Матрас заскрипел, когда она откатилась и соскочила с кровати. Свет щипал Бакстеру глаза не хуже мыльной пены. Он зажмурился. И тут же почувствовал, как с него сдернули одеяло, оставив практически голым. – Ой, Господи! – Хоп! Хоп! Хоп! – покрикивала Ким, за лодыжки стаскивая его с кровати. Прищурившись, он посмотрел на нее. Ким взирала на него сквозь упавшую на глаза челку; на ее плече алел след засоса. Она отпустила ноги мужа, и он сел. – Кто оденется последним, тот тухлое яйцо, – сказала она. – Считай меня тухлым яйцом, – ответил он, сидя на полу и наблюдая, как Ким открывает чемодан. Ее ягодицы, покрытые (за исключением небольшого треугольника посередине) таким же золотистым загаром, как и спина, и ноги, слегка колыхались. Ну и пускай там немного холодно, подумал он. Все равно классно. Она права. Будет потом что вспомнить. Ким надела серые мешковатые спортивные штаны и теперь, нагнувшись, возилась со шнурком на талии. Затем она вытащила из чемодана толстовку и повернулась: – Так и будешь сидеть на полу? – Залюбовался. Он смотрел на ее грудь, когда она, подняв руки, натягивала толстовку. Грудь слегка покачивалась, когда Ким безуспешно пыталась попасть в рукава. Наконец она надела толстовку и расправила ее на талии. – Я готова, – сказала она. – Эх… Ким взяла с тумбочки расческу и направилась в ванную. Когда она скрылась, Бакстер поднялся и стал натягивать тренировочный костюм. Такой же, как у Ким, только поновее. Бакстер купил его, когда Ким перебралась к нему и стала вытаскивать его с собой на утренние пробежки. Когда она вышла из ванной, он уже заканчивал завязывать шнурки. Он зашел в ванную почистить зубы. На полочке над раковиной заметил пластиковый флакон масла от загара. Сполоснув рот, он положил флакон в карман толстовки. Когда он вернулся, Ким сворачивала взятое с кровати одеяло. Она уже обулась. Взяв с комода ключ с пластиковой биркой, на которой были написаны адрес и название мотеля, он сунул его в тот же карман, куда положил масло. – Что у тебя там? – спросила она, приподняв брови. Он достал флакон и показал ей. – Ну так. А ты прозорлив, как я погляжу, – сказала она. – Просто хочу, чтобы все было по высшему разряду. Он открыл дверь, и они вышли на балкончик. Улица перед мотелем была хорошо освещена, но оказалась совершенно пустынной – ни машин, ни людей. На парковке перед круглосуточным магазинчиком через дорогу от них не стояло ни одного автомобиля. – Здорово, правда? – спросила Ким и обняла его сзади. – Как будто мы с тобой одни-одинешеньки на всем белом свете. – Просто все остальные сейчас нежатся в постелях. – А мы зато понежимся на пляже. Они добрались до конца балкона, спустились по лестнице и оказались на стоянке мотеля. Несмотря на тепло там, где к нему прижималась Ким, Бакстер чувствовал, что холодный ветер пронизывает спортивный костюм насквозь. Его затрясло, и он стиснул покрепче зубы, чтобы не стучали. – Бедненький, – протянула Ким, остановилась на углу и достала одеяло. Они накинули его на плечи, и Бакстер почувствовал себя куда лучше. Ким скользнула рукой в задний карман его штанов, и стало совсем хорошо. Они прошли мимо бомжа, прикорнувшего под стеной магазина; заметив его, Ким нервно выдернула руку из кармана Бакстера. – Выходит, мы все-таки не одни на белом свете, – съехидничал тот. – Бедненький. – Да уж, действительно, не очень-то ободряющее зрелище. – Мы с тобой такие счастливчики. Глядя на него, начинаешь это осознавать, правда? Как можно жить так, как он, не имея ничего: ни крыши для ночлега, ни людей, которым ты дорог? – А что, предложим ему наш номер, пока нас не будет. Она легонько шлепнула его по заду: – Это тебе не шутки. Это просто ужасно. Наверное, мы могли бы хоть чем-то ему помочь… – Но чем? Бумажник я с собой не взял. Одеяло не наше. В принципе ты можешь снять свою курточку и отдать ему, я буду только за. – У, кобелина, – сказала она и шлепнула его еще раз. Перейдя улицу, они оказались у парковки Фанленда. Там все еще стояло несколько машин, и Бакстер подумал, что внутри вполне могут быть сексующиеся подростки. Или уже слишком поздно? Нет. Вряд ли. Хотя, вспомнив юность, он вдруг понял, что даже в таких случаях никогда не возвращался домой позднее двух ночи. А сейчас уже половина четвертого. Нет, в такое время здесь только мы. Ну и дрыхнущие бомжи. Может быть, несколько патрулирующих полицейских. Хорошенькое получится дельце, если нас тормознут копы. Мы же не нарушаем закон, сказал он себе. Но вызываем подозрение, бродя здесь среди ночи. – Нарушители на неверной стороне полуночи,[8] – молвил он. – А? – Просто вспомнилось. Ох, чует мое сердце, что незаконно это. Они миновали шоссе, поднялись по лестнице и вошли в тень под аркой Фанленда. Несмотря на одеяло, несмотря на теплую руку Ким, когда они снова вышли под лунный свет, Бакстер снова ощутил пробирающую дрожь. Он окинул взглядом пустой променад. – Что не так? – спросила Ким. – Просто проверяю, насколько здесь безопасно. Она крепче сжала его ягодицу: – Не будь паникером. Они остановились на краю променада, откуда открывался обзор на пляж. – Ну разве не чудесно? – спросила она. Ничего чудесного Бакстер в упор не видел. Знакомого пляжа, где он нежился на солнышке, натирая Ким маслом и любуясь волнами Тихого океана, больше не было. Берег выглядел темным и ледяным, словно на чужой планете. Бакстеру совершенно не хотелось туда идти. – Не уверен, что тут никого нет, – проговорил он. – Да правда, что ли? – Ким вынула руку из его кармана и повернулась к нему. Развернула одеяло. Потом расстегнула куртку, задрала толстовку себе и Бакстеру, после чего прижалась своим телом к его. Сначала он ощущал только нежную гладкость и тепло ее кожи, а потом почувствовал, как ее руки начали пробираться ему в штаны, лаская его там. – Почему бы нам не вернуться в мотель? – прошептал он. – Почему бы нам не остаться здесь? – Не нравится мне тут. – Чувствуешь, как хорошо? Он поежился. Она ласкала его, а он озирался по сторонам. Луна превратила доски променада в выбеленные кости. В черной тени, казалось, кто-то скрывается. Я и впрямь становлюсь параноиком, подумал он. И почувствовал, как брюки спустились до лодыжек. Ветер тут же обдал холодом кожу. – Оп-па! – сказала Ким. Он нагнулся, пытаясь натянуть штаны, а Ким, сорвав с него одеяло, накинула его себе на плечи и, кружась, побежала вниз по лестнице на пляж. – Черт возьми, Ким! Она кружилась на песке, размахивая над головой одеялом, словно гигантским флагом. Бакстер завязал шнурок на поясе и тоже начал спускаться. Он не спешил, наблюдая, как резвится Ким.