Ветер и морские брызги слегка остудили разгоряченную голову. Свинцово-серые волны с шумом бились о камни, рассыпаясь белоснежной пеной. Преображенец спустился к воде и прошелся вдоль берега, носком сапога пиная мелкую гальку. Разговор с отцом, с одной стороны, делал написание письма ненужным, но с другой… Петр Григорьевич ясно дал понять, что не примет Настю в качестве невестки. Самого Григория это не слишком волновало, он спокойно мог обойтись и без родительского благословения, как и сделал когда-то, попросту сбежав из дома в преображенский полк. Приписав себе два года, Гриша успел принять присягу до того момента, как его обнаружили верные слуги отца. Бутурлин тогда имел долгий разговор с Петром Григорьевичем, а потом лично выдрал незадачливого солдата, но в полку оставил: обратного пути у преображенцев никогда не было. Григорий прикрыл глаза и с шумом вдохнул свежий, все еще пахнущий грозой воздух. В отличие от многих своих знакомых Белов любил Питерсхофф, здесь он чувствовал себя свободным. Сейчас, правда, свобода не ощущалась. Слишком уж зловеще складывались события вокруг. — О чем задумались, Григорий Петрович?? — вкрадчивый голос раздался почти за спиной. От неожиданности Белов подпрыгнул и уже в воздухе начал оборачиваться зверем. Впрочем, графа Шувалова, привыкшего проводить инициации в полку, преображение офицера не смутило. — Перестаньте! — начальник Тайной канцелярии слегка насмешливо смотрел на гвардейца, чьи черты лица все еще расплывались, а за ними проглядывала морда зверя. — Оставьте эти шутки для впечатлительных фрейлин! — Простите, Александр Иванович, — с совершенно серьезным лицом произнес Григорий. — Нельзя же так подкрадываться! Тот смерил шутника одним из своих фирменных взглядов. Поговаривали, что таким взглядом глава дознавателей мог прочитать мысли. Григорий в этом сомневался, ибо читай Шувалов мысли, то и дыба была бы не нужна. Посему гвардеец сделал каменное лицо, точно караульные у ворот, когда государыня мимо изволит идти. Начальник тайной канцелярии вздохнул и покачал головой. — Все во мне врага видите, Григорий Петрович? — ласково спросил он. — Помилуйте, Александр Иванович! — наигранно возмутился Белов. — Разве ж можно вас во враги записывать? Шувалов криво усмехнулся. — Пройдемся, Григорий Петрович, — он мотнул головой в сторону побережья. Белов проследил взглядом: — Отчего бы и не пройтись. — Вы даже не спросите куда. Григорий пожал плечами: — Шпага моя при мне, стало быть, в крепость Святых Апостолов не поведете, а так — погода хорошая, солнышко, вон, светит, отчего же и не прогуляться? Шувалов чуть наклонил голову, внимательно рассматривая собеседника. — Все гадаю, вы храбрец или просто нахал? — Вам виднее, ваша светлость, это вы в людских душах… разбираетесь. К удивлению Григория, замечание даже повеселило Шувалова. — Храбрец и нахал, — усмехнулся он. — Впрочем, что еще ожидать от преображенца? Ну коли вы такой умный, может угадаете, зачем я с вами беседы веду? — Гадают на святках, Александр Иванович, а сейчас лето на дворе, — Белов демонстративно огляделся. За разговором они отдалились к зверинцу, и теперь вокруг никого не было. — Ох, Григорий Петрович, и охота вам так ерепениться? Я ведь только поговорить пришел… Пока что… Гвардеец остановился и внимательно посмотрел на Шувалова. — Странный вы человек, Александр Иванович. Вы ведь хотите знать, что произошло этим утром с Александром Борисовичем Бутурлиным, верно? — Верно. — Так и спросили бы прямо. Но нет, вы подкрадываетесь, на прогулки уединенные зовете, крепостью грозите… — Виноват, Григорий Петрович, — глава тайной канцелярии развел руками, — должность обязывает. — Врете вы, вам это удовольствие доставляет! — непочтительно фыркнул преображенец. — Возможно, — напускная