Он снова включил телефон и приглашающе подвинул к Саше. Она приподняла его, приложила большой палец. Её глаза расширились и заблестели, рука задрожала. На развёрнутом к Андрею экране появились знакомые значки на фоне цветущей белоснежной гортензии. Он скупо улыбнулся уголками губ, молча наблюдая, как Саша пролистнула по экрану и, воодушевившись, показала ему следующую заставку, на которой крупным планом красовалась тяжёлая гроздь с многочисленными голубыми лепестками, а за ней шла похожая фиолетовая в обрамлении сочных зелёных листьев. Пока Александра рассматривала цветы, Андрей обратил внимание, что она сменила телефон на более новую модель. Сначала ему показалось, что причина в другом чехле, отличном от того, каким он его помнил, но теперь убедился в обратном. Как ни парадоксально было сравнивать желание Саши из прошлого обнулиться и её нынешнее вынужденное состояние чистого листа, она явно предприняла ряд шагов, чтобы оставить позади некоторые вещи, в том числе, наверняка, и какие-то номера из списка прежних контактов… — Набери меня. Простая просьба и полный страха и надежды взгляд, не ведая того, запустили часовой механизм личной бомбы замедленного действия для Андрея, секунды которого вовсю отсчитывались сначала крошечной паузой, как перед прыжком с высоты, затем командами: привстать, достать телефон из кармана, нажать на вызов — и первым приглушённым сигналом, зазвучавшим из динамика. Только ожидаемого взрыва не произошло. Отозвавшийся не определяемой с налёта, но знакомой мелодией телефон в руке Саши и мелькнувшие на экране буквы — не цифры! — разнесли в клочья сомнения, стиснувшие стальным обручем горло Славенского. Его накрыло неожиданно сильное облегчение пополам с… радостью?... да, радостью, что он всё это время тоже оставался не стёртой частью в жизни Саши. Словно получив кратковременную контузию, Андрей не сразу сообразил, что девушка тихонько смеётся. Она отклонила звонок. — Ай, — произнесла немного нараспев и закусила нижнюю губу. — Как странно ты записан у меня в телефоне. Андрей не осмелился уточнить как именно. Главное, что он вообще был там записан. — Хотя, — продолжила Саша, не замечая реакции Андрея. — Позвони, пожалуйста, ещё раз. Перебивая протяжный гудок, зазвучал тот же проигрыш. Саша резко сбросила вызов и подалась к Славенскому. — Ай. Больно, ай. Больно, ай. Дай мне нежность... Андрей перестал вообще что-либо понимать, опасаясь, что у Саши случился приступ той самой путаницы в сознании, о котором предупреждал врач, а у него самого острый приступ проснувшейся нежности, о которой она просит, и он готов ласково гладить её по голове, только бы успокоить. — Я вспомнила! — возбуждённо воскликнула Саша. — Ещё раз. — Она ткнула в телефон Андрея. Он запустил очередной вызов её номера. Саша прижала пальцы к губам и застыла. Короткое музыкальное вступление, и мужской голос, оттеняемый женским, запришёптывал те же слова, которые секунду назад процитировала Александра: «Ай. Больно, ай. Больно, ай. Дай мне нежность...[6]». — Хах, — Саша шумно выдохнула сквозь разомкнутые пальцы и уронила поющий телефон на кровать. Вверх тормашками Андрей наконец прочитал имя абонента «Ай», смутно вспоминая, что точно слышал играющую песню, и делая мысленную зарубку найти и обязательно прослушать её полностью. Хотя уже сейчас сочетание боли и нежности, связанное для Саши с ним самим, огрело Славенского таким мощным ударом под рёбра, что даже признание в любви на его фоне могло показаться чем-то менее интимным. Андрей медленно нажал отбой. Имя «Саша» исчезло с экрана. В палате стало тихо. Он посмотрел на Александру. Она выглядела ошеломлённой и задышала чаще. Андрей осторожно накрыл подрагивающую женскую руку. Сашины глаза затуманились. — Я не безнадёжна, — голос прозвенел натянутой струной. — В голове опять пусто… Но я смогу… — Сможешь. — Андрей крепче стиснул узкую прохладную ладонь и почувствовал ответное пожатие. — Ай? — полувопросительно и с любопытством. — Я так тебя называла? — Нет, ни разу, — без запинки ответил Славенский. Щёки Саши порозовели. — Похоже, я выдала страшную личную тайну о твоём прозвище. — Я никому не скажу, — пообещал Андрей. — Думаю, её не должен был узнать в первую очередь именно ты сам, — смущённо усмехнулась Саша и откинулась на подушку. Андрей выпустил её ускользающую руку. Не должен был. Но, чёрт подери, как хорошо, что узнал. Она сохранила его номер и перенесла в новый телефон. Как и оставила спортивный костюм, подаренный им. В котором он отвёз её на вокзал и в нём же случайно увидел полгода спустя. Саша опять сидит перед ним на постели в расклеенном состоянии без грамма макияжа. Прячет за волосами синяк над виском. Стесняется, но держится твёрже, чем прежде. Всё такая же хрупкая и уязвимая. И в то же время приобретшая огранку и более прочную оправу. Однако самое главное заключается в том, что она снова доверяет ему. Интуитивно, искренне, обезоруживающе. Раздавшиеся из коридора шаги оповестили о прибытии не одной пары ног и