– Итак, слушаю вас, – сказал Пласковский. – Мы расследуем обстоятельства гибели Василия Дмитриевича Цветкова. Хотелось бы знать, каким ядом он был отравлен. Пласковский взмахнул руками: – Извините, я даже не знаю, что он был отравлен. Да, отравление. Но был отравлен и отравился – разница есть. – Вы хотите сказать, что у Данилова подавали отравленный салат «Цезарь»? – съязвил Шкадов. – Какой «Цезарь»? – удивился главврач. – Такого там и не было, насколько я помню. – Не было. Наверно, – согласился Шкадов. – Зато вы были. И немного поработали официантами, а может и поварами. Вы лично. И кто еще с вами был. – В каком смысле поработал? – растерялся Пласковский. – В прямом. Перед тем, как Василий Дмитриевич скончался. И в ядах вы разбираетесь, наверняка. Вы же медик. Так какой яд вы ему подложили? – Молодой человек! Что вы себе позволяете!? – Пласковский побелел. – Не позволял бы, если бы не знал точно, – слегка блефанул Дмитрий. – Итак, я вас слушаю. Или вы хотите давать показания официально, будучи задержанным? Дмитрий опасался, что собеседник сейчас закроется и начнет требовать адвоката. Как действовать тогда, Шкадов понимал приблизительно. Но понимал и то, что дожимать врача надо сейчас. – Итак, вы взяли вино и закуски и… – Это Ветров. Он любит шутить, – сказал Пласковский, тяжело вздохнув и глядя в сторону. – Говорит, давай сами отнесем. Я не хотел, но он не очень …не очень добрый человек. Точнее, он нормальный, но иногда на него находит. Я не стал спорить, взял вино, рюмки на поднос. А он тарелочки с закусками, и мы пошли. – А потом что? – Посмеялись все. Мы тоже сели за стол. Выпили. Ну, а потом… Василий Дмитриевич. Ну, вы сами знаете. – Вы ему наливали? – Нет. Не помню. Они сами наливали. Кто хотел. Или Ветров. Не помню. Честно. – А когда ему плохо стало, вы помощь ему не оказывали? Вы же врач все- таки. – Да. Сначала сказал, чтобы скорую срочно. Я подумал, что сердце. Он не очень здоровый человек был. Соответственно, пытался реанимировать. Но он очень быстро… Не мгновенно, но почти. – Так какой это яд был? – А мне, откуда знать. Я его не травил, – в этот момент Шкадову показалось, что и главврачу может стать плохо. Он решил слегка переменить тему. – А перед этим вы ничего не заметили необычного, странного? У Ветрова, например. В его поведении. – Что там странного может быть? Все знают всех. Ветров? Запомнил только, что они с Чигаревым куда-то выходили. Почему-то по заднему коридору, к балкону. Есть там такой, в сад выходит, почти к забору. – Может покурить? – Там курительный салон есть. Зачем им зимой на балкон? – Владимир Иванович, а о чем разговор вообще шел в тот вечер? – Как обычно. О политике, новости обсуждали. – А что конкретно? – Молодой человек, – Пласковский, кажется, начал немного приходить в себя, – конкретные разговоры там ведутся отдельно от гостиной. Там же ведь, напомню вам, и жены были. Можно в библиотеку выйти, в бильярдную, в ту же курилку. – А были люди, которые Цветкова не любили? – Нет, – главврач помотал головой. – Явно нет. Он мужик спокойный, большой дипломат. Никому ничего плохого не делал. Явно. – Хорошо. И заключительный пока вопрос. А как ваше общество относится к нынешнему руководителю региона? Пласковский опять замолчал, взял паузу и посмотрел в потолок. – Они люди государевы, – наконец произнес он. – Кого пришлют, с тем и будут. Спорить себе дороже. – А вы? – А мне вообще до лампочки. Поможет медицине – спасибо скажем. Не поможет – сами будем крутиться, не привыкать. – Данилов помогал? – Помогал. Когда мог. Но вы же обещали, что вопрос последний, – буквально взмолился Пласковский. – Обещал. Поэтому откланиваюсь. И просьба: разговор у нас был неофициальный и о нем никому не слова. Договорились? Тем более, что я вас уже не обвиняю. На данный момент. Главврач только кивнул. Дмитрий ему совершенно не поверил. Он осознавал, что сунул палку в осиное гнездо. Хорошо это или плохо, Шкадов еще не понимал. Выйдя на улицу, Дмитрий набрал номер Русакова. Тот не отвечал. Шкадов сунул мобильник в карман и задумался. Глава двадцать девятая. Виктор Васильевич Санин сидел на диване и слушал гудки мобильника. Потом они сменились на короткие и на экране появилась короткая эсэмэска «Занят. Перезвоню». Санин взял подушку, устроил ее поудобнее и вытянулся на диване. Чувствовал он себя не очень, хотелось спать, но спать-то как раз по его разумению нельзя было ни в коем случае. Проспишь сейчас, и выбросят, как ненужный хлам. Он думал, вспоминал свою жизнь. Всегда Виктор Васильевич боролся с возрастом. Отгонял от себя любые мысли о том, что пришла зрелость и уже совсем близко старость. Он одевался по-молодежному, вел себя соответственно, женщин выбирал помоложе. Ясно, что он не звезда экрана, поэтому на двадцатилетних