Следующий рабочий день опять внес разнообразие в будни их отделения. Сначала к Дине пришла патологоанатомическая санитарка Нина. — Диналексеевна, у меня горе случилось. Внучка померла. Гнатенко, знавшая о ее проблеме, выразила соболезнование. — Мы бы хотели, чтоб Вы сделали вскрытие… — Нина, а зачем это вам? — удивилась врач. Обычно родственники просят не вскрывать. — Невестка хочет знать, могли ли мы что-нибудь еще сделать, чтобы спасти девочку? Может, педиатр преувеличивал, просто не хотел выхаживать дитя? — Хорошо, я сейчас приду. Гнатенко выразительно посмотрела на Валеру. — Иди, иди, я сам справлюсь. На прием — всего пару человек. Кстати, Тихорецкого возьми. Немного патанатомии ему тоже не повредят. Врачи пришли в соседний морг, где их уже ждала Нина с невесткой. Убитая горем молодая мать просто почернела с лица. На столе лежало маленькое тельце, а рядом лежала раскрытая карта стационарного больного. Дина пробежала взглядом по клиническому диагнозу. — Судя по диагнозу, у Вашего ребенка были уродства здоровья, не совместимые с жизнью. — Мы хотим, чтобы Вы проверили, доктор, — скорбно ответила мать. — Хорошо. Подождите нас пока в отделении. — Тебе уже встречались новорожденные с уродствами развития, Андрей? — Мне еще никакие дети не встречались, слава Богу. — К сожалению — все впереди. Смотри на ротик. Вот это — классическая «заячья губа». — Действительно, как на фото в учебнике. А что же здесь не совместимого с жизнью? Ведь дефект можно ушить. Останется просто шрамик. — Дело не в самой «заячьей губе». Она часто сочетается с другим уродством — «волчьей пастью». А вот это уже — незаращение твердого неба. Соответственно — пища попадает и в дыхательные пути, а в сочетании с неправильным дыханием это ведет к пневмониям. — Смотри, даже в самой расщелине неба видны створоженные частички молока. Андрей внимательно наблюдал за щадящими движениями эксперта. — Ой-ой-ой! Маме надо памятник поставить за то, что она этого ребенка выхаживала целых восемнадцать дней! Ты только вспомни Пантелейчук, которая поглумилась над телом своего ребенка! И посмотри на эту МАТЬ, знавшую, что ребенок обречен и старавшуюся отдать все тепло, какое только могла, своему малышу! Есть другие, нормальные мамы и папы, не такие, как та! Бедные они, бедные! Посмотри, что в просвете гортани, трахеи, бронхов делается! Андрей наклонился ниже над объектом исследования. Просвет всех дыхательных путей ребеночка, вплоть до структурных бронхов был полностью забит створоженным молоком. Как до сих пор воздух поступал в сами легкие — было вообще непонятно. — К сожалению, в таких условиях Ваш ребенок был полностью обречен. Девочка умерла от удушения, вызванного закупоркой просвета дыхательных путей пищевыми массами на фоне пневмонии. Сейчас спасти ее было невозможно. Вы сделали все, что могли. — Спасибо, доктор. Мне это было важно знать. — Пройдемте со мной. Я сейчас выпишу свидетельство о смерти. Нина зашла в кабинет Гнатенко. — Дина Алексеевна, Вы правду сказали? — Нина, я разве когда-нибудь Вам врала? Вот у Андрея Ивановича спросите, если не верите. — Я верю, просто подумала, что не хотите мою невестку расстраивать… — Нет, Нина, все так и есть. Единственное, я бы хотела кое-что спросить. Не предлагали ли вам восстановительные операции? — Нам не предлагали, никаких направлений не давали. Говорили, что в Киеве можно найти частные клиники, где сделают операции. Но у нас денег на операции нет. И еще нам сказали, что операции сразу делать нельзя, только через несколько месяцев. Это правда? — Да, — в один голос подтвердили Дина