Лицо Эмили посинело. Я опустилась на колени и начала давить на ее грудь руками, отчаянно пытаясь вспомнить правила оказания первой помощи, которым меня учили в школе. Затем я выдохнула в ее рот. Ничего. – Эмили! Помогите! – закричала я. – Кто-нибудь, помогите! Внезапно музыка замолкла. Воцарилась мертвая тишина. Я посмотрела на красивое лицо моей подруги, напоминавшее формой сердечко. Ее поразительно голубые глаза закатились к векам. Изо рта потекла слюна. – Эмили, пожалуйста, не уходи. Сколько ты приняла? – О чем ты говоришь?! – завопил Руперт. Прежде чем я смогла ответить, он взглянул на мою открытую сумочку. Внутри виднелись таблетки. – Я бы ей ни одной не дала! – закричала я. – Но она, наверное, сама взяла. – Что, черт возьми, ты наделала, Сара? – Я не хотела. Не хотела. Эмили! Нет! Эмили умерла пять часов спустя. Меня тогда уже арестовали. Вскрытие показало, что партия была «грязной». Одной таблетки хватило, чтобы убить мою подругу. На суде моя судьба была предрешена. На самом деле я и хотела попасть в тюрьму. Мне требовалось заплатить за совершенное. Но худшим наказанием из всех было выражение лиц родителей Эмили. И Руперта. По его лицу текли слезы. Он никогда не казался человеком, способным плакать. – Как ты могла это сделать? Как? Как? С того дня я ношу в себе эту вину и боль. Все бы отдала, чтобы вернуть Эмили. Кроме одного. Кроме моего драгоценного единственного сына. Вот почему сегодня я здесь. Смотрю вниз на обвиняемого, который неловко переминается с ноги на ногу. На секунду разум обманывает меня, заставляя принять этого молодого человека за Фредди. Он даже похож. Телосложение более коренастое, но такие же черные вьющиеся волосы. Вот человек, который должен отправиться в тюрьму. А не мой сын. Все, что нужно от меня, – это молчание. Часть вторая. Сара Глава 39 – Быстрее, – прошипела я Фредди, когда убедилась, что Том спит. Затем выскользнула из комнаты для гостей, где лежала без сна, и заглянула к мужу. Его грудь размеренно поднималась и опускалась, словно ничего не случилось. Этот человек постоянно обвинял меня в том, что я что-то скрываю. А у самого был роман. Интересно, как долго? Неважно. Мой муж был лицемером. И теперь он собирался выдать нашего сына. Мой Фредди не мог никого убить. Он на такое не способен. «Но ты же убила Эмили, – произнес голос в моей голове. – Если бы ты не оставила сумку, она бы никогда не приняла таблетки». Сын лежал на своей кровати лицом вниз и тихо всхлипывал. По окну хлестал дождь. Я взглянула на часы. Половина пятого утра. У нас оставалось совсем немного времени. В любую минуту проснется Том. Меня поразило, что он не отправился в ближайший полицейский участок сразу после признания Фредди. – Быстрее, – повторила я, на этот раз более настойчиво. – Нам нужно идти. Голос сына был приглушен подушкой. – Куда мы? – К морю. Пока эти слова не слетели с моих губ, другого плана, кроме как убраться отсюда подальше, у меня не было. Но в тот же миг в голове вспыхнуло воспоминание о единственном времени, когда мы были счастливой семьей, – о лете в Корнуолле. Вспомнилось, как мы шли по дальнему краю утеса и я подумала, что именно в таком месте можно затеряться, если захочется спрятаться. Не стоило ехать туда же, на случай, если Том догадается, но можно было направиться в ту сторону. Мы бы нашли тихое местечко. Вдруг Фредди ошибся. Вдруг он просто думал, что кто-то умер. Разумеется, я хотела расспросить его подробнее. Но знала: если стану настаивать, он может отказаться ехать. Или даже сбежать. И я гадала бы, где он. Оказалась бы одной из тех матерей, которые вечно расклеивают объявления: «Пропал ребенок». От одной мысли становилось плохо. Я бы предпочла умереть. Требовалось действовать быстро. – Возьми себя в руки, – приказала я, потянув сына с кровати. На этот раз он не пытался сопротивляться. Я уже собрала сумку с необходимыми вещами – включая наши паспорта, – готовясь к переезду. – А Джаспер? – спросил Фредди. – Он тоже поедет, конечно, – ответила я. Фредди неподвижно стоял рядом с кроватью. Я начала потеть. Времени оставалось совсем мало. – Мам, тебя посадят в тюрьму, если ты мне поможешь. Я пожала плечами: – Если посадят, я с этим разберусь. – Ты правда тоже кого-то убила? – тихо спросил он. Тоже. Меня затошнило. – Все не так просто. Позже расскажу. А теперь давай! Каким-то образом – сама не знаю как – я вытащила его и Джаспера из дома. Из-за дождя мы держали головы опущенными, лишь время от времени поглядывали, чтобы убедиться, что за нами не следят. Я ожидала, что улицы окажутся пусты, но нам повстречался собачник. Я его не узнала. К тому же он тайком говорил по телефону и выглядел так, словно ему не больше нашего хотелось быть замеченным. Мимо проехал грузовик, его колеса зашуршали по мокрой мостовой, замедляя ход. Разглядел ли нас водитель? Услышав утром новости, сообщит ли он в полицию, что видел женщину, мальчика и собаку, шедших по улицам северного Лондона? Когда мы добрались до железнодорожной станции, она оказалась закрыта. – Пойдем до следующей, – сказала я. – Пока доберемся, уже откроется, да и людей там больше. Надеюсь, на нас никто не обратит внимания. Фредди странно посмотрел на меня: – Не думал, что ты такая, мам. – Какая? – Лживая. Я вздрогнула. Так называла меня тетя, когда я была подростком. Слово по-прежнему причиняло боль. Но я не собственную шею пыталась спасти. Какая мать не поступила бы так же ради своего сына? «Хорошая, – произнес ворчливый голос в моей голове. – Не убийца». – Что именно произошло? – спросила я по дороге. Дождь прекратился, но мы уже насквозь промокли. Я чувствовала, как вода стекает по воротнику моей куртки – последнего, что, уходя, схватила у двери. Джаспер шел в нашем темпе, а не останавливался, как обычно, чтобы принюхаться. Как будто пес понимал, что дело серьезное. – Не могу сказать. Я сделала глубокий вдох. Из многолетнего опыта знала, что нельзя давить на Фредди. И все же сейчас был иной случай. – Когда ты вернулся домой, то сказал нам, что кого-то убил, – осторожно произнесла я. Мне хотелось, чтобы он все отрицал. Но наступила тишина. – Это правда? – Теперь мне стало по-настоящему страшно. – Дело не только в этом. Тебе не понять.