Сердце стучит, поднимаю глаза. — Благодарю, мистер Фейн, чудесно, — выдыхаю наконец я. Он долго смотрит, ничего не говоря. Словно, что-то хочет сказать и не решается. — Прекрасный матч, — говорю, чтобы прервать затянувшееся молчание, — вы не пострадали при падении? Серые глаза задорно заблестели. О духи предков, он выглядит просто сногсшибательно в этой форме для поло. — Со мной все в порядке, мисс Киара, — отвечает Эдвард, и, сложив руки за спиной, наклоняется, — вы волновались за меня? — вдруг переходит на шепот. В лицо ударяет волна жара, чтобы скрыть охватившее меня волнение, опускаю ресницы. — Мисс Марэ, ваше мороженое, — вернулся тут Мишель, протягивая мне вазочку. — О, благодарю, месье Клер, — улыбаюсь я, про себя желая, чтобы он уже отстал. — Ну что, Фейн, вырвал победу, а? — бросил Мишель небрежно. Эдвард улыбнулся. — Вырвал? Мы победили с перевесом более десяти очков. Это называется разгромить. Эдвард стоял прямо и свободно, сложив руки в кожаных жокейских перчатках за спиной. — Первые два чаккера вели мы, — заметил, явно обидевшийся Мишель, — а дальше… — А дальше удача просто отвернулась от вас, — не щадил оппонента Эдвард. Мишеля англичанин явно раздражал, поэтому не найдя убедительного аргумента, он перевел взгляд на меня: — Мадмуазель Каре, вы пойдете кататься на лодках по реке? — затараторил он на французском. — В такую жару это будет весьма освежающе. — О, будет лодочная прогулка? — обрадовалась я. — Мне бы очень хотелось. — Тогда прошу, — протянул мне руку Мишель. По лицу Эдварда пробежала тень, он двинулся вперед, словно желая оттолкнуть француза. Но тут появилась Тала Вилар и сразу повисла на его руке. — Мистер Фейн, скорее, идемте на причал! Я выбрала чудесную лодку для нас, — потом, увидев меня, бросила, — О, привет, Киара! Как ты? Что-то очень бледная. Не заболела? Эдвард остановил на мне взгляд. Эта глупая болтушка Тала! Ну что за глупости, ничего я не бледная. — Нет, я в порядке, — бормочу чуть слышно. — Ну и отлично! — хмыкнула Тала. — Мистер Фейн, ну идемте же, — и она потянула его за собой. Мгновение Эдвард колебался, но потом все же последовал за ней. Я смотрела ему вслед. Сегодня здесь среди этой толпы есть победители и проигравшие. — А я проиграла, — шепчу. — Мисс Марэ, пойдемте, тоже выберем лодку, — фонтанировал жизнерадостностью Мишель. — Конечно, — улыбнулась я. На причале собралась толпа из дам и джентльменов. Я разглядела и Джию с мистером Томпсоном, уже сидящих в одной из лодок-лонгтейлов с навесом из пальмовых листьев. Сестра помахала мне рукой, приглашая к ним. Но я пожала плечами и показала на стоящего рядом Мишеля. Глаза Джии округлились от удивления, она повернула голову. Знаю, что она смотрела на соседнюю лодку, в которой расположились Тала Вилар и Эдвард. — Мадмуазель Марэ, прошу, наша лодка, — произнес француз, подавая мне руку. Я опустилась на скамью и раскрыла над собой китайский зонтик, который прихватила из дома. Нет, сегодня я буду отдыхать и веселиться. Вдыхать аромат благовоний, зажженных на носу лодки, любоваться изумрудными холмами на фоне синего неба. Я не буду думать об Эдварде, об отце, о том, что ждет меня впереди. Жажда жизни охватила меня целиком. К счастью, мой спутник был весьма словоохотлив, так что скучать мне не пришлось. Мишель то и дело шутил, рассказывал забавные истории. Лодки одна за другой скользили вниз по реке. Прогулка должна была составить всего минут сорок, и затем все возвращались обратно. Темный, сухопарый лаосец в набедренной повязке управлял нашей лодкой. Через пару минут от страшной жары захотелось пить. Словно угадав мои желания, Мишель протянул мне кокос с торчащей в ней соломинкой. — За Францию! — поднял он свой кокос и улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. — За Францию, — отвечала я. Мы