— Ну статуэтку, которая у тебя на комоде стоит. Дед тебе привез откуда-то. — Ах эта. — Алла Германовна поспешно подошла к комоду и взяла в руки фигурку. — Разве она кому-то нужна? — Еще как! Это авторская работа известного мастера. Коллекционеры за нее дают две тысячи евро. — Две тысячи евро? — ахнула Алла Германовна. — Так много? — Да. Я пытался незаметно утащить ее, но ты все время вытираешь пыль с комода, постоянно переставляешь ее с места на место, и я никак не мог улучить подходящий момент. — А при чем здесь Захар? — продолжала удивляться Алла Германовна. — Захар и Петро вывели меня на людей, которые скупают подобные вещи. Они занимаются этим, в основном Петро, а Захар так, на подхвате. Письмо было от скупщиков, я слишком задержался с доставкой товара. Должен был отдать статуэтку Петру, но так и не отдал. Не знал, что скажу тебе, если ты вдруг спросишь, куда девался медведь. — Все так и есть, — подтвердил Захар под вопросительным взглядом Аллы Германовны. Старушка решительно встала, подошла к внуку и протянула ему медведя. — Вот, возьми. Надо было сразу сказать, что тебе нужны деньги. Я бы пошла тебе навстречу. — Ба, ты у меня самая замечательная! — Алексей обнял бабушку и расцеловал в обе щеки. — Мне ужасно стыдно. Я задолжал нескольким коллегам по работе, но отдам долги, заработаю и куплю тебе другую статуэтку. Обещаю! — Да не надо мне ничего. — Алла Германовна обняла внука. — Главное, что ты не встрял ни в какую уголовщину, не связался с бандитами. А все остальное — чепуха. — Я так рада, что Захарка не ломился к вам в квартиру, — вступила в разговор до этого молчавшая Катя. — И я вам скажу новость: мы сегодня уезжаем в деревню! Будем вести свое хозяйство, кур заведем, козу. Квартиру сдадим, чтобы расплатиться с долгами. Правда, Захар? Она ласково прижалась к мужу. Тот в ответ обнял ее и нежно поцеловал. — Как я рада за вас! — Алла Германовна засуетилась. — Надо нам выпить чаю по этому поводу. У меня как раз и пирожки вчерашние остались! — Спасибо, но нет. — Катя поспешно замотала головой. — У нас поезд через час. Еще до вокзала добираться. Удачи вам и спасибо, что поверили нам и не обратились в полицию. — Ну что вы, милая, какая полиция! — Алла Германовна расцеловала девушку. — Дай бог вам наладить жизнь и завести детишек. — Обязательно, — с готовностью пообещал Захар и они с женой скрылись за дверью. — Ну вот оно как вышло, — задумчиво произнесла Алла Германовна и поправила аккуратные седые кудри. — Ба, ты правда не сердишься на меня? — снова спросил Алексей. — Я никогда не представлял себе, что могу взять без спроса чужую вещь, особенно такую дорогую. — Хватит об этом, солнышко, — решительно прервала его Алла Германовна. — Давай-ка мой руки и за стол. Алексея дважды уговаривать не пришлось. Вскоре маленькое семейство мирно обедало за уютно накрытым столом. Шейла тоже ела, с аппетитом обгладывая куриное крылышко. — Ты знаешь, это, конечно, покажется тебе смешным, но она с самого начала охраняла нашего мишку. Стоило мне притронуться к нему, кошка рычала и шипела. Как будто знала, что ты хочешь его продать. — Алла Германовна с улыбкой посмотрела на внука. — Да она вообще готовый детектив, твоя Шейла, — хмыкнул Алексей. — Компьютер вывела из спящего режима, обнародовала тайную переписку. Только дверь она понапрасну изуродовала. Шейла вдруг перестала есть, громко и недовольно мяукнула. — Что? Не согласна? — засмеялся парень. В ответ кошка снова мяукнула. — Знаешь, Алешенька, а мне кажется, что Шейлочка буйствовала не зря — кто-то все же лез к нам в квартиру, — сказала задумчиво Алла Германовна. — Да ерунда, ба, тебе же все объяснили. У Захара и Петро другие заботы, они не шастают по квартирам. — Не шастают? — странным тоном переспросила Алла Германовна и тут же сама себе кивнула: — Ну да, ты прав. Она потихоньку встала из-за стола и, оставив внука пить чай, оделась и вышла на улицу. Серафима сидела на лавочке, как будто со вчерашнего дня так и не тронулась с места. — Здравствуй, Сима, — задушевно проговорила Алла Германовна, опускаясь рядом с ней на скамейку. — И тебе не хворать. — Соседка глянула на нее быстрым внимательным взглядом. — Ну что, ходила к Захару? Сознался он? — Ходила. Не сознался. Не он это. — Не он? А кто же? Петро? — И не Петро. — Алла Германовна сделала паузу и внимательно смотрела на соседку. Та невольно заерзала на скамейке. — Ты чего, Алл? Что так зыркаешь на меня? Уж не думаешь ли ты, что это я к тебе пыталась залезть? — Знаешь, я именно так и думаю. — Алла вздохнула и отодвинулась на другой край лавочки. — Сознайся, Сима, не бери грех на душу. Я ведь вспомнила, как в прошлом году давала тебе ключи, когда на дачу уезжала. Так с тех пор и не забрала. Серафима молчала, поджав губы. — И не стыдно тебе? — мягко пожурила ее Алла Германовна. — На старости-то лет… — А ты меня не совести! — неожиданно взорвалась Серафима. — Ишь ты, как выходит несправедливо: одним и пенсия хорошая, и внук заботливый. А другим — шиш с маслом! Неправильно это, нечестно. У меня деньги еще неделю назад закончились, лекарство купила дорогое — и ни копейки больше. Да еще и зубы вставные сломались! Тут я вспомнила про твои ключи и про то, что ты у нас экономная, лишней копейки не потратишь. Ну, думаю, зайду