Рекс Стаут1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 notes1 2 3 * * * Рекс Стаут Ловушка для матери 1 Как-то в начале июня, во вторник, сразу после одиннадцати утра раздался звонок в дверь. Пройдя в холл, я бросил взгляд через полупрозрачное стекло на улицу и увидел ту самую женщину, которую ждал. У нее были слишком узкое лицо, большие серые глаза и очень ладная фигурка. Разве что руки несколько тонковаты. Я знал, кто это, поскольку она звонила нам в понедельник после полудня и просила принять, а кроме того, мне уже доводилось видеть ее в театрах и ресторанах. Я располагал достаточными сведениями — частью из газет, а частью основанными на слухах, — чтобы вкратце рассказать Вульфу об этой женщине, не наводя дополнительных справок. Она была вдовой Ричарда Вальдона, писателя, скончавшегося месяцев девять назад, — он утонул в бассейне где-то в Уэстчестере. А поскольку четыре его книги стали бестселлерами, причем одна из них — «Больше и не мечтай» — вышла тиражом в миллион экземпляров по пять девяносто пять за штуку, миссис Вальдон не должна была испытывать финансовых затруднений при оплате счета за услуги частного детектива, если бы они ей понадобились. Прочитав лет пять назад «Больше и не мечтай», Вульф ловко избавился от книги — подарил какой-то библиотеке. Более же позднее произведение этого автора — «Его собственный образ», о котором мой шеф был лучшего мнения, — стояло у него на полке. Думаю, исключительно из-за популярности книг Вальдона он и решил оторвать свое грузное тело от кресла, когда я провел вдову писателя в кабинет, а уселся вновь лишь после того, как она расположилась в нашем красном кожаном кресле. Я прошел к своему столу и тоже сел. Не скажу, что я сгорал от нетерпения. По телефону она сообщила, что хотела бы проконсультироваться с Вульфом о чем-то очень личном и конфиденциальном, но по лицу ее не похоже было, что речь пойдет о жизни и смерти. Значит, скорее всего, обычное скучное расследование — какое-нибудь анонимное письмо или пропавший родственник. Поставив сумочку рядом с собой на этажерку, она осмотрелась, на полсекунды задержала на мне спокойный взгляд больших серых глаз и обратилась к Вульфу: — Моему мужу понравилась бы ваша комната. — М-м, — неопределенно промычал Вульф. — Мне нравится одна из его книг, хотя и с оговорками. Сколько ему было лет, когда он погиб? — Сорок два. — А вам сейчас сколько? Это было сказано исключительно мне назло. Он был убежден в трех вещах: что его враждебное отношение к женщинам вообще не позволяло ему объективно судить о представительницах этой половины человечества; что мне не потребовалось бы и часа, чтобы соблазнить любую из них; и что ему легче всего разговаривать с женщинами после нескольких нетактичных вопросов, самым любимым из которых был вопрос о возрасте. Бесполезно было втолковывать ему, что он заблуждается. Люси Вальдон ответила великолепно: — О, я совсем не молода. — Она улыбнулась. — Мне уже двадцать шесть. Именно поэтому я сообразила, что мне нужна помощь, и пришла к вам. Дело в том... Но это строго конфиденциально. — Она посмотрела на меня. Вульф кивнул: — Обычная история. Не беспокойтесь, уши мистера Гудвина — это мои уши. Кстати, насчет конфиденциальности. Надеюсь, вы не замешаны в тяжком преступлении? Улыбка вновь появилась на ее лице и тут же исчезла, однако стало ясно, что она поняла Вульфа. — Ну что вы — с моими-то нервами! Нет, речь пойдет не о преступлении. Я просто хочу, чтобы вы помогли мне кое-кого найти. Ясно, подумал я. Кузина Милдред пропала, и тетушка Аманда попросила свою богатую племянницу нанять детектива. Люси продолжала: — Видите ли, это несколько необычная просьба. У меня дома живет чужой ребенок, и я хотела бы узнать, кто его мать. Я