заставили Александру отклониться левее, чтобы выглянуть из-за Андрея, а его резко обернуться. В палату вошли два врача и медсестра. Поздоровавшись, Валерий Валерьевич представил заведующую неврологическим отделением, поинтересовался самочувствием Саши, осмотрел её лоб и лодыжку и сообщил, что настала пора переезжать на другой этаж. Глава 9 Саша рассказала врачам о том, что сдвинулась с мёртвой точки и вспомнила цветы и строки из песни. С готовностью, ещё большей на фоне утренних достижений, она перебралась в кресло-каталку и отправилась на беседу со специалистом по играм разума. Однако, прежде чем покинуть палату, окликнула обосновавшегося у окна Андрея: — Разве тебе не нужно на работу? — По её лицу, как и по рукам, сминающим и тут же разглаживающим складку на подоле, легко читалась обеспокоенность, которая касалась не только заданного вопроса. Славенский подошёл и присел перед ней на корточки. — Я могу работать удалённо. — Хорошо, — кивнула Саша, не отводя глаз. — Просто если тебе надо куда-то съездить, поезжай. Но… — Она глубоко вдохнула. — Я буду рада, если ты приедешь сюда сегодня ещё раз. — Приеду. И привезу тебе вещи. — Захвати, пожалуйста, носки. — Они оба посмотрели на её голые ноги. — Пальцы немного мёрзнут. — Захвачу. Пока можешь взять мои. — Андрей даже не удивился, спонтанно озвучив подобное. Всё повторяется. И он снова предлагает Саше свои носки. — Они чистые, но если… — Андрей прочистил горло. — Забудь. Я привезу твои носки и шлёпки. Он начал подниматься и неловко навис над Сашей, услышав её согласно-сомневающийся ответ: — А ты как? — И, растерявшись от его внезапной близости, покраснела. — Босиком в кроссовках… не очень… удобно. Андрей распрямился, но сгладил резкость движения кривоватой улыбкой. — Точно не замёрзну. Он разулся, снял носки и помог Саше натянуть их, закрепив излишек пятки под подворотом на щиколотке на здоровой ноге и бережно расправив поверх бинта на повреждённой. — Пожалуй, в твоих сейчас даже ловчее, — заметила Саша. — Спасибо. Андрей обулся, мысленно порадовавшись, что пережил период потливости ног подростком и больше к нему не возвращался. Валерий Валерьевич пожал Славенскому руку и вышел следом за медсестрой, выкатившей Сашу. — Андрей Романович, зайдите ко мне после обеда. — Невролог, имя которой он не расслышал, потому что отошёл в сторону, чтобы не мешать осматривать Сашу, задержалась на выходе. — Попробуем вместе наметить план восстановления Александры. Получив подтверждение от Славенского, что он непременно будет, она шагнула в коридор и прикрыла за собой дверь. Андрей присел на кровать, ощущая себя никудышным героем паршивой мелодрамы. Вручить женщине ношеные носки вместо цветов — просто высший пилотаж! Славен зло протолкнул ногу глубже в кроссовку, распрямляя складку на заднике, но смял стельку и, цветисто выругавшись, наклонился, чтобы поправить всё руками. Закончив с обувью, он выдохнул и рассмеялся. К чёрту! Романтика никогда не была ему по зубам. Зато Саша получила вкусный кофе и её ноги в тепле. Андрей встал, уточнил, в какую палату переселят Александру, и набрал Бориса: — Встретимся в фойе отеля через двадцать минут. Он поднялся в номер, прочитал сообщение от Семёна о том, что тот скоро завезёт к нему Сашины вещи. Надел носки и сунул в карман ещё одну пару — больший размер действительно легче натягивать поверх повязки. Следующий час Андрей провёл, решая рабочие вопросы. Ответил на письма, выдал новые поручения подчинённым и скоординировал с Борисом проведение двух видеоконференций. Они переместились в гостиничный ресторан, где к ним присоединился Семён. — Алинка расстаралась и, по принципу «пригодиться может что угодно», насобирала целый баул. — Крякнув, Семён водрузил на свободное кресло плотно набитую вещами сумку. — Я не стал возражать. Считай, привёз тебе домашнее задание, чтобы получше узнать «жену», — не преминул он подколоть Славенского и открыл принесённое официантом меню. — Только на радостях не тащи всё в больницу. Дай Бог, Сашу скоро выпишут. После обеда Борис уехал к знакомому выяснить подробности о последствиях аварии для остальных участников. Андрей с Семёном перешли в номер Славенского. — К Саше пока никого не пускают? — спросил Семён, усаживаясь в кресло у окна и наблюдая, как Андрей расстёгивает молнию сумки. — Нет, — отозвался Славен, выкладывая аккуратно сложенные вещи на кровать. Футболка, кофточка с длинным рукавом, майка, рубашка… Серьёзно?! А дальше к ним что: шорты, брюки и джинсы набором? — Я попросил сразу мне позвонить, если сунется полиция или папаша гонщика. — Ясно. — Семён закинул ногу на ногу. — Как она? — Узнала меня вчерашнего. Вспомнила цветы, которые стоят на заставке в её телефоне. Пока всё. Андрей покрутил в руках косметичку с какими-то тубами и коробочками и отложил в сторону. Про песню, поставленную Сашей на его номер, говорить не стал. Он сам её ещё не послушал, но она ощущалась чем-то слишком личным, чтобы делиться даже с Семёном. Останется один, не на бегу и найдёт.