— Ты слишком долго шёл, — она сказала. — Что так влекло тебя в миру? Почёт и слава? Что ты искал, оставив в одиночестве невесту? Какие ты принёс своей невесте вести? О нет, молчи, не говори ни слова, Я лишь разок тебя увидеть снова хотела… Я же не сказала, Что я женой царя морского стала. Играют жемчуга на тонкой шее, Вода, не кровь, в её прозрачных венах. Она уходит в пламени заката, Сверкая волосами — тёмным златом. Где отпылал закат над синей бездной, Звезда всходила в небе — Бетельгейзе. Глава 12 Славенский сидел на остром бортике больничной койки, следил за шевелящимися бледно-розовыми женскими губами, расцветающей на них улыбкой и её отражением в засветившихся голубых глазах и непроизвольно улыбался сам. Сбой его системы налицо. Что он там говорил поутру: где он и где стихи? Вот он. Вот стихи. И их неизбежное пересечение в точке А. Привезли завтрак и лекарства. Андрей подхватил свой стакан с кофе и занял удобный пост у окна. Сашу бегло осмотрели. Она выпила таблетки и с аппетитом принялась за овсянку, угостив Андрея маленькой булочкой с сахаром. Крепкий, во всяком случае на вид, больничный чай остался не тронутым. Саша откинулась на подушку и с наслаждением отхлебнула растягиваемый по глотку кофе. — Лучший на свете напиток. — Как тостующий, она приподняла стакан в сторону Славенского. — За мой крошечный прогресс. Он отсалютовал ей в ответ. — Так держать. Саша провела коротким ноготком по картонному шву. — Вселенная сегодня явно решила поведать мне что-то ещё, — задумчиво произнесла она. Допила кофе, отставила пустую ёмкость на тумбу и начала рисовать указательным пальцем в воздухе, отмечая кружки и соединяя их невидимыми линиями. Сосредоточенно чертила замысловатые космические фигуры. Создавалось впечатление, что Саша старательно пыталась сделать их по-настоящему объёмными. Вдруг она резко вскинулась, будто через её тело прошёл ощутимый разряд тока. Взметнувшаяся вверх рука зависла на очередном штрихе. — У тебя есть татуировка на плече, — Александра не спрашивала, а обозначала бесспорный факт. — Повернись, пожалуйста, спиной. Андрей медленно развернулся и поставил стакан вплотную к стеклу. Саша молча разглядывала его спину. Тёмная однотонная футболка не просвечивала, обычный круглый вырез охватывал шею, короткие рукава подчёркивали проработанные мышцы рук, подкачанные без перебора и слегка напрягшиеся под её пристальным взглядом. — На левом, — определилась она, хотя голос всё же дрогнул. Андрей не смог бы внятно объяснить, почему он задрал заправленную в джинсы футболку, стянул её через голову, оголяя плечи, и замер, сжимая в ладонях ткань на груди и не снимая полностью. Вполне достаточно было подтвердить догадку Саши кратким «да» и закатать повыше рукав. Но единственный раз, когда она видела эту тату, состоялся тем далёким утром в его спальне. Тогда он стоял к ней спиной в одних штанах, доставая свитер из шкафа. Сейчас, глядя на оконную ручку, повторить знакомую ей сцену показалось Славенскому наиболее уместным. Палату наполнила звенящая тишина. Андрей сфокусировался на белом пластике перед собой. Он ощущал скольжение Сашиного взгляда по каждому выбитому на его коже завитку так отчётливо, как не ощущал реальное прикосновение иглы мастера в своё время. В те часы четыре года назад он не воспринимал вообще никакого внешнего воздействия, хотя зашёл в салон вовсе не за татуировкой, а именно за попыткой перекрыть выжигающее изнутри сгорание. — Какой сложный узор, — произнесла Саша, внезапно оказавшись рядом. Андрей едва удержался, чтобы не отпрянуть в сторону. Погрузившись в воспоминания, он не услышал, как она приблизилась. — Чёткий и смазанный одновременно. — Саша изучала сине-фиолетовые зигзаги и волны, спорящие друг с другом и частой сеткой обтекающие мужское плечо. — Вроде бы улавливаешь симметрию, но она тут же нарушается другой… симметрией. Они вынужденно переплетаются, темнеют и, не успев разойтись, сходятся снова. Здесь не один рисунок? — Два, — хрипло ответил Андрей. — Они что-то значат? — Не знаю. Я не спрашивал. Раздался лёгкий вздох с последующим приглушённым обращением Саши. Она осторожно уточняла не ради праздного любопытства, а с желанием поймать ускользающую ниточку, которую только-только нащупала: — Извини, ты наверняка уже рассказывал, но… сам понимаешь, мне многое внове. То есть ты просто открыл каталог, ткнул наугад и позволил разукрасить себя тем, что попалось под руку? — С первым так и получилось. — Почему? Андрей добела стиснул кулаки. Он никому не рассказывал. Да никто и не спрашивал о подробностях. Под одеждой татуировку не было видно. Те же, кто видел Андрея раздетым, пугались или восхищались самим изображением, не гадая об истинных причинах его появления. А Саша имела в виду именно их, и он вдруг заговорил: — Я выехал на трассу встретить родителей. Они жили в посёлке в двухстах километрах от меня. Не жаловали город, поэтому я всегда встречал их и вёл до своего дома, беря на условный буксир и помогая сориентироваться в потоке машин и лабиринте улиц. Мама боялась скорости, поэтому отец никогда не разгонялся и не превышал пределы её спокойствия. Я встал на обочине по движению и наблюдал за автомобилями в обоих направлениях. Ожидание затянулось дольше обычного. Я набрал маму, но она не ответила, хотя длинные гудки продолжали сменять друг друга. А потом со стороны города мимо пронеслась «Скорая». Почти сразу за ней появилась полиция и пожарные. Если бы не высокий отбойник, я бы развернулся на том же месте, но пришлось ехать до развязки, уходить под мост и снова подниматься на него. Неосознанно давил на газ, кого-то подрезал. Торопился и… не хотел успеть. Знал, что там тупик. Мне явно сигналили. Отчаянно выли сирены, но я слышал только звуки вызова, поставленного на громкий автодозвон. И на всех полосах выискивал знакомую машину, боясь, что пропущу её, так по-идиотски сорвавшись с места... — Андрей осёкся, но почти сразу нарушил мёртвое вязкое безмолвие, повисшее в палате: — Водитель большегруза потерял сознание за рулём. Его повело на встречку, и он просто зажевал их под себя. В раскуроченной, бесформенной смятке надрывался мамин телефон. Неделю он безостановочно звенел в моей голове, а потом резко замолчал. Без него стало совсем невыносимо. Я подолгу бесцельно слонялся по городу. На тату-салон набрёл случайно. Всегда не любил уколы. Подумал, что длительное методичное прокалывание причинит достаточно хотя бы зуда, чтобы переключиться с внутренней боли на внешнюю. Там предложили запись и варианты. Но мне нужно было прямо тогда. Тройная оплата освободила место и время. Максимальный сеанс привёл к относительному физическому онемению. Его было мало, но мастер категорически отказался продолжать, даже за деньги. Я вернулся, как только перестал испытывать дискомфорт, и выбрал второй эскиз. Не перекрывая первый. Внахлёст. Под собственную ответственность. Двойным опечатыванием. — Двойного горя, — сдавленно всхлипнула Саша, и обвила Андрея руками за пояс. Он задержал дыхание, а она уткнулась лбом между его лопатками. — Прости. — Тёплые слёзы собрались на кончике её носа, сорвались на мужскую спину и большой быстрой каплей покатились вдоль позвоночника. — Я не хотела бередить твою рану.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​ Андрей пошевелился, чтобы развернуться к Саше лицом, но она сцепила пальцы в замок у него на животе и прижалась влажной щекой к обнажённой коже. Подходящих слов не находилось, и он просто опустил одну руку и накрыл её ладони. Время словно замедлилось для них обоих. Послышался какой-то шорох. В палату заглянула молоденькая санитарка, покраснела и юркнула обратно в коридор, бесшумно притворив за собой дверь. Это мимолётное вторжение никак им не помешало. Казалось, ни Славенский, ни Александра ничего не заметили. Саша тихо шмыгнула носом и прошептала: — Вот поэтому я боюсь задавать вопросы. Вроде бы хочу узнать ответы, но они пугают своей непредсказуемостью и возможными страшными вариантами. Андрей не мог её видеть, но догадался, что она на секунду прикрыла глаза и выдохнула: — Мои родители… они… — Живы. — Славенский резко натянул футболку обратно, повернулся в кольце плотных объятий и поймал встревоженный взгляд Саши, передающий всю смесь ужаса и последовавшего за ним облегчения. — Живы и здоровы. — Он аккуратно разъединил её руки и притянул их к своей груди, криво оправив одежду. — Живут в другом городе. У вас не близкие отношения. