— Когда — в удобное для вас время. Можно сейчас, можно позже — но желательно до шести вечера. А что касается «почему», так ведь вы свидетелем были. Как минимум. — А как максимум — именно из-за меня ранили человека? — Я этого не говорил, — участковый поднялся из-за стола. 12 Вторник, 14 сентября Звонок в половине седьмого вечера не мог предвещать ничего хорошего. И по определению, и по опыту Менькова. Движение его руки, берущей трубку, выражало нескрываемое раздражение и накопившуюся за день усталость. Но лицо его секунд через десять после того, как он приложил трубку к уху, выразило совсем иные чувства. — … твою мать! — пробормотал старший следователь. — Да, бля, и не говори, — подтвердил голос в трубке. * * * Среда, 15 сентября Давненько такого не случалось. Нет, грозные девяностые поминать, конечно, не приходится. Но последний такой случай произошел, насколько Меньков помнил, года три назад. То есть, вот таким же образом убили предпринимателя — с большого расстояния. Но того убили всего одним выстрелом, в голову. А Федяева поразили — судя по числу входных отверстий — шестью пулями. Меньков буквально вырвал, вытребовал дело по убийству Федяева у начальника следственного управления. Ивантеев нехотя согласился: — Смотри, у тебя в деле об убийстве его дочери конь еще не валялся. Сроки завершения дела никто сдвигать не собирается. Потому как резонанс вон какой… — Конь-то как раз уже успел поваляться. А дела об убийстве Федяева и его дочери я собираюсь объединить в одно. — Даже так? — удивился Ивантеев. — А основания какие? — Федяеву мстили. Многих он обидел, завод разорил, людей — несколько сотен — можно сказать, по миру пустил. А как иначе можно сказать о человеке, оставшемся без работы? — Да, может быть, ты и прав, — задумчиво произнес Ивантеев. И вот теперь Меньков изучал материалы дела. — Очередь — почти наверняка, — заявил эксперт-криминалист. — Калибр — семь шестьдесят две. Скорее всего, стреляли из старого доброго «калаша», снабженного оптикой и глушителем. Хотя, вообще-то и без глушителя можно обойтись было. Убили Федяева в десятке метров от ворот его загородного дома. Могли, конечно, стрелять с чердака соседнего дома… — Именно с чердака? — Ну да, пули шли сверху вниз — это по входным и выходным отверстиям определено однозначно. Да, могли с чердака — что вообще-то маловероятно. — Верно, для этого совсем безбашенным надо быть — я киллера в виду имею. А откуда еще могли стрелять? — А могли и откуда подальше — из полуразрушенного здания химзавода, например. — А не далековато ли? — с сомнением в голосе поинтересовался Меньков. Он приблизительно помнил взаимное расположение поселка и старого химического завода. — А чего же далековато? Там по прямой метров четыреста с небольшим. А у «калаша» прицельная дальность — тысяча метров. — Значит, из здания химзавода, говоришь? Предположение эксперта-криминалиста оказалось верным. Затратив не более получаса, поисковая группа обнаружила в одном из помещений заброшенного здания химзавода десять отстрелянных гильз калибра семь целых шестьдесят две сотых миллиметра. И еще одна удача выпала на долю сыскарей — несколько довольно четких отпечатков подошв обуви. Около оконного проема, из которого велась стрельба, высилась стопка кирпичей. Можно предположить, что киллер устроился здесь с максимально возможным в данных условиях комфортом — наблюдал за усадьбой Федяева сидя. Однако поиск на кирпичах отпечатков пальцев ничего не дал — что свидетельствовало о наличии на плечах у киллера исправно функционирующей головы. Появление кинолога со служебной собакой тоже не внесло особой ясности в картину под названием «Портрет неизвестного киллера». Со времени пребывания киллера в этом помещении прошло около двадцати часов, так что все его запахи, скорее всего, попросту улетучились. Тем не менее, собачка проявила служебное рвение: покружилась в помещении, потом потянула за собой кинолога к выходу, потом выбежала на лестницу, спустилась на этаж ниже. А вот тут уже собачка жалобно заскулила, словно извиняясь — ну рада бы для вас, двуногие, что-нибудь унюхать, так ведь вы сами тут все запахи перемешали, когда топтались. И правда, топтались — искали сначала на этом, третьем этаже, а еще раньше искали на втором. Но если киллер оставил мало следов на земле, то он — или тот, кто его нанял — оставил следы в электронных приборах. Во-первых, в мобильном телефоне Федяева имелось сообщение, датированное вчерашним числом. Сообщение было послано в восемь часов двенадцать минут, содержание носило явно зловещий характер: «Перестань гнать волну, пидор! Иначе с тобой случится то же, что случилось с твоей маленькой сучонкой!» То есть, Федяеву