Хвоста, признаться, не было. Я благополучно дошел до дома, но через полчаса заявился Кремер и начал терзать нас. Длилась эта пытка до половины четвертого, потом он увел меня. И я вернулся домой в понедельник после полудня. Паркер принял меры, чтобы меня выпустили под залог, а потом подбросил на своей машине до Тридцать пятой улицы. Я был рад видеть, что в мое отсутствие Вульф не терял понапрасну времени. Он начал читать «Молчаливую весну» Рашель Карсон. Я подождал, пока он дочитает абзац, закроет книгу, заложив пальцем, и вопросительно на меня посмотрит. — Двадцать кусков, — сообщил я. — Окружной прокурор вообще хотел пятьдесят, так что мои акции повышаются. Один легавый чуть не загнал меня в угол с комбинезоном, но я сумел вывернуться. Ни слова не сказал о Сауле, Фреде и Орри, так что полиция не вышла на них и теперь, вероятно, уже не выйдет. Я подписал два разных заявления с интервалом в десять часов — что ж, ради бога. Если нет ничего срочного, я пойду отключусь. Мне удалось лишь часок вздремнуть, и то в компании с охраной. Кстати, что у нас на ленч? — Сладкое мясо под соусом бешамель с трюфелями и кервелем. Свекла и кресс-салат. Сыр бри. — Если останется, вы тоже сможете полакомиться. — С этими словами я вышел из кабинета. У меня есть пять веских причин для того, чтобы удрать с этой работы. Но вот шестая, не менее веская, держит меня. С другой стороны, могу назвать две или три причины, по которым Вульфу следовало бы меня выставить, и десять, по которым он этого сделать не может. Самая главная из десяти причин заключается в том, что без меня он наверняка спал бы в подворотне, а питался из мусорного бачка. Ведь Вульф ненавидит работать. Вслух ни один из нас никогда такого не скажет, но оба мы знаем: не менее половины моего жалованья выплачивается за то, чтобы я не давал ему вконец облениться. Когда я слишком сильно тереблю его, он может спросить, что же я сам предлагаю. Поэтому, вернувшись в кабинет после ленча и вновь застав его с этой дурацкой книжонкой, я ничего не сказал. Если бы я стал тормошить его, он поинтересовался бы, есть ли у меня какие-то предложения, и мне пришлось бы сказать: нет. Пожалуй, никогда еще я не смотрел на будущее так мрачно. Мы выяснили, у кого жил ребенок, но в результате оказались в более тяжелой ситуации, чем в начале. Дальнейшие поиски матери стали почти безнадежными, ведь прошло уже три месяца с того момента, как малыш оказался у Элен Тенцер. Что касается адресов и телефонов, найденных у нее дома, то я потратил на них несколько часов в субботу вечером, и ни один из них не стоил ломаного гроша, а к тому же парни Кремера наверняка уже проверили их. Они ведут расследование убийства. И если можно будет найти хоть что-нибудь полезное в доме убитой, они найдут. Полагаю, к таким же выводам пришел и Вульф. Если полиция выследит убийцу, она тем самым поможет нам найти мать. Разумеется, если убийца окажется еще и матерью подкидыша, Вульфу придется снизить сумму гонорара. Зато это позволит лишний раз не суетиться. А посылать сейчас Саула, Фреда и Орри прочесывать весь округ Патнэм было бы, конечно, пустой тратой денег миссис Вальдон. Поэтому я не стал беспокоить шефа, а он не стал приниматься за работу — по крайней мере, так мне показалось. Но когда без пяти четыре Вульф захлопнул книгу и встал, чтобы отправиться на очередное свидание с любимыми орхидеями, он вдруг сказал: — Не могла бы миссис Вальдон приехать сюда к шести? Должно быть, это пришло ему в голову несколько часов назад, не исключаю, еще до ленча, поскольку во время чтения он не принимает решений. Однако он тянул до последней минуты. Ведь предстояло не просто работать. Гораздо хуже: предстояло разговаривать с женщиной. — Постараюсь узнать, — ответил я. — Пожалуйста, выясни. Если она не сможет к шести, пусть придет к девяти. За нашим домом может быть установлено наблюдение. Поэтому входить придется с черного хода. Он вышел, а я пододвинул к себе телефон. 