– Конечно, моя дорогая, – ответил я. – Я не оставлю тебя против твоей воли. Я надеялся, что Хаустоффер захочет позаботиться о ней, ибо не представлял себе, как я смогу это сделать. Ведь они принадлежали к одному виду, и я знал, что в них должно заговорить чувство общности. Назову это иначе: зов крови. Оба они были особенными существами, и я надеялся, что девушка будет намного счастливее в замке барона, чем со мной. * * * История любит повторяться. Мы остановились в той же гостинице, что и раньше. Её интерьер выглядел ещё хуже, чем я запомнил, и люди воняли, как будто их полили помоями. Свечи нещадно коптили, окутывая всё выедающим глаза дымом. Когда я отвёл вампиршу в комнату и спустился, в переполненном зале я заметил Иоахима Кнотте – командира гвардии господина барона. Я узнал его с первого взгляда, ибо он тоже мало изменился с нашей последней встречи. Только приобрёл больше седых волос, раздался в поясе и немного округлился живот. – Инквизитор! – Воскликнул он. – Кого я вижу! Я подал ему руку, и он пожал её с такой силой, будто хотел вырвать из плеча. – А вы постарели, инквизитор. Больше морщин, больше серебра в волосах... – О, это просто свет так падает, – ответил я. – На этот раз вы приехали без красавчика? – Спросил он, и я догадался, что это Курнос произвёл на него столь неизгладимое впечатление. – Вместо него у меня спутница, – сказал я. Когда он начал оглядываться по сторонам, добавил: – Она спит в комнате. – Молодая? Красивая? – Как поживает барон? – Проигнорировал я его вопрос. – Если честно и между нами? – Как между друзьями, – сказал я, и мы оба усмехнулись. Нетерпеливым жестом он согнал людей, сидящих в углу корчмы, и мы заняли их места. – Приходит время уйти со службы, инквизитор, – вздохнул он. – И так же, как я, думает большинство моих людей. – Почему это? – Потому что я не люблю, когда в моём присутствии слишком часто убивают без существенного повода. Я приподнял брови. – Не поймите неправильно мои слова, мастер Маддердин, – продолжил он. – Я не вижу особой ценности в человеческой жизни и не раз, и не два, Боже мне помоги, её обрывал. Но я никогда не убивал за то, что кто-то бормотал в моём присутствии, или за то, что, спускаясь с седла, встал сапогом в коровье дерьмо, или что стог сена был неровно уложен, или что вода из колодца слишком отдавала железом... – Всё настолько плохо? – Плохо? – Фыркнул он насмешливо. – Плохо – это когда сапоги жмут. А здесь готовится восстание. Неделя, две, и крестьяне взбунтуются. Они только ищут кого-то, кто их поведёт. Кого-то, кто покажет им, сколько их. И тогда горе всем нам... Я понял в этот момент, что этим человеком могу быть именно я. Разве не лучше будет мне пообщаться с бароном, когда у меня за спиной будет сто топоров и вил? Поднять недовольных крестьян мне было бы легче, чем вытащить нож из ножен. Однако это шло бы вразрез с законом. Хаустоффер был хозяином этих земель, и бунт против него означал бунт против установленного порядка. Мне было интересно, не рассчитывал ли Кнотте именно на то, что я поведу людей на замок барона. Безусловно, этого я делать не собирался. – Твой господин поручил мне одну миссию, и смею утверждать, что, хотя бы отчасти, я её выполнил, – сказал я. Он посмотрел на меня мрачным внимательным взглядом. – Возвращайтесь, – посоветовал он. – Вам нельзя здесь находиться. – Я не могу, – сказал я с искренним сожалением. – Поверьте, не могу. – В таком случае, будьте осторожны, – он наклонился над столом, – ибо в этом замке не помогут вам ни чёрный плащ, ни серебряный крест. – Вы думаете, что он сошёл с ума? – Интересно, был ли он когда-нибудь нормальным. – Кнотте поморщился. – Нас он оставил в покое, потому что знает, что я не позволю ему тронуть ни одного из моих людей, а если он убьёт меня, они тоже уйдут. – Он, наверное, увидел мой насмешливый взгляд, потому что сразу же добавил: – Уйдут отнюдь не из чувства преданности, а из-за страха, что они будут следующими в очереди. – Так почему вы его попросту не зарежете? Его лицо исказилось гневом. – Я наёмник, мастер Маддердин, но я не убиваю людей, которые меня нанимают. Это вопрос профессиональной чести, но я не знаю, в состоянии ли вы это понять. – Честь, – повторил я за ним. – В данном случае это лишь пустые слова, господин Кнотте, которыми вы прикрываете свой страх. Я думал, что он взбесится, но он только склонил голову. – Может, и так, может, и так, – признал он тихо. Это обеспокоило меня гораздо больше всех сказанных ранее слов. – Я бы сдался, если бы начался бунт, – произнёс он, что только подтвердило мои ранние догадки. Властям понравилось бы такое решение вопроса, вместо сгоревшего замка, опустевших деревень, заброшенных домов, император предпочёл бы голову злого барона. Хотя бы из-за того, что это не остановило бы приток налогов, а бунт подавили бы дворяне, такие, как Кнотте, которые, впрочем, сразу же перешли бы в распоряжение Светлейшего Государя. Иоахим производил впечатление порядочного человека, поэтому я решил ему довериться. – Если я не вернусь, сообщите в Инквизиториум, – попросил я. – Вы сделаете это? Он посмотрел на меня без выражения. Я не мог ничего прочесть в его взгляде. – Донёсший получает часть имущества осуждённого, – пояснил я. – А за убийство инквизитора не предусмотрено другого наказания, кроме смерти под пытками. Вы сможете заработать много денег. Он покивал головой. – Если не вернётесь, донесу. И не ради наживы, поверьте. Я поверил. – Берегитесь, – предупредил он. – Он опасен. По настоящему опасен. – Опасен здесь я, господин Кнотте, – сказал я снисходительным тоном. – А Хаустоффер всего лишь гнусен. Но я приехал не для того, чтобы наказывать его за уголовные преступления. Разве меня может волновать, что он убивает селян? Пусть заплатит виру, а если это свободные люди, пусть отвечает перед судом. Мне нет до этого дела. – А говорите о себе, что несёте закон и справедливость, – фыркнул он. – Чего вы от меня хотите, господин Кнотте? – Спросил я усталым голосом. – Я не паладин на белом коне, и я пришёл не для того, чтобы навести здесь мир и порядок. Я не собираюсь вознаграждать достойных воинов или наказывать плохих богачей. Я всего лишь инквизитор, и занимают меня лишь вопросы веры. Если бы барон был еретиком, я сам отправил бы его на костёр. Однако, если он правоверный христианин, то моя роль в этот момент заканчивается. Я не меняю мир, господин Кнотте, ибо Бог одарил меня столь великим смирением чтобы я знал, что это невыполнимая задача. Мы долго молчали. – Если бы у меня было столько сомнений, сколько у вас, я давно бы бросил службу, – сказал я в конце концов. – Я заеду за вами утром, – отозвался он через некоторое время. – Будьте готовы. Не знаю почему, но последние два слова прозвучали как-то двусмысленно... Так или иначе, я собирался подготовиться к визиту. * * * Барон Хаустоффер выглядел точно так же, как я его запомнил. Только когда я посмотрел в его глаза, они показались мне омрачёнными безумием. Но, быть может, я излишне дал волю воображению и слишком доверял словам Кнотте? – Мастер Маддердин, – сказал он. – Я не думал, что когда-нибудь ещё вы захотите воспользоваться моим гостеприимством. У него был странный голос. Будто он старался говорить чётко и медленно, боясь, что если он позволит разогнаться словам, то они польются против его воли, и он уже не в состоянии будет их контролировать. – Я обещал, что как только что-то узнаю, не замедлю представить соответствующий отчёт господину барону. – И что вы узнали? Вдруг вампирша сделала шаг вперёд. – Я знаю тебя, – прошептала она. Хаустоффер внимательно смотрел на неё. – Ты был там. Спал. – О чём она говорит? – Спросил он резко. Я молча закатал рукав её рубашки и показал барону знак змея и голубки, вытатуированный на плече. Он сиял ярким блеском, а рисунок, казалось, жил собственной жизнью. Барон схватился за нож и разрезал рукав своего кафтана. Змей и голубка на его плече также сияли, и я почувствовал невидимую связь, соединяющую их с татуировкой девушки. В этот момент не оставалось сомнения в том, что оба они являются существами, отмеченными одним и тем же клеймом, одной и той же силой. – Она видела всё, что произошло на вершине Голгофы, – объяснил я. – Она смотрела на казнь Господа нашего, а потом потеряла сознание. Я не сомневаюсь, что она во многих отношениях похожа на господина барона. Невероятно сильная и быстрая, наделённая жаждой крови... – Это же селянка, – поморщился он.