только засматривался, а выбирал сорокалетних. В чем-то он все же был реалистом. Хотя далеко и не во всем. Были вещи, в которых Санин ощущал себя лучшим. И хоть и не хотел себе в этом признаваться, боялся, что когда-нибудь ему предпочтут кого-то умнее, ловчее, быстрее, наконец, моложе. Назад старался не оглядываться. Вот сейчас оглянулся, и стало страшно. Санин закрыл глаза, стал задремывать, но потом резко встрепенулся. Посмотрел на часы. Минут двадцать из жизни он все же выпустил. Виктор Васильевич секунду поколебался и снова набрал номер. Он вполне предполагал, что ему никто не ответит, однако к его удивлению услышал высокий, чуть нервный голос: – Ну что ты хочешь? Нам уже доложили. Это вместо приветствия. Санин постарался все же держать себя в руках: – Добрый день. Что именно? – Что ты работать не хочешь. – Вы не правы. Я никогда вас не подводил. Виктору Васильевичу было нелегко сдерживаться, но он умудрялся говорить спокойно и, как ему казалось, веско. Но собеседнику, пожалуй, было все равно, поскольку для себя он уже все решил. – Мы нашли тебе замену. Отдыхай. Ты ж пенсионер уже. – Но я готов работать, – едва сдерживаясь, простонал Санин. – Отдыхай, – повторил собеседник. – И вот еще. Ты много знаешь. Поэтому…короче, веди себя тихо и тогда твою старость ничего не потревожит. Будь здоров. Виктор Васильевич застыл с телефоном в руках. Случилось самое страшное, что могло с ним произойти. Выкинули. Нашли другого. Справедливости ради, такое происходило не впервые в жизни прожженного мастера пера. Однако Санин осознавал, что то было давно, когда и силы, и возможности у него были другие. Он застонал, откидываясь на подушки. Но долго страдать ему не дали. Опять зазвонил телефон. Санин с ненавистью посмотрел на экран. Альбина. Жена. На данный момент, жена. На минуту задумался – отвечать или нет. Потом все же решился. – Да, я тебя слушаю, – сказал он как можно более жалобным голосом. Но ее это не проняло. – Я звоню, чтобы поговорить о разводе. Если ты будешь на этом настаивать… – Я? – Санин слегка растерялся, потом заговорил увереннее. – Да, после такого, что случилось, я думаю, мы не будем вместе. Хотя сейчас мне не до этого. Я только что из больницы. – Так распереживался? – иронично спросила она. – Тебе даже все равно, что со мной произошло, – процедил Санин. – Тогда будь добра, выметайся из моего дома. Я у Ивана. Завтра приеду и, чтоб к этому времени тебя там не было. – Что ты говоришь… – она засмеялась. – Я там прописана. Все через суд. – Я сказал, – произнес Виктор Васильевич и нажал на отбой. Он привык, чтобы последнее слово оставалось за ним. После разговора с женой, Санина обдало горячей волной, в висках застучало. Он прошел в ванную намочил холодной водой полотенце и обвязал им голову. Стало чуть легче. Мысли путались. Виктор Васильевич снова добрался до дивана и опять провалился в короткий тревожный сон. Он проснулся от детского голоса. Приехали Катя с Кириллом. Санин немного поговорил с внуком. Тот сначала обрадовался деду, рассказал об успехах в школе, но надолго его не хватило, и мальчик ушел к себе в комнату. Катя была вежлива, но достаточно суха. Она пригласила Виктора Васильевича за стол, тот немного поковырялся в тарелках, но аппетита практически не было, и он поднялся в комнату к Ивану. Там он сел за компьютер. Тот был запаролен, но отец знал все маленькие секреты сына, и без труда зашел в систему. Впрочем, секреты Ивана Санина-старшего не интересовали. Он зашел на сайт «Честный Ясноборск». Новый пост появился буквально полчаса назад. Речь в нем шла о том, как новый врио губернатора проводил время с некой молодой особой. Автор говорил, что есть и компрометирующие женатого мужчину снимки, но пока он не будет их выкладывать, посмотрит, что будет дальше. Под постом стремительно росло число комментариев. Кто-то ругал автора за то, что тот лезет в чужую частную жизнь, но большинство шутили или злорадствовали. Виктора Васильевича больше волновал стиль написания. Ему касалось, что написано, хоть и бойко, но сухо, неинтересно «без изюминки». Но главное не это, а то, что ему не наврали. Замена, действительно, нашлась. Опять заколотилось сердце и застучало в висках. Но Санин самостоятельно справился с этой напастью. Немного посидел с закрытыми глазами, потом создал новый документ и начал сосредоточенно печатать. Закончив, он нашел в ящике стола флэшку, скопировал туда текст, потом сохранил его в компьютере и распечатал в трех экземплярах. Что делать с бумажными листами, он пока не решил, свернул вчетверо и положил в карман. В это время внизу он услышал голос сына. Спускаться не хотелось. Он приоткрыл дверь кабинета и негромко позвал: – Иван. Затем чуть громче. Через минуту сын зашел в кабинет. –Да, отец. Как ты себя чувствуешь?