– Только если ты уверен. – Я уверен. – Он снял очки и протер их. Том часто так делал, когда высказывал точку зрения и не хотел обсуждать ее дальше. – Итак, куда поедем на медовый месяц? – А мы можем отправиться на острова Силли? – спросила я. – Моя мама часто о них говорила. И возила однажды, когда я была маленькой. Я почти слышала, как она вспоминает с улыбкой: «Мы с друзьями добрались автостопом до побережья, а там сели на паром. Ты была совсем крошкой». Я не знала, что значит «автостоп», поэтому ей пришлось объяснять. Только много позже мне пришло в голову, что, возможно, было не очень разумно проделывать такое путешествие с ребенком на буксире. – Очень милая идея, – сказал Том, перегибаясь через стол, чтобы поцеловать меня в кончик носа. – Совсем как ты. Милая? Никто никогда меня так не называл. Свадьба казалась ненастоящей. На мне было воздушное кремовое платье, которое я сшила сама из красивого шелка и кружев, найденных на рынке. Всю короткую церемонию я ждала, что кто-нибудь ворвется и расскажет Тому про мой поступок. Но никто не ворвался. Я знала, что Том тоже был на взводе. Видимо, из-за небольшой заметки о Чэпмене в деловой газете. Но там не упоминались ни книга, которую тот писал, ни имена Тома или Хьюго. Маленькая Клемми и ее сестра Молли не смогли стать подружками невесты. У обеих болели животы, поэтому их оставили с матерью Оливии. Хотя я и не встречалась с девочками – во время моего единственного визита они спали, – те представлялись мне милыми. – Надеюсь, с ними все в порядке, – с тревогой сказала я Тому. – У меня в двенадцать лет был разрыв аппендикса. Я услышала в голове голос тети: «Не могу беспокоить врача в субботу из-за обычной боли в животе. Тебе придется подождать до понедельника». К тому времени было уже слишком поздно. Я вздрогнула от воспоминания и выкинула его из головы. Плохие времена прошли. У меня теперь новая жизнь. В качестве свадебного подарка Том подарил мне красивое колье, которое принадлежало его матери. – Настоящие бриллианты, – сказал он. «Черт возьми!» – подумала я, разглядывая камни. Вслух старалась не ругаться, ведь Тому это не нравилось. – Оно потрясающее. На самом деле. – Я коснулась шеи. – Но я всегда носила мамин кулон. Том смотрел на меня взглядом маленького мальчика, которому сказали, что ему чего-то нельзя. – Я понимаю, – сказал он, хотя лицо выдавало иные эмоции. – Но подумал, что оно тебе подойдет для особых случаев. – Конечно. Спасибо. – Я надела колье к своему кулону. – Думаю, они хорошо сочетаются, правда? «Брак, – сказала себе, – должен состоять из компромиссов. Я в долгу перед ним после того, что сделала». Потом мы вчетвером поужинали в шикарном лондонском отеле. Никогда в жизни не бывала в таких местах. Официанты кланялись всякий раз, когда обслуживали нас. Я заметила взгляд Хьюго, который тот бросил на меня, когда я уронила на пол морковку, но проигнорировала это и продолжила наблюдать за Оливией, чтобы знать, как себя вести. «Я не принадлежу к их кругу, – думала я. – Что же тогда здесь делаю? Неужели все-таки совершила ошибку?» Потом мы с Томом поехали в Пензанс и сели на паром. Только стоя у борта, я почувствовала себя лучше. – Для меня слишком холодно, – сказал Том. – Может, зайдем внутрь? – Мне нужно подышать свежим воздухом. – Я жадно вдыхала ветер, подставив ему лицо. – Спущусь через минуту. Он поцеловал меня в макушку. – Все, что пожелаете, миссис Уилкинс. Миссис Уилкинс? Имя, как и свадьба, казалось ненастоящим. Но как доказательство на моей левой руке блестело кольцо. Простое золотое кольцо. Том хотел чего-то более утонченного, но и это было идеальным. Довольно многих пассажиров парома тошнило. Но не меня. Я стояла и ждала, пока не показалась земля. Это, наверное, Треско – остров, на котором мы планировали остановиться. – Ты не спустилась, – сказал Том, который поднялся на палубу, чтобы найти