— Это нехорошо. Снежная земля быстро надвигается на меня. Я распахиваю дверь и вываливаюсь наружу, в последний момент оттолкнувшись от рамы. — Ники, нет! — кричу я, отскакивая в сторону и выбираясь на дорогу. Моя машина с треском падает на бок. Раздается скрип, раскалывающий тихую снежную ночь. Он становится громче, пронзая тишину, как стекло, раскалывающееся пополам. Затем раздается бульканье. Я понимаю, что машина упала не на поляну. Скорее, это пруд. Это не мой желудок булькал. Он перекрутился, как садовый шланг. Шум издавал воздушный пузырь. Поднимаюсь на ноги и отступаю назад, пока Ники медленно погружается в воду, как тонущий корабль, оставляя меня одну в лесу. В горле образуется комок, а в глазах застывают слезы. — Что же мне делать? Единственное, что подтверждает тот факт, что я действительно на дороге, это полог деревьев над головой. Но снег валит так быстро и так густо, что я не могу определить, какое направление ведет обратно к главной дороге. Кружась по кругу, я шепчу: — Пожалуйста, не дай мне умереть здесь. Проверяю телефон в сумочке, но он был прикреплен к консоли машины, когда я пыталась воспользоваться GPS. Я могла бы попытаться достать его, прежде чем Ники полностью погрузится под лед, но не могу определить, где начинается край пруда, и не хочу рисковать уйти под воду вместе с ней. — Выбери направление, Айви, — шепчу я. Я начинаю идти, пробираясь по снегу, молясь, чтобы мимо проехала машина. Сейчас я бы обрадовалась даже Райфу. Какую бы судьбу он ни приготовил для моей сестры, это не может быть хуже, чем замерзнуть до смерти в одиночестве здесь. Может, это и не так, но я рискну. По мере того, как продолжаю идти, я теряю чувствительность в пальцах ног. Лицо горит от холода. Зрение затуманивается от ветра, поэтому не могу быть уверена, что вижу свет вдалеке, но если это так, то я иду в том направлении, как на маяк, ведущий меня вперед. Снег настолько плотный, что я задыхаюсь, вдыхая несколько хлопьев, когда внезапно открывается вид на шале, расположенное между массивными соснами и сугробами снега. Внутри светятся огни. — Спасибо, — шепчу я. Каменный нижний уровень поддерживает массивную террасу, обвивающую дом с двумя деревянными этажами, построенными в стиле «столб и балка». Выглядит благоприятно и безопасно, по крайней мере, по сравнению с тем, чтобы оставаться здесь и рисковать смертью от обморожения. Поднимаюсь по ступенькам на террасу и стучу в деревянную дверь с окном из гравированного стекла. Заглядываю внутрь: в массивном каменном камине пылает огонь. Вдалеке сквозь завывание ветра четыре раза лает собака. Я стучу снова и снова, молясь, чтобы кто-нибудь ответил. Свет горит. Огонь горит. Конечно, это не заброшенный коттедж в лесу с привидениями. Стучу еще раз. Когда никто не отвечает, а собака перестает лаять, я пробую ручку. К счастью, дверь открывается. — Слава Богу, — шепчу я. Скинув сапоги и смахнув снег с плеч, я бегу к огню. Мои пальцы на руках и ногах горят. Конечно, есть правильный способ оттаять, но если бы это не означало верную смерть, я бы залезла в огонь, до такой степени мне холодно. Мой голос дрожит, когда я говорю: — Эй. Есть кто-нибудь дома? Медленно поворачиваюсь по кругу, осматривая большую комнату со сводчатым потолком, открытой планировкой с современной кухней, длинным обеденным столом и кожаным диваном. Опустив взгляд, понимаю, что стою на том, что вполне может быть ковром из медвежьей шкуры. Телевизора нет. Но, опять же, я видела передачи с подобными шикарными домами, где телевизор появлялся из-за скрытой панели в стене или всплывал из обычного на вид предмета мебели. Кроме потрескивания огня, в доме тихо. Если бы я уже не замерзла, мурашки покрыли бы мою кожу. — Эй! — повторяю я, беспокоясь, что попала в эстетически приятную ловушку. Бабушка Гензеля и Гретель жила в захудалом домике, а не в таком месте, как это. По крайней мере, я надеюсь, что в сказке было точное ее описание. Кто знает, может, она была злой и богатой, как Райф. Продолжая дрожать, стаскиваю с дивана плед и опускаюсь в мягкое кресло. Я отплачу хозяину дома, чем смогу. Я просто не хочу умирать. Когда начинаю согреваться, мои веки тяжелеют. Мое тело кажется вялым, кровь густой. Я дремлю, пытаясь не дать себе заснуть, но