность Вудроу ради него самого? Нет. Наверное, так бы хотела думать Илайн, но у меня были другие основания для скрытности. Во-первых, как только я стану неинтересен Вилсону, меня отсюда отправят в местечко похуже. Возможно, он бы сдержал слово и отпустил бы меня на волю, но не сейчас, когда за ним следит Финлисон. Во-вторых, если Вудроу жив, я все еще рассчитываю получить свой гонорар. Сделка в силе, пока я не убедился в ее невозможности, и глупо рисковать такими деньгами теперь, ничего не выигрывая взамен. Вилсона не пришлось долго ждать, он пришел почти сразу после Илайн. — Леди Коллинс уверена, что вы говорите правду, — сходу сообщил он, приближаясь к решетке. От него пахло табаком и кофе. Обычно моё утро во Дворе Венаторов начиналось с кофе и свежих булок, но не теперь, конечно же. — А это еще одна плохая новость для меня. Мало того, что вы не оправдали доверия, так еще и мои лучшие служащие страдают по вашей вине. Пилсу объявлен выговор после того, как вы изволили захватить его в заложники. За ним теперь пристально наблюдают, поскольку Финлисон убежден, что Пилс вам помог по доброй воле. А леди Коллинс не только пострадала из-за вашего глупого побега, но и, похоже, относится к вам с некоторой предвзятостью. — Как и вы. — Но мы мыслим с ней в разных плоскостях. — Чему я рад. — Не паясничайте. Вы не оставляете мне выбора, Лоринг. Если вы не сотрудничаете, то не нужны сыску, а значит — мне. — Как я могу сотрудничать за решеткой? Выпустите, и я снова примусь за работу. — Вот как? Я спрошу еще раз: кто взорвал дирижабль? — Мне неизвестно.