меня. – Хотела посмотреть на море, – ответила я. – Взгляни на это многоцветие. Он прищурился. – Оно просто синее. – Совсем нет! – Я рассмеялась. – Тут все оттенки голубого, зеленого и пурпурного. – Ну, раз ты так говоришь. – Он произнес это шутливо, словно подстраивался под меня. Когда мы добрались до маленькой гавани, где на волнах покачивалось множество лодчонок, а рыбаки чинили сети, на меня снизошло странное умиротворение. Воздух был таким свежим. Пахло чистотой, совсем не так, как в Лондоне. Но самое главное – здесь побывали мы с мамой. Возможно, на этом самом месте! Быть может, она так же, как Том, держала меня за руку, пока мы шли от воды к отелю. – Сюда не пускают машины, – объяснил мне Том. – Вот почему здесь так чисто и тихо. Я почувствовала трепет азарта, разглядывая уютный на вид отель из медового камня. Как и другие дети, плохо помнящие родителей, я цеплялась за любую ниточку, которая сохранилась в памяти. Например, запах маминой кожи после того, как она окунала палец в баночку «Нивеи» на туалетном столике. Сколько же мне было лет, когда мы приезжали сюда? Как она смогла позволить себе отпуск? Есть вопросы, на которые нет ответов. – А ты знаешь, – сказала я Тому позже, глядя из постели в окно на маленький корабль на горизонте, – что, когда у художников заканчивались чистые холсты, они часто покрывали их белилами и рисовали новую картину поверх старой? – Неужели? – Он лежал с закрытыми глазами и выглядел так, словно вот-вот заснет. – Иногда искусствоведы могут обнаружить изначальную картину под слоем краски, – добавила я. Том уже тихонько похрапывал. – Люди тоже так могут, – прошептала я. – Невооруженным глазом они выглядят одной картиной, но под ней скрывается совершенно другая. Тишина. – Как бы ты поступил, окажись я такой? – Слова выскочили сами собой. Никакого ответа. Как хорошо, что мой новоиспеченный муж уже спал. – Мы могли бы взять напрокат велосипеды, – предложила я на второй день. – Ты шутишь? – спросил он. – Ведь знаешь, что мои попытки удержать равновесие безнадежны. Я была слегка разочарована, но мы повсюду гуляли пешком. И однажды вечером отправились на пикник в заброшенный замок, где я рисовала плескавшееся внизу море. – Солнце как будто сжигает небо, – сказала я, указав на абрикосовый закат. – Как образно, – заметил Том. – Именно так я думаю, – ответила я, пожав плечами. Кроме прогулок, мы много занимались любовью. Дикой страстной любовью, после которой, обессиленные, пытались отдышаться в постели. Не знала, что могу испытывать такие ощущения. Секс больше не был тем, что делаешь, чтобы доставить кому-то удовольствие или что-нибудь получить. Он был чистым. Честным. Без примесей. И заглушал черные мысли в моей голове. Однажды, когда Том дремал, я одна сходила в симпатичный сувенирный магазинчик и кое-что купила. Увидела на витрине и не смогла устоять. Но не стала никому об этом говорить. – Чувствую себя беременной, – произнесла я, когда мы сели на паром в обратную сторону. – Чего? – спросил Том с тем забавным, недоуменным выражением лица, которое я часто замечала. – Обычно паре на зачатие требуется в среднем шесть месяцев. – Когда ты успел это выяснить? – спросила я. – На прошлой неделе провел небольшое исследование на работе. – Он казался слегка смущенным. – Так что давай не будем считать цыплят до того, как они вылупятся, хорошо? Он слегка застенчиво рассмеялся. – Уловила? Цыплята! Вылупились! – Дело в том, что факты не принимают в расчет материнский инстинкт. – Я вдохнула свежий воздух, чувствуя себя такой легкой и пьянящей, словно была одной из танцующих внизу волн. – Я знаю, что жду ребенка. И подумала: «Как мне повезло», – наблюдая, как мой новоиспеченный муж, покачиваясь, входит в каюту. Это был шанс наладить жизнь. Оставить прошлое позади. Наконец-то завести крепкую семью, о которой я всегда мечтала. Лишь бы Том не узнал правду.