шутливо чокнулись нашими кокосами, и я начала пить ароматное молоко. Закрыла глаза, подставляя лицо легкому ветерку, треплющему мое муслиновое платье персикового цвета. Мы доплыли до места, где все лодки должны были разворачиваться, как тут раздался резкий звук сирены и затем шум стрельбы. Мы с Мишелем вскочили с места и уставились туда, откуда шел звук. Вверх по реке на всей скорости плыла баржа, ее преследовали патрульные катера с французским флагом. — Что это такое? — недоумевала я, следя за погоней. — Преследуют опиумных контрабандистов, — сразу догадался Мишель. — Далеко не уйдут. От наших не убежишь. Так и есть, катера уже заходили с левого борта баржи, но отчаянные лаосцы не хотели сдаваться. Рулевой резко повел баржу в сторону, и теперь она неслась прямо на наши лодки. А точнее на нас с Мишелем. Послышались крики, голоса, сирена завыла еще громче. Глаза мои расширились от ужаса, и не успев даже вскрикнуть, я упала в воду, а сверху на меня навалилась лодка, ударяя по затылку. В глазах потемнело, и я потеряла сознание. Не было ничего перед глазами, только изредка плыли разноцветные круги, словно гало вокруг солнца. О великий Будда, я умерла? Моя жизнь оборвалась так рано? Всего в двадцать лет. Я ничего не успела. Не успела увидеть мир, не успела поплавать на большом теплоходе, не успела увидеть свадьбу Джи и понянчить ее детей. Не успела сказать Эдварду, что люблю его. Уже давно люблю. С первой встречи. С первого взгляда. — Киара! — кто-то звал меня. — Очнись! Медленно открываю глаза, вижу голубое небо и качающиеся надо мной стебли тростника. Фокусирую взгляд и вижу лицо. Я узнаю его. Лицо Эдварда Фейна. Его грудь быстро вздымалась, с волос и подбородка капала вода, а в глазах застыло отчаяние, такое неистовое, такое глубокое, словно он потерял весь мир. — Почему ты так смотришь? — спрашиваю хрипло. И тут же серые глаза меняют выражение. Теперь в них смешались сразу облегчение, растерянность, волнение. — Киара! — восклицает Эдвард и прижимает к себе, так что у меня перехватывает дыхание. — Что произошло? — Ты упала в воду, — отвечает. — Можешь подняться? — Думаю, да. Теперь я стала приходить в себя. Мы лежали у реки среди зарослей тростника. Эдвард склонялся надо мной, мокрая рубашка прилипла к его телу, так что были видны очертания мускулов на руках. Он взял меня под плечо, второй рукой поддерживая за талию, и мы стали выбираться из тростника. Едва мы вышли, Эдвард усадил меня на траву и стал внимательно осматривать. — Ты видимо получила удар по голове, поэтому начала тонуть, течение отнесло тебя вниз по реке. Он говорил и говорил, щупая пальцами мой затылок, поворачивая голову на бок. Я же была немного оглушена, чувства мои притупились. Я смотрела на свою левую босую ступню. Ну вот, мои любимые туфли. Я их потеряла. Вздыхаю. — Киара? — позвал Эдвард, беря за подбородок и с тревогой заглядывая в глаза. — Ты в порядке? Качаю головой. По лицу Эдварда пробегает испуг. — Нет? Что-то болит? Говори, где. — Левая нога, — бормочу, сама не зная что. Эдвард тут же кидается к моей ступне и аккуратно трогает руками за тонкую лодыжку, украшенную браслетом. Зачем я его надела? Индийский браслет совсем не сочетается с современным платьем. Какая-то ерунда лезла мне в голову. — Перелома нет, — выдохнул с облегчением Эдвард после осмотра. — Сильно болит? — Нет, не болит. Эдвард удивляется. — Ты же говорила, что болит. — Нет, просто моя туфля. Я потеряла ее. — Туфля? — повторяет, поднимая бровь. Долгая пауза, в течение которой глаза Эдварда меняли свое выражение от растерянности до веселой иронии. — Ну да, — киваю как ни в чем не бывало. — Мои любимые. Он поднимается, и, отвернувшись, начинает хохотать до слез. Меня это почему-то ужасно злит. — Эти туфли я купила в Индии. Таких уже и нет, — говорю недовольно.