– Его привезёт кто-то из дома престарелых? Она надеялась, что он назовёт имя той женщины с сумками, но Невилл резко ответил: – Он не придёт сюда. Уехал прямо в Розмаунт. Говорят, ему лучше соблюдать режим. – Ясно. – Рэйчел ожидала, что Невилл хотя бы спросил Даги, хочет ли тот, чтобы его отвезли сразу домой. Даги всегда любил вечеринки, даже после болезни. У них была небольшая вечеринка в Бейкиз после того, как её проект был завершён. Там были Питер и остальные студенты. Один из мальчиков принёс скрипку. Белла укутала Даги и прикатила его на инвалидной коляске по дороге к коттеджу. Рэйчел вспомнилось, как он смотрел на танцы: глаза блестят, здоровая рука отбивает ритм скрипичной музыки. Глава восьмая Рэйчел и Эдди стояли у отеля «Белый олень». Рэйчел ненадолго отвлеклась на чёрную машину, которая проехала мимо них по улице. Ей показалось, что она узнала Энн Прис, сидевшую на пассажирском сиденье, но водителя не разглядела. – Пошли домой, поешь нормально, – сказала Эдди. – Я приготовила суп. Решила, что это тебя подбодрит. – Настоящая мамочка. – Могу, – важно ответила Эдди, – если захочу. Они съели суп на кухне на Риверсайд Террас. – Ну? – спросила Эдди. – Что ты извлекла из этого? – Рэйчел представила, как она задаёт тот же вопрос своей группе по театроведению после поездки в Королевский театр в Ньюкасле. Они отвечают ей такой же неловкой тишиной, как и Рэйчел сейчас, не желая связываться, предпочитая что-то менее абстрактное. – Я не знаю. – Думай! – Эдди, подумала Рэйчел, всегда была и остаётся учительницей. – Я имею в виду, что это нам даёт? – Ничего, – растерянно сказала Рэйчел. – Совсем ничего. – Конечно, даёт. Разве не странно, что там не было никого из её прошлого? Ни старых школьных друзей, ни кузенов. – Была женщина с сумками. – Насчёт неё не уверена. Если она и правда пришла на похороны, почему никому не представилась? – Тогда, возможно, Белла не местная. «Газетт» есть только в Киммерстоне и окрестных деревнях. – Тогда это что-то нам говорит, верно? – Не много. – Во время этих бесед она должна была упомянуть, чем занималась до того, как приехала на ферму присматривать за матерью Даги. – Не уверена. – Если задуматься, все их разговоры были односторонними. Рэйчел рассказывала о своём детстве, о том, каково, когда тебя растит такая современная мать, как Эдди, о своей обиде на то, что не знакома с отцом. Белла слушала, комментировала, но редко припоминала в диалоге что-то из собственного опыта. – Неужели это не кажется тебе странным? – сказала Эдди. – Я имею в виду, не предполагает ли это, что ей было что скрывать? – Вовсе нет, – резко возразила Рэйчел. – Не всем хочется обсуждать травмы из детства с женщиной, которая стоит за тобой в очереди в супермаркете. Эдди проигнорировала оскорбление. – Но большинство выдаёт какую-то информацию о семье, о том, где мы ходили в школу, кем работали… – Думаю, она могла учиться в сельскохозяйственном колледже, – сказала Рэйчел, – изучать садоводство. Или, может, её родители держали огород и продавали овощи. Она разбиралась в садоводстве, но оно ей не нравилось. Говорила, у неё в юности отбило желание. Вот почему она никогда не интересовалась выращиванием овощей в Блэклоу. Я решила, что это из-за ветра или заморозков, но она ответила, что ей в удовольствие купить себе овощей в супермаркете. – Маловато информации. – Извини. Она ценила личное пространство. Возможно, тебе этого не понять. – Уж это мне очень хорошо понятно. – И вновь между ними, хотя никто о нём не упоминал, встал отец Рэйчел. – Она была замужем до этого? – Нет. – Почему ты так уверена? – Она называла Даги своей единственной настоящей любовью. – Это ещё ничего не значит. Люди иногда выходят замуж не по любви. – Белла не стала бы. – Фу! Какая у неё девичья фамилия? Наверное, это ты знаешь. – Дэвидсон. – А Белла? Это сокращение от Изабеллы? Есть ли второе имя? Так я смогу посмотреть в архивах. – Она подписывалась И. Р. Фёрнесс. Не знаю, что значит «Р». – Но мы считаем, что она родилась не здесь. – У неё был здешний акцент, – неуверенно сказала Рэйчел. – Но у меня сложилось впечатление, что она уезжала на какое-то время. Возможно, тогда и растеряла связи с людьми. – Как она получила работу в Блэклоу? Через центр занятости? – Нет. Даги поместил объявление в «Газетт». Она мне об этом рассказывала. Как увидела объявление и внезапно позвонила ему. Белла говорила, что очень нуждалась в работе, иначе у неё бы не хватило мужества. Он встретил её на автобусной остановке и привёз на ферму. Предполагалось, что это будет собеседование, но кончилось тем, что они стали дружески общаться. Я спрашивала Беллу, не чувствовала ли она, что рискует, отправляясь на машине с абсолютно незнакомым человеком неизвестно куда. Она ответила, что уже видела его. – Рэйчел посмотрела на мать. – Знаю. Фу. Очень романтично. Но из-за этого я и решила, что раньше у неё не было серьёзных отношений. Она не успела стать циничной. – Разве Даги не спрашивал рекомендации? – У меня и мысли такой не возникало. Если Белла ему понравилась, ему бы это и в голову не пришло. – Когда это произошло? – Семь лет назад. Старушка умерла два года спустя. Вскоре они поженились. Быстро. Загс. Никакой шумихи. Это было решение Беллы. Думаю, Даги предпочёл бы побольше веселья. – Зачем было ждать, пока умрёт мать Даги? – Откуда мне знать? – Ответ получился раздражённым вскриком. Рэйчел устала от разговоров. – Слушай, мне надо возвращаться. – Она подумала, что ещё может успеть с вечерним подсчётом до сумерек, представила холм в последних лучах солнца, пение жаворонков. – Это обязательно? – Почему ты спрашиваешь? – Ты права. Не тебе нужно задавать все эти вопросы. Нужно поговорить с Даги. – У Грэйс гостит приятель. Думаю, могу отложить дела на утро. – Рэйчел услышала неохоту в собственном голосе. Она предпочла бы быть на холме. – Если не хочешь, чтобы я ехала, могу помочь тебе добраться до Роузмаунта. – Мама! – Рэйчел хлопнула ладонью по столу. – Хватит быть такой чертовски понимающей. – Затем, после паузы: – Не глупи. Конечно, я хочу, чтоб ты поехала. Даги уже был готов ко сну. На нём была пижама в полосочку, словно старомодная тюремная форма, с красным штампом «Розмаунтского частного дома престарелых», лёгкий махровый халат, коричневые тапочки в клетку. Тапочки были перепутаны. У него была своя комната, вполне приятная, с видом на сад, хотя с видом из окон в Блэклоу он не шёл ни в какое сравние. Было очень жарко. Даги взмок. Рэйчел стянула свитер, как только вошла в здание. Снаружи, из коридора, доносился постоянный шум – лязг колясок, споры персонала о ваннах и суднах и о том, что случилось с таблетками миссис Прайс, растерянные и подавленные голоса пациентов. Когда они приехали, Даги смотрел портативный телевизор, стоявший на комоде из пластика, выкрашенного под сосну. Звук был таким тихим, что Рэйчел почти ничего не слышала. Даги, казалось, загипнотизировали размытые мелькающие картинки. Рэйчел поняла, что здесь он считается слабоумным, и разозлилась, подумав о том, что? им мог сказать Невилл. И всё же когда они вошли, стало ясно, что Даги узнал её. Сестру, которая ввела их в комнату, явно поразила быстрая кривая улыбка и похлопывание здоровой рукой по стулу – знак того, что Рэйчел нужно подойти поближе. – У вас посетители, мистер Фёрнесс, – выкрикнула она, словно Даги нарочно её не слушал, и Рэйчел предположила, что это первый раз, когда сестра обратилась к нему напрямую. Рэйчел присела на корточки рядом с ним, накрыла его руку своей. – О, Даги, – сказала она. – Мне так жаль. Сестра глянула на часы, пробормотала Эдди что-то вроде: «Буду у себя, если потребуется» – и вышла. Это был странный разговор, полный столь же напряжённого внимания, как и сеансы психотерапии от Эдди. Даги общался кивками, мычанием, пожатием руки, но они понимали друг друга. Иногда их отвлекали доносившиеся из коридора шаги мягких туфель по начищенному линолеуму, скрип, пронзительный, как крысиный писк в амбаре, подумала Рэйчел, но они быстро возвращались к делу. Выводы сводились к тому, что Белла покончила с собой, и они не понимали почему. – Я хочу разобраться, – сказала Рэйчел. – Ты не против? Возможно, тебе бы хотелось, чтоб её оставили в покое. Даги показал, что не желал бы ничего подобного.