8 Попасть в наш дом через заднюю дверь несколько сложнее, чем через парадную, хотя и ненамного. Если вы повернете с Тридцать четвертой улицы в узкий проход между двумя зданиями, то вскоре упретесь в добротную деревянную калитку футов семи высотой. На калитке есть ручка, задвижка и кнопка, и если вы явились незваным, а ключа к замку фирмы «Гочкис» с собой не взяли, то, для того чтобы войти, вам потребуется некое подручное средство, скажем, колун. Но если вас ждут и вы постучите, то калитка откроется, как, например, для Люси Вальдон в понедельник вечером в начале седьмого, и вас поведут вдоль кирпичной стены, потом вы спуститесь на четыре ступеньки, зайдете в дом, подниметесь на двенадцать ступенек, а дальше, если захотите попасть на кухню, повернете направо, а если в кабинет или к парадному входу — тогда налево. Я проводил Люси в кабинет. Когда мы вошли, Вульф едва заметно кивнул, сжав губы. Он без энтузиазма наблюдал, как она ставит сумочку на этажерку, вешает свою накидку из собольего, если я не ошибся, меха и садится в красное кожаное кресло. — Я уже извинилась за опоздание, — сказала она. — Я не знала, что Арчи придется ждать меня там. Плохое начало. Не хватало еще, чтобы она Вульфа назвала Ниро. Никто из клиентов пока не осмеливался на такое. А вот обращение «Арчи» означало для него, что либо наша клиентка позволяет себе излишние вольности, либо это я уже позволил себе что-то. Вульф испепелил меня взглядом, повернулся к ней и вздохнул. — Видите ли, — произнес он, — мне не нравится наше теперешнее положение. Я не привык обращаться за помощью к клиентам. Взявшись за работу, я рассчитываю только на свои силы. Но обстоятельства выше меня. Вчера утром мистер Гудвин обрисовал вам сложившуюся ситуацию? Она кивнула. Предположив, что этот кивок означает не только подтверждение вчерашнего разговора, но и ее согласие называть меня мистером Гудвином, Вульф несколько успокоился и откинулся на спинку кресла. — Но, допускаю, он не вполне ясно обрисовал вам ситуацию. Мы попали в западню. Очевидно, проще всего было бы выполнить ваше поручение, выяснив, откуда взялся ребенок. Что мы и сделали. Но попали в тупик. Элен Тенцер мертва, и это направление поисков оказалось полностью закрытым. Вы понимаете меня? — Вроде да. — Если у вас остались какие-нибудь сомнения, выбросьте их из головы. Пытаться сейчас выяснить, как, откуда и кто принес ребенка к Элен Тенцер, было бы просто неуместно. Это работа для полиции, имеющей права и целую армию обученных людей, среди которых есть даже несколько компетентных. Но не для нас с мистером Гудвином. Пусть полиция и поломает голову, раз уж она непосредственно занимается расследованием убийства. А нам пока придется оставить Элен Тенцер, особенно учитывая то обстоятельство, что не она подложила ребенка в ваш вестибюль. — Откуда вам это известно? — Люси нахмурилась. — Чисто логический вывод. Не она пришпиливала бумажку к одеялу, и не она заворачивала ребенка. Мистер Гудвин обнаружил у нее дома целую коробку с английскими булавками, но не нашел набора резиновых штемпелей, использованных для изготовления записки. Вывод, разумеется, не окончательный, но я не сомневаюсь, что двадцатого мая Элен Тенцер кому-то передала ребенка либо у себя дома, либо, что более вероятно, в каком-то другом месте. Она могла знать, что малыша подбросят в ваш дом, а могла и не знать. Но в любом случае ей слишком многое было известно о ребенке, и в результате ее убили. — Значит, вам удалось выяснить? — Руки Люси были крепко сжаты. — Неужели поэтому ее убили? — У меня нет улик, но здравый смысл подсказывает это. Есть еще одно предположение: Элен Тенцер не только не оставляла у вас ребенка, но и понятия не имела о том, что от мальчика хотят избавиться. Ведь если бы она знала, вряд ли стала бы надевать на него комбинезон с совершенно уникальными пуговицами. — Погодите минутку. — Люси хмурилась, пытаясь собраться с мыслями. Потом сказала: — А если она хотела, чтобы с помощью необычных пуговиц можно было найти родителей мальчика? — Нет. — Вульф покачал головой. — В таком случае она, сообразив, что ее нашли по пуговицам, совсем иначе встретила бы мистера Гудвина. Нет. Что бы она ни знала о прошлом ребенка, о планах на его