ночью, пока ты спишь, и возьму совсем немножко. По-соседки. — По-соседски, — усмехнулась Алла Германовна. — Могла бы взаймы попросить. — Так потом отдавать надо! А что отдавать? Нечего! — Серафима смахнула с глаз едва заметные слезинки. — И мужиков зря оговорила. Это ж подлость, свои грехи на других перекладывать. — Ну, у Петро-то с Захаром своих грехов немало, потерпят. Им что — они крепкие парни, а я совсем старая. Да и не собиралась я свидетельствовать против них, просто так сказала, хотела тебя отвлечь, чтобы ты не вспомнила про ключи и не подумала на меня. Ты уж прости меня, дуру! — Серафима, уже не сдерживаясь, расплакалась и закрыла лицо руками. — Бес попутал. Думаю, вот он, последний мой шанс дожить до пенсии. — Да ладно, успокойся! Я не сержусь. Для меня главное, что Алешенька не связался ни с какими извергами. Даже спасибо скажу — благодаря тебе у меня теперь новая дверь. А то бы думала да колебалась еще невесть сколько. — Алла Германовна потихоньку встала со скамейки и не спеша направилась в магазин. Там она купила овощей и свежей говяжьей вырезки. Когда она вернулась домой, Алексей уже уехал. На комоде стояла статуэтка медведя, под ней лежала записка. Алла Германовна дрожащими руками развернула тетрадный листочек. «Милая бабуля, я не смог. Мне ужасно стыдно, что я хотел тебя обокрасть. Мне предложили выгодный контракт, надеюсь, он покроет мои долги. Придется попахать, но я к этому готов. А последний шанс не должен быть преступлением. Твой любящий внук Алеша». Алла Германовна вздохнула, вытерла слезы, набежавшие на глаза, и осторожно отодвинула статуэтку в глубь комода. Она думала о том, что за последние сутки уже четвертый раз слышит про «последний шанс». О нем говорила несчастная Катя, о нем писали в письме Алексею, его же упомянула Серафима. И для всех он был абсолютно разный… Алла Германовна последний раз вздохнула и пошла в кухню. Там уже сидела Шейла, выразительно поглядывая на пустую кормушку. — Ты моя дорогая девочка! — Алла Германовна нагнулась и погладила кошку по дымчатой шерстке. — У тебя действительно криминальный талант! Ты моя доблестная защитница. Вот тебе за это. — Старушка положила вырезку в миску. Шейла секунду подумала, а потом с аппетитом принялась за еду. Галина Романова Сумасшедшая Роза Глава 1 Озеро было огромным. В солнечные дни, стоя на песчаном берегу, невозможно было рассмотреть берег противоположный. Он лишь угадывался по кромке острых верхушек лиственниц, зажавших озеро в кольцо. Прозрачная вода блестела под солнцем, напоминая гигантское зеркало. Они разбегались и ныряли с высокого пирса, стараясь прыгнуть как можно дальше. Неподвижная поверхность взрывалась тысячью сверкающих осколков, а через мгновение смыкалась и снова застывала, стоило нырнуть поглубже. — Не вода, а кисель, — морщила лицо Роза и отходила от пирса подальше, успев проворчать: — Алекс, будь осторожнее! Ее маленькие изящные ступни с выпирающими шишечками возле больших пальцев вязли в теплом песке, пока она медленно брела до своего шезлонга, установленного для нее под тремя соснами. Возле шезлонга стоял маленький пластиковый столик, на нем — коктейль, пепельница, зажигалка и пачка длинных тонких сигареток. Все это было для Розы, не для него. Он, насмотревшись за долгую жизнь на ее вредные привычки, их ненавидел — предвидел, что когда-нибудь они заберут у него его любимую, ворчливую Розу. Долго пытался с ними бороться, но понял, что бесполезно, и смирился. Почти. За ним осталось право контролировать качество употребляемых ею напитков и сигарет. Тут он оставался непреклонен, неоднократно закатывал Розе скандалы и грозился сдать в богадельню, если она не станет его слушаться. Тогда уж пришлось смириться ей. Скандалить с ним, равно как и ему с ней, считалось преступлением. Они были единственными близкими людьми на этой земле, больше у них никого не было. Он осиротел, потеряв родителей в раннем детстве, и они не успели подарить ему ни брата, ни сестру. Роза приехала и забрала его из интерната — она имела на это право, так как была его родной бабкой по отцу. Одинокая, со скверным характером, не сумевшая ужиться ни с кем, кроме мужа, ныне покойного, и внука. Такой она была. Мужчины обегали Розу стороной. Нет, романы, конечно же, случались, но до серьезных поворотов дело не доходило. Роза резко пресекала все попытки поселиться на ее жилплощади в центре города. Подруги часто обижались на ее привычку говорить им горькую правду вместо сладкой лжи, подолгу ждали извинений и, не дождавшись, прекращали общение. — И пусть, — беспечно взмахивала она руками. — Мне никто не нужен. Никто, кроме тебя, Алекс… Вообще-то его звали Александром — это имя дали ему родители при рождении. Но Роза настырно называли его только Алексом и никак иначе. С годами окружение настолько привыкло, что даже учителя в школе называли его именно так — Алекс. Он отучился в школе, как отыграл, — легко и непринужденно. Так же без лишних хлопот поступил в университет. Окончил его и начал искать работу. Он ходил на собеседования, но в один прекрасный момент Роза оборвала все его метания по работодателям одной резкой фразой. — Алекс, хватит! — воскликнула она громко и выдернула из его рук портфель, в котором болталась тощая папка с документами.