— И что ты предлагаешь? — Я предлагаю? — Она удивленно смотрела на него. Как будто это он держал ее за руку, а не наоборот. — В кино или по мороженому? — усмехнулся он, вспомнив свою юность. — Можно и в кино… А ты целоваться умеешь? — загадочно улыбнулась Инна. — Без продолжения?.. Я уже вышел из этого возраста. — Продолжение нужно заслужить, — кокетливо и с обещанием повела она бровью. — Тогда просто по мороженому. Глеб и хотел бы отделаться от Инны, но его смущал ее острый язычок. Она ведь могла обвинить его в трусости, дескать, боится связываться с ней из-за Леона. А он действительно боялся. Не за себя боялся, а за Леона. Но Инне он об этом не скажет. Они просто проведут время в кафе-мороженое, если, конечно, это не покажется ей смешным. Она-то привыкла к более крутым заведениям. А если откажется, тем лучше. Баба с возу… Но Инна, увы, не отказалась. И даже обрадовалась, во всяком случае сделала вид. — Ты за Леона не переживай, — отправляя в рот ложечку с шоколадным мороженым, сказала она. — Я ему все объяснила. — Я не переживаю. — Глеб удивленно повел бровью. — Сказала, что мы с тобой друзья, он все понял. — Мы с тобой друзья. Ты правильно все сказала. — Ну вот видишь, — с едва заметной обидой во взгляде улыбнулась она. — У меня к нему большие претензии. — Да? — Особенно к его дружку. Но если они успокоились, то и я готов все забыть. — Они успокоились… Ты вчера в больнице был? — Голос у Инны дрогнул. И сразу стало ясно, зачем она вызвала его на разговор. Ножевое ранение — это уголовная статья. Леон и его дружок переживали. — Я же сказал, что все забыл. — Знаешь, я, когда тебя впервые увидела, сразу поняла, что ты настоящий мужчина, — ярко улыбнулась Инна. — И не ошиблась… Может, все-таки в кино? Глеб покачал головой. Он бы мог наплевать на Леона, если бы потерял голову от любви. Но к Инне он дышал ровно, потому и не хотел усугублять конфликт. Хватит с него войны, когда мир так прекрасен. А в кино бы он сходил с Зоей. Если бы она не была дочерью богатого папы. Впрочем, на занятиях она так и не появилась, и ему не пришлось мучиться вопросом, снимать свой же запрет на отношения с ней или нет. Не появилась Зоя и на следующий день. Глеб не мог этого не заметить. Глава 2 Сентябрь — золотая осень и бабье лето в одном флаконе. Запах шашлыков и хруст французской булки. Отец никогда не мариновал мясо в уксусе, но запах все равно с приятной кислинкой. И настроение у него уксусное. Вроде бы улыбается, а в глазах тоска. Любили они с мамой проводить вечера в шашлычной беседке — за ужином, за бокалом вина, за разговорами. И так им хорошо было вместе… До вечера еще далеко, но на отца уже нашло. Стоит за мангалом, крутит шампуры, на губах блуждающая улыбка. Мама где-то рядом с ним, по крайней мере, он старается так думать. Четыре года уже прошло, а он все не может ее отпустить. — Так, самый вкусный кусочек для тебя, дочка, — сказал он, ножом снимая с шампура. И глянул в сторону, где должна была находиться мама. И улыбнулся, как будто ей в ответ. Зоя промолчала. Она уже привыкла к его странностям. Да и маму она любила не меньше, чем он. — Спасибо. Она пальцами взяла мясо, осторожно, чтобы не обжечься, откусила. И вышла из беседки. По ступенькам спустилась к пруду. Здесь все так же, как было при маме. Два лебедя трутся друг о дружку на зеленоватой воде, тихо шелестит ветер в камышах. И с каменной горки журчит вода. Пруд большой, живописный, дно выложено крупным камнем. Здесь даже можно купаться, но лучше в бассейне. Там сегодня воду меняют, надо бы проследить, чтобы не нахалтурили. Зоя проследит, ей нравятся домашние заботы. Одно плохо, нет человека, который по достоинству