не уверена, конец ли это или мне просто нужно отдохнуть после испытаний на свежем воздухе. Должно быть, я все же заснула, потому что в следующий момент что-то теплое и влажное скользит по моей щеке. Это повторяется снова и снова. Тем временем вдалеке кто-то насвистывает веселую мелодию. Мне снится сон? Если да, то это странный и насыщенный сон, особенно учитывая слабый запах гнилой пищи. Мусоропровод? Собачье дыхание? Затем раздается резкий лай, и мои глаза распахиваются. — Птичка, что ты?.. — спрашивает глубокий и смутно знакомый мужской голос. Я рывком сажусь, когда надо мной нависает массивный мужчина с бородой во фланелевой рубашке. Его карие глаза обрамлены темными ресницами. Глаза, которые я уже видела раньше. Его выражение озабоченности и настороженности должно быть совпадает с моим, но я благодарна, что это не Райф или его головорез. Вместо того чтобы прятать волосы под шапкой, они длинные и обрамляют лицо. Его мускулистые руки напрягаются под длинными рукавами рубашки. Это мистер Зефир. ГЛАВА 3 ЛУКА Свернувшись калачиком в кресле перед камином, спала женщина из закусочной закуталась в плед. Теперь страх пронизывает ее глаза, когда она смотрит на меня. Моя охотничья собака, помесь сеттера и бернского зенненхунда, пытается забраться в кресло, как комнатная собачонка, которой она не является. И несколько раз лижет лицо женщины. — Птичка, — командую я негромко. — Айви, — говорит незнакомка с легким милым южным акцентом, который я узнаю. — Нет, Птичка, прекрати. Сведя брови, женщина говорит: — Пожалуйста, не убивай меня. — Я не собираюсь. С чего ты это взяла? Ее взгляд устремлен на дверь, словно она прикидывает, стоит ли убегать. — Я пришла с миром, — пищит она. — Откуда ты? Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я с замешательством, встречающимся с беспокойством. — Давай посмотрим, я родилась в Техасе, но переехала, когда мне было три года. Потом мы вернулись туда, так что я хорошо знаю местность, ну, во всяком случае, центральную часть. Потом я жила с... Снег тает, когда я качаю головой. — Нет, я имею в виду, как ты сюда попала? Женщина съеживается в плюшевом кресле, которое выбрала Фрэнки, говоря, что оно идеально, чтобы откинуться перед камином после долгого дня. Но не в том случае, если у меня есть незваный гость, что довольно странно, учитывая, что единственный другой дом на много миль вокруг принадлежит моей сестре, которая и настояла на том, чтобы я взял это кресло. Однако, даже завернутая в плед, эта женщина с бледно-голубыми глазами с серебристыми прожилками, темными ресницами, светлой кожей и прямыми волосами совсем не похожа на Фрэнки. Скачок моего пульса тоже не похож на родственный. Он такой же, как у меня был раньше, когда мы встретились в закусочной. Я изо всех сил старался не обращать внимания. Я приехал в горы, чтобы убежать от себя, ответственности и, прежде всего, от женщин. Короткий флирт был именно таким. Коротким. Он должен был быть оставлен в городе. Неужели она последовала за мной сюда? Ее взгляд перебегает с меня на мою руку и обратно, затем она подталкивает собаку и позволяет ей забраться в кресло. — Птичка, вниз, — приказываю я. Когда животное забрело на ферму, кожа да кости, вероятно, брошенное организованной охотничьей группой, которая привозит руководителей компаний и людей с большими деньгами на удаленные экскурсии в горы, чтобы «уйти от всего», у меня были самые лучшие намерения держать ее подальше от мебели. Иронично, что теперь она хозяйничает здесь. Я также теперь знаю, почему когда мы были в поле она пролаяла четыре раза, как я ее приучил, когда кто-то ступает на территорию. Сегодня я никого не ждал. Особенно в такую погоду. Даже у моей сестры хватает здравого смысла оставаться дома. Несмотря на мое нежелательное влечение к Айви, если это ее настоящее имя, я насторожен. Одно я знаю точно: охотничья компания не бросала эту женщину. Из того, что я могу сказать, она стройная, но не отчаянно нуждающаяся в еде со спутанной шерстью и проблемами с желудком из-за блужданий по лесу, питавшаяся неизвестно чем в течение нескольких недель. Такова была судьба Птички до того, как я взял ее к себе. На самом деле, я знаю, что раньше женщина пила горячий шоколад — лучший в Хоук-Ридж-Холлоу.