Айви прячется за спиной Птички, которая смотрит на меня, высунув язык и тяжело дыша после нашего похода домой. Она хочет получить свое печенье за то, что вела нас во время шквала, но придется подождать. — Мисс, если это какая-то афера, то я из Нью-Йорка и знаю все уловки. — На ум приходит лигерийский принц, который утверждал, что его похитили пираты, и обманом заставил моих родителей перечислять ему деньги. — С моей точки зрения, единственный человек в этом доме, которому угрожает опасность, это я. — Ее голос дрожит. — И как это понимать, учитывая, что это ты вторглась на чужую территорию? — Я использую свой твердый, тренировочно-командный голос. — Это у тебя в руках топор... — Ее взгляд падает на мою руку, и она, кажется, сжимается в клубок. — О. Точно. — Я подбрасываю и перекидываю эту штуку из руки в руку. — Вообще-то, это колун. — Ты словно Охотник, мистер Зефир. Я наклоняю голову в сторону. — Мистер кто? Неважно. Да, я охочусь. — Я имею в виду, как в «Белоснежке и Охотнике»7. Белоснежка? Это точно. Ее почти серебряные глаза завораживают, а светлая кожа контрастирует с темными волосами. Стряхиваю с себя эту мысль и электрический разряд, который эта женщина посылает через мою систему. Кладу топор на ящик для хвороста рядом с камином. — Как ты сюда попала? — Я ехала вверх по холму, повернула на развилке дороги, а потом потеряла управление. Машина заскользила и опрокинулась. Почти слишком поздно я поняла, что выехала на пруд. Обычно я наслаждаюсь зимней прохладой, но в моих жилах застыл лед. Она могла погибнуть. — Ты ранена? — Нет, просто замерзла. — Она немного дрожит несмотря на то, что плотно закутана. Я подбрасываю еще пару поленьев в огонь. Птичка опускается в кресле, лапы свисают с края подушки. Она поможет согреть женщину вместе с огнем. — Зачем ты вообще сюда забралась? Это далеко от дороги, — повторяю я, на этот раз мягче. — О, эм, я… ну, я была… потом я... — Она возится со свободной веревкой на пледе. Я поднимаю бровь. — Ты потерялась? Не могу понять, травмирована ли она, замерзла или пытается придумать правдоподобную историю, чтобы замести следы. Подозрение обостряет мои чувства. Обычно аферисты, нападающие на удаленные роскошные дома, работают парами или группами. Если это так, то, скорее всего, она выбрала меня в качестве своей метки еще в закусочной. С другой стороны, я вожу побитый пикап, у меня волосы почти до плеч, и я ношу те же ботинки, что и во время службы в армии. Я не подхожу под описание владельца дома стоимостью в несколько миллионов долларов. Это пришло благодаря упорному труду и целеустремленности. Возможно, одержимости. Мне нужно было как-то справляться с прошлым. Упираясь кулаками в подлокотники кресла, я опускаю голову, чтобы мы с Айви оказались на одном уровне. Моргаю, отгоняя очарование ее взгляда, и сосредотачиваюсь на своем намерении. — Слушай, если ты с каким-то паршивым бойфрендом пришла сюда, чтобы обнести дом, дай ему знать, что я буду защищать свою собственность. — Мой голос звучит как рык. Женщина еще глубже погружается в кресло, и в ее светлых глазах появляется страх. Мы так близко, что серебристые прожилки в ее радужной оболочке грозят заворожить меня. — Клянусь, что я здесь одна. Совсем, совсем одна. По какой-то причине это переворачивает что-то внутри меня. Моя предательская собака снова лижет ей руку. Отлично, теперь мой верный лучший друг засыпает ее поцелуями. Птичка должна быть сторожевым животным, охотничьей собакой. Я пошлю сообщение Расти по соседству и предупрежу его, если кто-то будет рыскать вокруг. У него много собак и можно рассчитывать на то, что они отпугнут или поймают любого незваного гостя. Но опять же, эта буря такая сильная, что если кто-то там есть, то он застрянет, пока я не смогу расчистить дорогу. Подвал можно использовать как темницу, пока буду ждать властей. Я ворчу. В кои-то веки эта жалкая погода работает в мою пользу. И тут меня осеняет тревожная мысль. Если ее партнер по преступлению застрял, значит, и она тоже. Застряла здесь. Со мной. — Слушай, я серьезно. Если ты лжешь, я... — Мой взгляд летит к топору. — Мистер, я обещаю. Я была в Хоук-Ридж-Холлоу и поехала сюда... — Почему? — Пейзаж? — Она произносит это скорее как вопрос, чем как констатацию факта. Я фыркаю. Вполне вероятная история, и, скорее всего, она действительно заблудилась. Это нетрудно сделать, особенно с таким снегопадом. — Ну, у тебя есть час, чтобы согреться, затем собирайся и отправляйся в путь. Можешь сказать то же самое тому, с кем работаешь. — Я говорю последнюю часть на всякий случай. Предупрежден — значит вооружен. Я не могу позволить себе быть ленивым, небрежным или обманутым ее привлекательной внешностью. …или ее глазами, ее слегка вздернутым носом, трепетным изгибом губ. Я отворачиваюсь. — Я не могу уйти. Куда я пойду? Как? — спрашивает Айви. — Тем же путем, каким попала сюда. — Ты слышал, что я сказала? Моя машина в пруду. Возможно, уже давно подо льдом. — Докажи это. Птичка кладет подбородок на колени женщины и по-собачьи вздыхает. Предательница. Мы все еще работаем над дрессировкой. Но опять же, обычно она рычит, когда на дороге водитель или почтальон. У нас есть система, по которой она лает четыре раза, если кто-то ступает на нашу территорию. Айви открывает и закрывает рот, глаза наполняются слезами. — Знаешь, как добраться до пруда? — Конечно, знаю. — Можешь одолжить мне шапку? Я потеряла свою. — Дрожа, она поднимается на ноги. Помимо ее завораживающих глаз, ее волосы развеваются вокруг лица в стрижке длиной до подбородка. Они немного растрепаны. Я помню, что девушка была в шапке в закусочной, но думал, что ее волосы длиннее. Айви стройная, с изгибами в нужных местах. Я замечаю это только потому, что ее куртка тонкая, а джинсы облегающие. Других причин нет. Честное скаутское. В основном. — Конечно. Можешь одолжить и пальто получше, — говорю я с неохотой. Птичка идет следом, не отходя от женщины. Как будто охраняет. Я оцениваю ситуацию, прокручивая в голове сценарии и вероятности. Выстраиваю несколько вариантов развития событий. Она была с охотничьей группой, которая бросила Птичку? Она проворачивает аферу? Она действительно потерялась? Собака пытается присоединиться к нам, но после нашего предыдущего похода, чтобы поддержать некоторые слабые деревья в поле перед очередной метелью, я не хочу снова подвергать ее суровой погоде. Если уж на то пошло, я сам не хотел бы возвращаться туда, но выдыхаю и открываю дверь, потому что эта женщина не может здесь оставаться. Айви медленно идет за мной, прижимая к груди свою сумочку. В одной руке фонарик, свет отражается от снега. В другой держу наготове баллончик со спреем от медведя. Не могу себе представить, чтобы он был сегодня на улице, но слышал истории о том, как люди сталкивались с дикими животными в такую погоду. Спрей также остановит ее соучастника по преступлению, если у нас произойдет близкая встреча. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает она сквозь ветер. — Я здесь живу. Я почти представляю, как она закатывает глаза на мой ответ. — Почему ты был не дома, когда я пришла? — Шторм налетел неожиданно. Может быть, у меня и есть опыт в обороне, но я не прирожденный любитель активного отдыха. Я родился и вырос в городе. Пока рос, старался как можно чаще уезжать подальше. Я был тем, кто играл в грязи в парке, пока остальные дети были на скалодромах. Я все еще учусь читать местность и погоду. Пришлось ухаживать за деревьями. — Сказав слишком много, я замолкаю. Но в эти дни у меня нет возможности разговаривать со многими людьми. — Ты управляешь елочной фермой? Я киваю, но не уверен, что она меня видит. Когда мы с трудом проходим несколько футов, она спрашивает: — Ты знаешь, куда идешь? — Да, знаю. Несмотря на глубокий снег, мне знакома длинная подъездная дорога, ведущая к дому. Я пометил край дороги колышками обмотанными светоотражающей лентой, чтобы не оказаться в пруду при расчистке снега.