Рен кивнула и перевела взгляд на толпу. Она быстро скользила взглядом из стороны в сторону, стараясь подмечать все, что видит. Они с трудом пробрались через особенно густую толпу отдыхающих и приблизились к небольшой сцене. Впрочем, небольшой она была только по сравнению с огромной главной сценой. Деревянный фундамент ее давно потускнел, был истерт и изогнут – сказывались долгие летние выступления на жарком солнце. Сейчас на древнем полу сцены покачивался и притоптывал джазовый ансамбль, играющий энергичную мелодию. В воздухе танцевала музыка, дразня слушателей дерзким крещендо, чтобы затем взметнуться хаотичной волной звука. Послеполуденный свет солнца отражался от поднятых в воздух инструментов, заставляя трубы и саксофоны сиять, словно чистое золото. С левой стороны сцены, ближе к заднику, Рен заметила полупрозрачное черное облако. Стой Рен дальше от металлической ограды, отделяющей толпу от музыкантов, она бы не смогла его увидеть – и уж тем более, услышать. Облако жужжало – словно гул тысячи пчел, опыляющих поле цветов. Вот только ничего пасторального здесь не было и быть не могло, и это были никакие не пчелы. Этих насекомых привлек суда куда как менее сладостный аромат: они предпочитали гнилостный запах разлагающейся плоти. Не сводя глаз с жужжащих мух, копошащихся на подрагивающих деревянных досках, Рен схватила Леруа за рубашку и потянула. Он немедленно остановился. – Что такое? – спросил он, не глядя. – У сцены, с левой стороны, ближе к задней части. Леруа посмотрел туда и коротко, рвано выдохнул. – За мной. Боком он протолкался к концу заграждения, туда, где на высоком деревянном табурете сидел охранник. Ногой он упирался в перекладину и рассеянно покачивал головой в такт музыке. – Полиция Орлеанского округа, – негромко проговорил Леруа, наклонившись к его уху, и распахнул пиджак, чтобы незаметно продемонстрировать свой значок. Охранник скользнул по нему взглядом и кивнул. Леруа заглянул ему за плечо. – Нам нужно проверить территорию сцены, но так, чтобы люди не начали паниковать. Можете помочь нам с этим, офицер?.. – Блюм, – представился молодой офицер. Он прочистил горло и выпрямился на табурете, затем провел рукой по своей покрытой щетиной щеке и положил ладонь на бедро. – Нет проблем, детектив. Проходите. Я останусь здесь и прослежу, чтобы все сохраняли спокойствие. Леруа хлопнул его по плечу. – Спасибо, мы очень это ценим. Пойдем, Мюллер. Он махнул рукой Рен и ее ассистентке, и все втроем они обогнули сцену с левой стороны. Запах угадывался безошибочно. Вскоре они приблизились к облаку мух, и воздух стал густым и мутным. Ощущение было, словно ты вошел в другую реальность – реальность, наполненную смертью и разложением. Рен опустилась на одно колено и вгляделась в пространство между досками – местами дерево подгнило, обнажая дыру. Под сценой было темно. Довольно быстро глаза Рен привыкли к этому полумраку, и тени сгустились в знакомые очертания фигуры. Скрюченное и неподвижное тело, лежащее практически под самым центром сцены, привлекало к себе кучу мух. Рен придвинулась ближе, и запах стал совершенно непереносимым. – Можно как-то забраться под сцену? – Рен встала, подавив рвотный позыв. – Сзади есть дверца. Рен обошла сцену сзади и остановилась рядом с Леруа – тот уже присел на корточки. Он с щелчком открыл задвижку, а Рен достала из заднего кармана маленький фонарик и включила его. Луч света бросился вперед и замер, обтекая неподвижный объект. Перед ними лежало изломанное тело женщины лет двадцати. Она лежала на животе, вытянув руки прямо перед собой – словно в свободном падении за мгновение до раскрытия парашюта. В глаза Рен сразу бросилось искореженное месиво из плоти и костей на месте правого колена. Она перевела луч фонарика с ног на голову, и на мгновение у нее перехватило дыхание, когда полуоткрытые глаза жертвы зажглись, словно у демона. Они уставились прямо на Рен: смотрели, но ничего не видели. Лицо у жертвы грязное, измазанное грязью, кровью и копотью. Рен выключила фонарик и, присев у маленькой двери, попыталась взять