уже сказала, что все должно остаться между нами, хотя особого секрета тут нет. Про ребенка знают моя горничная, кухарка, адвокат и двое друзей — больше никто. Я не уверена, что оставлю ребенка у себя. Вульф хмуро посмотрел на нее: — Я не занимаюсь детьми, мадам. — Разумеется. Но я хочу рассказать вам все по порядку. Ребенок живет у меня уже две недели. А тогда, в воскресенье, двадцатого мая, зазвонил телефон, я сняла трубку, и чей-то голос произнес, что в вестибюле моего дома находится нечто. Я пошла посмотреть, что там такое, и увидела на полу ребенка, завернутого в одеяло. Принесла его в комнату и, разворачивая, обнаружила бумажку, пришпиленную булавкой к одеялу. Она сняла с этажерки свою сумочку, достала оттуда записку и протянула мне, когда я подошел. Я взглянул на бумажку, но не сразу передал ее Вульфу, а пошел вокруг стола, внимательно изучая написанные слова. Это был листок дешевой бумаги размером четыре дюйма на шесть с четырьмя кривыми строчками, составленными с помощью детского набора резиновых штампиков с буквами: «МИССИС РИЧАРД ВАЛЬДОН, ЗАБЕРИТЕ ЭТОГО РЕБЕНКА, МАЛЬЧИК ДОЛЖЕН ЖИТЬ В ДОМЕ СВОЕГО ОТЦА». В углу листка — две дырочки от булавки. Вульф положил записку на стол и повернулся к посетительнице: — Ваш покойный муж действительно отец мальчика? — Не знаю, — ответила она. — Но может быть и так. — Вы считаете это весьма вероятным или просто не исключаете такую возможность? — Скорее, весьма вероятным. — Она закрыла сумочку и поставила ее обратно на этажерку. — Я же говорю, такое вполне могло произойти. — Она сделала жест, как бы невзначай показывая свое обручальное кольцо, затем посмотрела на меня и снова на Вульфа. — Но, как вы понимаете, это должно остаться между нами. — Да. — Видите ли, я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Мы с Диком поженились два года назад — точнее, вторая годовщина свадьбы была бы в следующем месяце. Мы любили друг друга, мне и сейчас так кажется, но, должна признаться, большую роль сыграло то, что он был знаменитостью, а мне хотелось стать миссис Ричард Вальдон. Ну а для него было важным, скажем так, мое происхождение. Моя девичья фамилия — Армстед. Не знаю, имело ли это какое-нибудь значение для него после женитьбы, но тогда он понял, что я просто устала быть Армстед. — Она вздохнула. — До женитьбы у Ричарда была репутация Дон-Жуана, но, возможно, это не более чем слухи. Первые два месяца мы совершенно... — Она запнулась и прикрыла глаза. — Для меня никого не было в мире кроме нас двоих, и, думаю, для него тоже. Я даже уверена в этом. Но потом все стало по-другому. И в последний год его жизни у него могли быть женщины — одна, две или дюжина — не знаю, но могли быть, — я отдаю себе в этом отчет. Поэтому и ребенок мог родиться. Вы понимаете меня? Вульф кивнул: — Пока да. Так в чем же ваша проблема? — Разумеется, в ребенке. Я хотела иметь одного, двоих или даже троих детей — искренне хотела, и Дик тоже, но я решила подождать, отложила на потом. И когда он умер, было, пожалуй, тяжелее всего именно из-за этого: он хотел ребенка, а я решила подождать. И вот теперь у меня появился ребенок. — Она показала на листок, лежащий перед Вульфом. — Думаю, там написана правда. И я согласна, что ребенок должен жить в доме своего отца и носить его фамилию. Обязательно. Но в том и проблема, что я не знаю, действительно ли Ричард отец мальчика. — Она снова сделала жест в сторону стола. — Вот в чем дело... — Фу! — сказал Вульф. — Такие задачки в принципе неразрешимы, и вы прекрасно это понимаете. Еще Гомер говорил, что ни один человек не может знать своего настоящего отца. Да и Шекспир писал, что мудр тот отец, который знает своего ребенка. Ничем не могу вам помочь, мадам. И никто не сможет. Она улыбнулась: