Часть 5 из 40 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– «Двести четырнадцатый», разрешаю выход в зону с набором две четыреста.
– Разрешили…
Самолет развернулся на курс и продолжил набор высоты.
Несмотря на молодость, контролируемый летчик пилотировал довольно уверенно. В пилотажной зоне ему предстояло отработать пятнадцать минут, а вернувшись на аэродром, пересесть на боевую одноместную машину и осуществить самостоятельный вылет.
* * *
Олег Басаргин родился и вырос в спокойное и относительно справедливое время, когда не взрывались жилые дома, а билет на поезд можно было купить без предъявления документов. Когда между пенсией и нищетой не стоял знак равенства, а большинство нынешних директоров государственных корпораций еще занимали скромные должности в КГБ.
Родители Олега были образованными, интеллигентными и занятыми людьми. Папа в последние годы службы в авиации командовал полком, мама работала врачом. Оба с утра до вечера занимались делами, тем не менее сына воспитывали правильно: поблажек не давали, за плохие оценки или уличные выходки спрашивали по всей строгости. Потому и вырос правильным мужиком, с твердым стержнем в характере.
Ныне Басаргину шел сорок первый год. В Отделе боевой подготовки Главного штаба ВКС он являлся самым опытным и возрастным инспектором. Жизненный и боевой путь он прошел немалый, повоевал в различных точках, насмотрелся всякого и даже имел ранение. Олег был чуть выше среднего роста, подтянут, ни грамма лишнего веса. Вокруг серых глаз уже завязались морщинки, а на висках появились первые седые волосы.
«Если предложат другую должность, оставив на летной работе, – полбеды. Пусть с понижением, пусть у черта на рогах… Лишь бы продолжать летать, – рассуждал Басаргин, контролируя положение машины в пространстве по приборам. – Но ведь возможны и другие варианты. Могут, к примеру, сослать на штабную работу или вообще уволить».
Он вздохнул, на миг представив себя за письменным столом, до верху заваленным бумагами: приказами, инструкциями, циркулярами…
– Не дай бог, – пробормотал полковник. – Уж лучше на гражданку. Там еще успею устроиться в какую-нибудь авиакомпанию, переучиться и полетать линейным пилотом. А штабиста из меня не получится. Всегда презирал и ненавидел эту работу!
Перепелкин накручивал виражи с различными углами крена, «бочки», «горки», «боевые развороты»… Делал он это неплохо, но парочка замечаний у проверяющего созрела. Поговорить о них со старлеем лучше с глазу на глаз – по дороге с аэродрома. Замечания были мелкими и не из тех, что обсуждаются с летным составом на общем разборе. Зачем лишний раз смущать молодого летчика?..
До окончания работы в зоне оставалось около пяти минут, когда Басаргин обратил внимание на странное подергивание стрелки указателя давления масла в левом двигателе.
Он прислушался…
Двигатели работали ровно. Показания других приборов были в норме.
«Показалось, – подумал Басаргин. – И впрямь старею…»
Однако через несколько секунд в наушниках гарнитуры раздался ровный женский голос речевого информатора:
– Давление масла в левом двигателе ниже нормы.
– Нет, рановато нам еще стареть, – прошептал полковник, положив левую ладонь на РУДы. По переговорному устройству приказал: – Перепелкин, действуй.
Старлей прекратил выполнение очередной фигуры, выровнял самолет и перевел левый движок на малый газ.
«Молодец, пока все правильно», – отметил про себя инструктор.
Далее в эфир полетел доклад Перепелкина:
– «Навага», «Двести четырнадцатый» – падение давления масла в левом двигателе. Задание прекратил, левый на малом.
– «Двести четырнадцатый», я – «Навага». Вас понял, – ответил руководитель. – Ваше место?
– Во второй зоне на две четыреста.
– Возвращайтесь на точку. Снижайтесь и входите к третьему на девятьсот.
– Понял к третьему на девятьсот…
Контролируя по приборам поведение неисправного двигателя, Басаргин успевал посматривать и по сторонам. Машина подвернула в сторону береговой черты, вдоль которой тянулась бетонная ВПП аэродрома, и, плавно опустив нос, начала снижение.
Заняв девятьсот, выполнили подготовку к посадке и доложили третий разворот. В этот момент давление в маслосистеме левого двигателя упало ниже критической нормы.
– Выключаю, – нажал кнопку переговорного устройства Басаргин. – Доложи о выключении руководителю и заодно запроси посадку с ходу на одном.
Перепелкин в точности исполнил указание. Руководитель дал добро на посадку, сообщив о готовности всех наземных служб к приему аварийного самолета.
– Сажаешь самостоятельно – я в управление не вмешиваюсь, – предупредил инструктор.
– Понял, товарищ полковник, – в голосе старлея послышались напряженные нотки.
– Не дрейфь. Делай все спокойно, будто садишься на двух. Только ручкой работай плавнее.
– Понял…
Техника пилотирования при посадке на одном практически не отличалась от штатной посадки. Летные характеристики самолета были великолепными, а запаса мощности одного движка хватало с лихвой.
Выполнив четвертый разворот, молодой летчик довольно уверенно держал машину на глиссаде снижения. Лишь однажды – в районе дальнего привода – Басаргин подсказал:
– Низковато идешь. Поддержи…
Посадку произвели отлично. Прокатившись мимо ряда пожарных, «Скорых» и других специальных автомобилей, свернули на рулежную полосу. По указанию встречавшего техника остановились на отшибе большого перрона.
– Гаси, – приказал полковник, расстегивая привязные ремни.
* * *
– Ну, что тебе сказать?.. Пилотировал нормально, уверенно. Сажал тоже хорошо, без паники. Два замечания. Некритичных, но в дальнейшей подготовке их следует учесть. Первое: резковато работаешь педалями, из-за чего гуляет курс. И второе: заход на одном после дальнего привода был ниже глиссады метров на десять; в простых метеоусловиях это простительно, в сложных может закончиться плохо – с полным ртом родной земли. Уяснил?
– Так точно. Спасибо вам, товарищ полковник! – восторженно благодарил Перепелкин.
– За что? – подпалил тот сигарету.
– Я впервые сажал на одном самостоятельно!
– Как – впервые? Каждые полгода по три полета на одном.
– Так в контрольных полетах второй движок фактически не выключается, а переводится на малый газ. И потом, инструкторы имеют нехорошую привычку хвататься за управление!
– Да, ты прав. Есть у некоторых инструкторов такая нехорошая привычка…
Басаргин с Перепелкиным стояли на краю бетонной стоянки и негромко обсуждали прошедший полет.
Сосредоточенный подполковник – заместитель командира местного полка по безопасности – нарезал круги у истребителя; небольшая цифровая фотокамера в его руках беспрестанно сверкала вспышкой. Инженеры и авиатехники производили наружный осмотр, опасливо поглядывали в сторону приезжего инспектора и на всякий случай были радушны и приветливы, поскольку тот называл командира полка на «ты» и вообще являлся высоким начальством, прибывшим аж из самой Москвы. Старший инженер полка под присмотром начальника штаба опечатывал капоты левого двигателя…
Вскоре к самолету подрулил «уазик» командира местного полка.
– Что случилось, Олег Станиславович? – с тревогой спросил тот, выскочив из машины.
– Давление масла. А что именно – выяснит комиссия.
– Сели нормально?
– Да, без проблем.
– Ясно… Из Москвы только что звонили.
– Ого! Так быстро?! – удивился Басаргин. – Откуда они узнали об аварийной посадке?
– Нет, в Москве о ней еще не знали. Вас спрашивали.
– Кто звонил?
– Зам главкома.
– Генерал Черняев?
– Так точно. Пришлось доложить о ваших приключениях.
Басаргин повернулся к Перепелкину:
– Иди в штаб эскадрильи и напиши подробную объяснительную на имя командира полка – что и как происходило в полете от момента начала пилотажного задания в зоне до посадки.
– Понял, товарищ полковник.