себя в руки. – Это то, о чем мы думали, и выглядит это прескверно, – сказала она. Леруа чертыхнулся себе под нос. – К сожалению, мне придется подойти ближе. Леруа утер лоб тыльной стороной ладони. – Ты же не всерьез думаешь туда полезть? – Совсем я туда залезать не собираюсь, мне просто нужно подобраться поближе, чтобы понять, с чем именно мы тут имеем дело. И похоже, что у нее что-то зажато в правой руке. Рен дошла до конца сцены и остановилась, чтобы легонько ударить ногой по деревянным доскам. Древесина рассыпалась. – Нашла слабое место, – сообщила Рен, оборачиваясь к Леруа. Он подошел поближе и наклонился, чтобы посмотреть, пока она оттаскивала в сторону куски гниющей древесины. Начало образовываться небольшое отверстие. Леруа, подсвечивая себе телефоном, вглядывался в темноту. – Ты уверена, Мюллер? Рен кивнула и быстро собрала волосы в беспорядочный пучок. Затем она достала из заднего кармана пару черных нитриловых перчаток и натянула их на руки. – Полностью. Прикрой меня. Она включила фонарик и зажала его во рту, нырнув в темноту. Пол сцены над головой ходил ходуном, пока она медленно пробиралась к лежащему на земле телу. Здесь было тесно и жарко. Места хватало только на то, чтобы или сесть на корточки, вывернув голову, либо ползти. Рен ползла и ползла вперед, ощущая, как больно впиваются в колени мелкие камешки. Чем ближе она подбиралась, тем яснее становилось, насколько жестоко была убита эта молодая женщина. На теле ее виднелись множество порезов, синяков и ран – включая большую рваную рану на шее. Темные вьющиеся волосы прилипли к лицу и шее, покрытые кровью – как свежей, так и уже давно запекшейся. – Господи, – слово тяжело выпало изо рта Рен, заглушенное зажатым между зубами фонариком. Леруа нетерпеливо ждал у входа, прищуренными глазами рассматривая учененную резню. – Представляю, как там все скверно, – со вздохом сказал он. Рен покачала головой и обернулась через плечо. – В этот раз все особенно жестоко, Леруа. Хуже, чем обычно. – Черт. Я ведь чувствую, что мы почти прижали этого ублюдка. Рен оглянулась на лежащий перед ней труп и перевела взгляд на правую руку женщины, откинутую в сторону, словно тянущуюся сквозь вечность к чему-то недосягаемому. В ее ладони что-то лежало, и Рен осторожно принялась отгибать каждый палец, заставляя закостеневшие суставы разжаться. Ее усилия были вознаграждены: перед ней лежала карта. Размеченные участки, сбоку – легенда с расшифровкой, обозначающей знаменитых обитателей могил. Карта кладбища № 1 Сент-Луиса. – Есть у кого-нибудь пакет для улик? – позвала Рен и полностью развернула карту. Такие выдают туристам, когда они приходят на экскурсию по кладбищу – поглазеть на открывающиеся перед ними достопримечательности. Карта была детализирована до мелочей, включая даже деревья, отделяющие дорожки и аллеи, что расчерчивали Город Мертвых. Рен внимательно обвела их взглядом, пытаясь найти что-нибудь выбивающееся, что-нибудь, что могло бы объяснить, почему эта карта оказалась в железной хватке мертвой женщины. Наконец, Рен заметила маленький алый крестик среди могил, расположенных в центре карты. Непроизвольно она вздохнула. – Что там? – спросил Леруа. – Карта кладбища № 1 Сент-Луиса, на которой красным крестом отмечена точка. Похоже, мертвое тело – не единственный подарок, который он нам сегодня подготовил. – Черт. Ладно, вылезай. Убираемся отсюда и выдвигаемся на кладбище. А это убери в пакет для вещдоков. Прямо сейчас. Рен кивнула и упаковала карту. Крепко запечатав пакет, она бросила последний взгляд на избитое тело жертвы. Вдруг она заметила то, на что сперва не обратила никакого внимания. На правом запястье у жертвы красовались умные часы – кипельно-белые, в совершенно идеальном состоянии. На них не было ни капельки крови или грязи, покрывающей все тело жертвы. Значит, их надели ей на руку уже после наступления смерти – это Рен могла сказать совершенно точно. – Мюллер! Пошли! – нетерпеливо окликнул ее Леруа. Его глаза выдавали, какие мысли крутятся у него в голове: Рен видела, что он уже просчитывает