веселость слетела с Шувалова, он пристально посмотрел на Белова. — Так, Григорий Петрович, здесь беседовать будем или в моем кабинете в Питерсбурхе? — Спасибо, что не сразу в крепости, — хмыкнул гвардеец. — Хотя вы правы, в этом деле мы с вами по одну сторону стоим. — Мы с вами всегда по одну сторону стоим, Григорий Петрович. Ведомство, где я служу, ведь приказом Преображенским звалось. Григорий сухо кивнул, эту историю он знал. Созданный для охраны правопорядка, приказ уже при императрице Анне был преобразован в Тайную канцелярию и отделен от полков. А вот Шувалов всегда при Елисавете Петровне был. Белов вдруг вспомнил, что именно граф тогда, еще совсем молодой проводил инициацию и самого Григория. Впрочем, тот день давно смазался в памяти, осталось лишь ощущение близости смерти и дыхания волка где-то рядом. Шувалов все еще ждал ответа и преображенец решился: — Спрашивайте, скажу, что знаю. Шувалов задумался. — Расскажите-ка мне, что происходило до того, как вы увидели Александра Борисовича, лежащим на дороге, — предложил он. — А если мне что надо будет — я вас прерву. — Хорошо. С какого момента? — С того, как вас на заставе Левшин перехватил. Кстати, почему именно он? — заметив, что Белов едва заметно напрягся, начальник тайной канцелярии махнул рукой. — Про зверя, что людей дерет уже наслышан от государыни, так что можете ничего не скрывать! — Хорошо, — Григорий не стал упражняться более в куртуазной беседе, а достаточно сухо изложил события. — Вы уверены, что у запруды действовал не оборотень? — спросил Шувалов, когда гвардеец закончил. — Да. Тело принесли позже, протащили сквозь кусты и свалили. — А в кабаке вы что ели? — Не ели мы, — пожал печами Григорий. — Александр Борисович пиво заказал, так он один, почитай свою кружку и выпил. — А вы почему не пили? — насторожился Шувалов. Григорий пожал плечами. — Какое-то оно кислое было… — он вдруг осекся и ошеломленно посмотрел на главу тайной канцелярии. — Вы думаете… — Скорее всего да. — Но «Красный кабачок» — место известное, сама государыня туда захаживает, да и хозяина все знают. Граф обреченно вздохнул и с укором посмотрел на стоящего перед ним офицера: — Григорий Петрович, вы как дите малое. «Хозяин», «государыня» … Много ли подавальщице надо! Монету промеж грудей сунул, да по… мягкому месту огладил, вот и принесет она нужному человеку нужное зелье. Счастье, что вам пиво то кислым показалось. — Но Сашка Левшин его тоже пил! — Он — молодой, выпил неполную кружку, да и… — Шувалов вздохнул. — Человек он, а не оборотень! — Оборотень преображенцу рознь, — слегка обижено заметил Григорий. Начальник тайной канцелярии скупо улыбнулся. — Как говориться в моем ведомстве: на дыбе все одинаковы… но вы правы, преображенцы отличаются от тех, кто стал зверем, не пройдя полный обряд. Стало быть, в убийствах жителей не замешаны. — Тогда кто и зачем? — Знал бы, Григорий Петрович, не говорил бы с вами, наслаждаясь природой, а давно в крепости допрос вел! — Шувалов чуть прищурил глаза, отчего напомнил Григорию злонамеренного хорька. — Есть у меня мысли по этому делу… Хотите, поделюсь? Только тогда вам еще одну присягу принести придется… — Вербуете, Александр Иванович? — почти весело отозвался преображенец. — Помилуйте, я ж вас не прошу доносить и денег не предлагаю! — А то вы за просто так мыслями делитесь! — Вы умнее, чем я ожидал, — Шувалов досадливо поморщился. — Только не учли один момент: для доносов мне достаточно приказать вам. А я мыслями… отчего ж не поделиться? — А потом за ваши мысли растянут меня на дыбе, да в Сибирь сошлют! — фыркнул Григорий. — Нет уж, Александр Иванович, оставьте все ваши думы при себе. Коли еще что узнаю по этому делу — непременно сообщу, а пока, простите, меня ждут!