оценит ее работу. Раньше хватало похвалы отца, а сейчас нет. Нужен был еще кто-то, и в голову почему-то приходил Глеб. Зоя старалась о нем не думать, а он все равно приходил. И она могла бы прийти к нему. На занятия в институт. Но пока что рано. Да и не рвалась она в учебу. Зоя рассказала отцу о происшествии, он сказал, что в таких случаях нужно выжидать. И смотреть, как развиваются события. Если все спокойно, если никто не ищет мести, можно вернуться в исходную точку. А если нет, принять меры. Вплоть до самых решительных. А прогулы Зою пугать не должны, ее в любом случае допустят к сессии. Да и экзамены могут поставить автоматом. Для отца это не проблема. Со стороны дома появился охранник. Черный костюм, белая рубашка. Зоя терпеть не могла военизированную униформу, в которой охранники почему-то мнили себя героями в стиле пресловутого Рембо. Такими вдруг крутыми начинали себя чувствовать, что не подступиться. Охранник что-то сказал отцу, глянув при этом на Зою. Услышал ответ, кивнул, повернул назад, поднес ко рту рацию. А спустя время в сопровождении другого охранника появилась Инна. Красивая и благоухающая, как утренняя роза. Бутон упругий, лепестки свежие, с четкими контурами, листья без единой червоточинки. Но шипы острые. Такую розу в руки так просто не возьмешь. И отец, похоже, это почувствовал, насторожился. Но на Инну при этом он смотрел с нескрываемым интересом. Инна зашла в беседку с одной стороны, Зоя с другой. — Привет! — Инна улыбнулась ей как лучшей подруге, но не подошла, в щечку не чмокнула. — Я вас слушаю. — Отец заинтригованно смотрел на нее. — Да, я, в общем-то, к Зое пришла. — Инна улыбнулась отцу так, как будто хотела его очаровать. Но это, скорее, была дань уважения, нежели выражение восторга. Не заинтересовал ее отец, как мужчина. И он, похоже, это почувствовал. И даже слегка расстроился. — Можно сказать, по заданию общественности… Ну и по личной инициативе. Угадай, с каким вопросом? — Инна весело смотрела на Зою. — Неужели это кому-то интересно? Действительно, кому какое дело, посещает она занятия или нет? Уж Инне точно до этого дела нет. Тогда зачем она пришла? — Мне интересно… Если ты меня в чем-то винишь… — А в чем вас можно винить? — спросил отец, заинтригованно глядя на Инну. — Ну, это как бы я спровоцировала драку. В которой Зоя приняла участие. — Это серьезный разговор. Отец приблизился к ней, осторожно взял под локоток и увлек к столу. — И вы как раз вовремя… Инна ломаться не стала. И даже выразила восторг. Думая при этом о чем-то своем. — Запахи у вас тут, конечно! — Усаживаясь за стол, она поводила пальцами, как будто примеривалась к фортепьянным клавишам. А пальцы у нее длинные, изящные, как у пианистки. Отец достал из шкафа заранее приготовленную бутылку вина. — «Шеваль Блан», — сказал он, обращая внимание на этикетку. — Неужели сорок седьмого года? — Инна изобразила удивление. — Сорок седьмой год закончился, — сказал отец, кивком головы оценив ее осведомленность в винах. — А как будто вчера было! — весело и обаятельно улыбнулась Инна. Вместе с ней расцвел и отец. И дело было даже не в удачной шутке. Уж не пробудила ли Инна в нем интерес к жизни? А ведь он еще не старый. Сорок шесть лет всего. В этом возрасте миллионеры обычно уходит от старых жен к молодым любовницам, чтобы начать вторую жизнь. — А я сорок седьмой год не застал. Еще не родился. — Я же вижу, вы еще совсем молодой. Инна смотрела на отца, как моряк на землю, возникшую вдруг на горизонте. Корабль спокойно шел под парусами своим курсом, команда ни в чем не нуждалась, но в любом случае земля — это яркое событие в жизни экипажа. — Ну, не совсем… — замялся отец.