их следующие шаги. Настоящий ветеран труда. Рен отлично чувствовала сомнение и раздражение Леруа, но не позволила этому помешать ее усердной работе на месте преступления. – Я слышала тебя, Джон. Погоди минутку. Она протянула затянутую в перчатку руку, чтобы изучить часы, и осторожно коснулась пальцами экрана. Голубой свет немедленно затопил темное пространство под сценой. Требовалось ввести цифровой пароль. – Отдай мне карту, Мюллер, – рявкнул Леруа, – Идем уже! Она проигнорировала его и отчаянно огляделась по сторонам. Место, которое мгновение назад казалось удушливо тесным, сейчас выглядело пустым и очень глубоким. Рен вытащила фонарик, пошарила ярким лучом вокруг тела, надеясь увидеть что-нибудь – но взгляд ее натыкался только на пыль, грязь и насекомых. Она удрученно вдохнула и опустила глаза. – Мне показалось, что я что-то нашла, – выдавила Рен. Затем, сжимая в руках пакет с надежно упакованной картой, она двинулась обратно к выходу. Их с Леруа взгляды встретились, и она протянула руку, передавая ему карту. Глаза ее задержались на крошечном красном крестике. – Прочитай мне номер надгробия, отмеченный крестом. Леруа приподнял бровь в явном раздражении. – Что? – сердито переспросил он, но все же вгляделся в карту, разгладив пакет, чтобы видеть цифры лучше. – Шрифт тут очень мелкий. Один, пять, ноль… Три. К чему это все? – Один, пять, ноль, три… Один, пять, ноль, три… Один, пять, ноль, три… – бормотала Рен себе под нос, пока ползла назад, к трупу женщины. Рукой в перчатке она коснулась экрана еще раз, и тот вновь ожил. Провела пальцами – снова запросил пароль из четырех цифр. Рен ввела номер, на мгновение замерев, прежде чем ввести последнюю цифру. Задержав дыхание, она нажала «ввод». Блокировка исчезла, и на экране появилось одно-единственное приложение: будильник. – Рен! – крайне раздраженно выкрикнул Леруа. Рен постаралась успокоить колотящееся в груди сердце. – Мы уходим или что? Объясни, что ты там делаешь! – Я нашла что-то, Джон, – наконец, ответила она, обернувшись. – Я нашла на запястье у жертвы умные часы, новенькие, как с иголочки, в отличие от всей остальной одежды. Их точно надели на нее уже после смерти. А номер, который ты мне продиктовал? Один, пять, ноль, три? Это пароль от часов. И сейчас я смотрю на единственное открытое приложение. На будильник. Рен замолчала. Лицо у Леруа вытянулось. Он потер глаза, сунул пакет с картой другому полицейскому. – Сколько осталось времени? Рен перевела взгляд на экран. Единственный будильник был установлен на два часа дня. – Сорок пять минут. – Нам пора. Лэндри, Кормир, Фокс – вы с Уиллом. Осмотрите кладбище. Мы с Мюллер за вами. Взбудораженный, он обернулся к Рен. – Вылезай отсюда и пошли. Рен выползла из-под сцены. В стороне она заметила свою ассистентку и подозвала ее. – Позвони в офис и вызови сюда пару машин, – велела она, и ассистентка тут же взялась за телефон. Рен же бездумно стянула с рук перчатки, отряхнула пыль с брюк и поспешила следом за Леруа. Вместе они пробрались сквозь толпу, образовавшуюся вдоль оцепленного периметра. Люди перешептывались друг с другом, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть происходящее. С дальней сцены все еще доносилась оживленная музыка, но группа, выступавшая на этой сцене, давно уже замолкла. Рен заметила это только сейчас. Глава семнадцатая Когда Джереми увидел, как пуля из его пистолета поразила намеченную цель, он испытал неописуемое удовлетворение. Он с легкостью мог бы попасть и в Кэти, и в Эмили, но игра с ними еще не была закончена. Это блюдо следовало смаковать медленно, кусочек за кусочком. Джереми следил за тем, как Кэти и Эмили бесцельно бегают по заросшей деревьями и кустарником территории. Он держал их в поле зрения – но вместе с тем и позволял думать, что им удалось сбежать на безопасное расстояние. Кэти судорожно вытирала с лица мозговое вещество Мэтта. Занятая этим, она споткнулась и быстро отстала. Кэти – полная идиотка, Мэтт был практически неандертальцем, но хотя бы Эмили – достойный боец. Она привносила в игру вызов.