и Андрей. — Сначала делается пластика мягкого неба. Примерно через 3–6 месяцев, а в год-полтора — твердого. Но она не дожила бы до этого. — Бедное дите! — зарыдала Нина. — Ниночка, ну не убивайтесь Вы так! Это — большое горе. Но пройдет время, Ваша невестка восстановится и родит другого здорового малыша, — обняла Дина плачущую женщину и вышла с ней к маме ребенка. — Вы — просто героиня, что смогли такого тяжелого ребенка выхаживать столько времени! — обратилась врач к безутешной матери, Сейчас Вам будет тяжело и сложно. Скажите, Вы — верующий человек, Аня? — Да, — всхлипнула в ответ та. — В Священном Писании сказано о том, что для каждого из нас есть разное время. То есть, разные времена. «Время разбрасывать камни, и время — собирать… Время горевать, и время веселиться»… Сейчас у вас всех время — горевать. Но оно пройдет. Об этом говорит сама Библия. И затем, может быть нескоро, но придет время радоваться. Родится следующий ребенок. И будем надеяться, что этот воплотится в вашем следующем! — Спасибо Вам, доктор! — Слушай, тебе бы в какой-нибудь утешающей конторе работать! — восхитился Валерий, — А это — идея! Может, откроем какую-то фирмочку? Типа «Утешение»? С твоим даром убеждения нас будет ждать успех! — Валера, ну не все же измеряется деньгами. Исцеляющее слово давать за деньги? — Вот поэтому мы с тобой и сидим на голых задницах! А другие «целители» — те же психологи зарабатывают огромные деньги! — Ты, конечно, прав. Но как ты себе это на практике представляешь? Пройдите в другой кабинет, вас там утешат. И не забудьте оплатить услуги по утешению? Примерно то же делают на панихиде работники похоронного бюро. — Но они это делают у покойного дома, перед выносом тела. А мы это будем делать здесь — от секционного стола, так сказать. — Валера, будь серьезен. Как ты представляешь протолкнуть такое ноу-хау при регистрации «фирмы»? — Вот умеешь ты добавить реализма! Губишь все великие идеи на корню! Причем, прибыльные идеи! — Нет, ну ты же сам понимаешь, что все это несерьезно? А если серьезно, то я подумала о том, какие разные мамы есть. Мама, которая не пожалела и выпотрошила своего ребенка. И мама, которая изо всех сил боролась за жизнь своего ребенка!.. — Да, такова жизнь. Все мы — разные. — Но живем мы в одном обществе. А если так, то и должны жить в рамках этого общества. А если хочешь быть отшельником или зверем, то иди в лес и живи там. Но не считайся здесь человеком. Увидим еще, что той «маме» дадут в виде наказания. — К нам гости, — заглянула тетя Лиля. Андрею вскоре стало казаться, что санитарка специально постоянно находится во дворе и встречает посетителей. На самом деле, тетя Лиля обычно после уборки помещений шла убирать в коридоре, на крыльце, возле отделения, потом шла подметать вокруг морга. И поэтому, действительно, значительную часть времени она проводила на улице. — Кого это еще принесло? — недовольно пробурчал Муслий. Он-то надеялся сегодня спокойно позаканчивать акты вскрытий. Тетя Лиля пожала плечами: — Я его не знаю. — Проси. В комнате показался прилично одетый мужчина средних лет. — О, Иван Григорьевич, — в один голос радостно воскликнули доктора и начали обнимать друг друга. — Диночка, Валерчик, привет! Андрей стоял и ничего не понимал, как, впрочем, и остальные сотрудники. — Знакомьтесь, это — наш коллега из М. Иван Григорьевич Гаврилов. Тоже работает на границе с Молдавией. Теперь Андрею стало понятно, почему он еще не был знаком с Гавриловым. На семинарах межрайонных экспертов он пока не присутствовал и потому знал лишь коллег, работавших в областном бюро.