открыто угрожали. В случае, если он не перестанет «гнать волну», ему предрекали насильственную смерть — ясно, кто подразумевался под «сучонкой». Кстати, слово это было написано с ошибкой — «сучЕнкой». Меньков, конечно же, не надеялся по номеру абонента найти неизвестного, угрожавшего Федяеву. В ста случаях из ста злоумышленники пользуются краденым телефоном. Причем, крадут телефон либо в тот же день, когда посылается сообщение или делается звонок, либо днем раньше. В данном же случае оказалось, что рассеянный владелец «трубы» оптимистично полагал, будто он оставил ее в квартире своей приятельницы. А приятельница не могла поискать якобы оставленный в ее квартире мобильный телефон по той причине, что уехала из города по служебным делам. Второе сообщение Федяев получил по электронной почте. Его супруга не разрешила изъять жесткий диск из домашнего компьютера — наверное, знала, что на нем хранится информация, не предназначенная для глаз посторонних. Но просмотреть почту позволила — тем более, что позавчера вечером муж пожаловался ей на сообщение, содержащее явную угрозу. Пароль и логин для входа в почту Федяева жена не знала. Но, к удаче следствия, Федяев установил на своем домашнем компьютере почтовую программу The Bat. А программа эта хранила все сообщения в своей базе данных. Так что удалось без труда обнаружить и прочесть сообщение, полученное позавчера вечером. Это могло быть воспринято как глупая, бездарная шутка — если бы не трагические последствия. Текст сообщения по электронной почте в точности повторял SMS-сообщение на мобильном телефоне. Даже слово «сучЕнкой» было написано с той же ошибкой. Вся неординарность ситуации заключалась в том, что SMS-сообщение пришло на телефон, о котором знал исчезающее узкий круг лиц. И именно это обстоятельство давало следствию надежду на зацепку… 13 Среда, 15 сентября Татьяна, свояченица Менькова. Эффектная женщина. Элегантная женщина. Выглядит так, как должна выглядеть бизнесвумен, глава преуспевающей компании. Собственно говоря, предприятие (фирма, компания) у нее имелась. И называлось оно «Частный кабинет Татьяны Муромской». Два высших образования, ученая степень кандидата психологических наук. Именно психоанализом Татьяна и занималась сейчас весьма успешно. Сорок три года, два замужества в прошлом, детей нет. Впрочем, отсутствие семьи Татьяну не особо огорчало. Во всяком случае, одинокой она себя не чувствовала — иначе наносила бы визиты Меньковым раза в два чаще. Татьяна всегда приезжала с бутылкой коньяка и какой-нибудь затейливой закуской вроде паштета из гусиной печенки («Это фуа-гра? В нашем Зажопинске — фуа-гра? Не смешите мои тапочки!» — Татьяна всегда отзывалась уничижительно если не о сделанной ею покупке, то о Приозерске обязательно). Выпив и слегка закусив, Татьяна всегда очень легко любую беседу переводила в русло психологии. Вот и вчера разговор на тему всеобщего оскотинивания быстро перерос в небольшую лекцию. — Есть в психологии такой подход, и я считаю его правильным, — Татьяна устало вытянулась в кресле. — Этот подход — так называемый целевой. Так вот, согласно этому подходу агрессия рассматривается как неотъемлемая часть гомеостаза человека. — Чего-чего? — вскинулся Меньков. — В моем доме попрошу не выражаться. — Остришь? — вяло скривилась Татьяна. — Ладно, объясню популярно. Гомеостаз — это нормальное состояние равновесия разных процессов в живой системе. Рав-но-ве-си-я, — для убедительности она подняла ладони и покачала ими, изображая чаши весов. — Понимаешь? Гармонии. Так что агрессия в данном случае есть инструмент психической саморегуляции. — Саморегуляции кого — агрессора? — хмыкнул Меньков. — Ну да. Агрессор должен чувствовать себя комфортно, — теперь Татьяна пронесла ладони вдоль тела, на некотором от него расстоянии, словно окружая себя невидимым коконом. — Ведь агрессия — это средство, с помощью которого человек пытается урвать свой кусок — или, выражаясь по-научному, получить свою долю ресурсов. А обретение этих самых ресурсов обеспечивает успех в естественном отборе. Если брать человечество в целом, то оно по отношению ко всему окружающему миру всегда вело и продолжает вести себя исключительно агрессивно. Потому и победило всех в естественном отборе. — Теперь ему, человечеству, остается победить самого себя — потому что больше некого, — с грустью в голосе констатировала Лидия, жена Менькова. — И человечество, как мне кажется, очень сильно в последнее время в этом преуспевает, — подхватил Меньков. — Взгляд, конечно, очень варварский, но верный, — Татьяна подняла вверх указательный палец с наманикюренным ногтем. — Бродского цитируем или?… — Меньков театрально изобразил работу мысли.