будущее не имела никакого представления. И человек, принесший мальчика в ваш дом, видимо, решил, что не оставил никаких улик. Следовательно, этот человек настолько плохо разбирается в детских вещах, что ему и в голову не пришло обращать внимание на какие-то пуговицы. Мы с мистером Гудвином сразу это поняли. — А я — нет. Он пристально посмотрел на нее: — Это характеризует только вас, мадам, но не историю, которую мы расследуем. Меня же беспокоит именно эта история, и теперь нам необходимо не только выполнить взятые обязательства, но еще и избежать обвинения в уголовном преступлении. Если Элен Тенцер убили, чтобы она не смогла ничего рассказать о подброшенном ребенке, — а это почти наверняка так — получается, что мы с мистером Гудвином скрываем улики. Поэтому, как я уже говорил, мы очутились в западне. Я не хочу раскрывать полиции ваше имя и давать информацию, которую вы сообщили мне конфиденциально. Вас, мою клиентку, станут беспокоить, я бы даже сказал, изводить; от этого в первую очередь пострадает моя репутация. Видите ли, я слишком самолюбив и допускаю упреки лишь со стороны других лиц, но не от себя самого. Если же мы с мистером Гудвином утаим ваше имя и полученные от вас сведения, то будет недостаточно просто выполнить наши обязательства по розыску матери. Мы должны будем либо найти убийцу, либо установить, что между убийством Элен Тенцер и ее причастностью к истории с подкидышем нет никакой связи. А поскольку весьма вероятно, что такая связь все-таки есть, мне придется выслеживать убийцу по вашему поручению и за ваш счет. Ясно? Люси перевела взгляд на меня: — Я же сказала — ненавижу убийства. Я кивнул: — Дело в том, что вы не сможете распрощаться с нами просто так. Если откажетесь от поисков, то перестанете быть клиенткой мистера Вульфа, и нам останется только раскрыть полученную от вас информацию. По крайней мере, я поступлю именно так. Ведь я в этом деле — очень важная персона. Быть может, после меня уже никто, кроме убийцы, не видел Элен Тенцер живой. И вы будете иметь удовольствие общаться с легавыми. Пока же имеете дело только с нами. Необходимо сделать выбор, миссис Вальдон. Она раскрыла рот и, не произнося ни слова, закрыла его. Затем повернулась, взяла с этажерки сумочку, вынула какой-то листок, встала и вручила его мне. Я развернул записку, а в ней черным по белому: «Понедельник, Арчи Гудвину Зовите меня, пожалуйста, Люси. Люси Вальдон». Представьте себе эту картину! В кабинете Вульфа в его присутствии его клиентка передает мне записку, которую, как она прекрасно понимает, я предпочел бы ему не показывать. Тут необходима правильная реакция. Я высоко поднял одну бровь — что всегда вызывает у него раздражение, поскольку сам он так не умеет, — положил записку в карман и многозначительно посмотрел на Люси, уже вновь сидящую в красном кожаном кресле. — Только в том случае, если вы останетесь нашей клиенткой, — сказал я ей. — Но я и так ваша клиентка. Ненавижу дурацкие ситуации вроде той, в которой сейчас оказалась, но мое поручение остается в силе. Я посмотрел на шефа: — Миссис Вальдон предпочитает нас полиции. Лестно для нашего самолюбия. Она спросила Вульфа: — Вы говорили, что собираетесь искать убийцу по моему поручению. Вы хотели сказать, что начнете с этого? — Нет, — отрывисто произнес он, глядя на нее не как на женщину, а как на человека, осмелившегося передать мне личную записку у него на глазах. — Это побочная линия следствия, но и ее необходимо довести до конца. Итак, я приступаю? — Да. — В таком случае вам придется помочь нам. Оставим пока Элен Тенцер полиции и возьмемся за дело с другого конца. Рождению ребенка предшествует зачатие. Во вторник вы сообщили мистеру Гудвину, хотя и не сразу, фамилии четырех женщин. Нам нужны еще имена. Мы должны составить список всех женщин, которые могли общаться или общались с вашим мужем прошлой весной, каким бы поверхностным ни казалось вам это общение. Понимаете, полный список. — Но это же невозможно. Я просто не смогу назвать их всех. — Она махнула рукой с обручальным кольцом. — Мой муж встречался с сотнями людей, которых я никогда и не видела, например, я почти не ходила с ним на литературные вечеринки. Мне было там скучно, да и он предпочитал ходить без меня. — Это понятно, — проворчал Вульф. — Вы сообщите мистеру Гудвину все известные вам фамилии. Мы не потревожим этих женщин, а только наведем справки, где они находились, когда родился ребенок. Нашу работу сильно облегчит то обстоятельство, что, когда женщина вынашивает и рожает ребенка, ее привычная жизнь нарушается. Непосредственно мы обратимся разве что к двум-трем из них, а возможно и вообще ни к одной. И прошу, как можно серьезнее отнестись к моей просьбе. — Хорошо. Я постараюсь. — Вы также сообщите мистеру Гудвину фамилии некоторых мужчин; нам пригодится этот список, по крайней мере, частично, но и тут потребуется ваша помощь. Мы начнем с троих или четверых мужчин, а если понадобится, займемся и остальными. Мне надо будет встретиться с ними, причем это они придут сюда, поскольку я никогда не выхожу из дома по делам. Не обязательно приводить их сюда по одному, можно пригласить всех сразу. Вам и надлежит организовать это после того, как мы назовем их имена. — Вы имеете в виду, что я должна буду попросить их прийти к вам? — -Да. — Но что я скажу им? — Вы скажете, что наняли меня для небольшого расследования, в котором очень заинтересованы, и что я желаю побеседовать с ними. — Но ведь тогда... — Она опять слегка нахмурилась. — Арчи просил меня никому ни о чем не рассказывать, даже лучшей подруге. — Да, мистер Гудвин выполнял мои распоряжения. Но, поразмыслив, я решил, что следует рискнуть. Вы говорили, ваш муж был знаком с сотнями людей, которых вам никогда не доводилось встречать. Думаю, сотни — это гипербола, но, если таких людей наберется несколько десятков, мне бы хотелось знать фамилии всех без исключения. Вы сказали, что вам ненавистна сложившаяся ситуация. Давайте отбросим эмоции, мадам. Если бы я знал, как обернется дело: произойдет убийство, я окажусь каким-то образом причастным к нему, и придется искать иголку в стоге сена, я просто не взялся бы за расследование. Но сейчас я обязан встретиться с мужчинами, которые были лучше других осведомлены о жизни вашего мужа и которые могут рассказать о нем нечто такое, чего не знаете вы. Мистер Гудвин назовет вам этих людей, и вы пригласите их сюда, хорошо? Кажется, ситуация, в которой она оказалась, становилась для нее все более невыносимой. — Что ответить, если они спросят, зачем это нужно? — Скажите, что я им сам все объясню. Будьте поделикатнее. А я ни словом не обмолвлюсь о малыше. Думаю, о присутствии ребенка в вашем доме известно гораздо большему числу людей, чем вы полагаете, так что, если кто-нибудь из четверых спросит о мальчике, я счел бы это несущественным. Когда я решу, что сказать им, мистер Гудвин сообщит вам, и если у вас появятся возражения, я их учту. — Вульф повернул кресло, чтобы посмотреть на часы. Оставалось полчаса до обеда. — Вы с мистером Гудвином сегодня вечером должны выбрать троих-четверых мужчин среди самых близких знакомых вашего мужа. Я хотел бы встретиться с ними завтра либо в одиннадцать часов утра, либо в девять вечера. И не забудьте составить список его знакомых женщин. А на один вопрос я бы хотел, чтобы вы ответили сейчас: не трудно вам будет сообщить, где вы находились в прошлую пятницу вечером после восьми часов? Глаза ее слегка расширились от удивления. — В пятницу? Вульф кивнул: — У меня нет никаких оснований не доверять вам, мадам. Но теперь мне придется иметь дело с человеком, который не остановился даже перед убийством. И нельзя на все сто процентов поручиться, что это не вы. Итак, Элен Тенцер была убита в пятницу около полуночи. Где были вы в это время? Люси едва не лишилась дара речи. — Но ведь вы... Неужели вы думаете... — Да, это почти неправдоподобно, но все же вероятность есть. Вам должно льстить само предположение, что вы могли одурачить меня. Она попыталась улыбнуться. — У вас странные представления о том, что может польстить дамам. — Она посмотрела на меня: — А почему вы вчера не спросили меня об этом? — Я хотел да позабыл как-то.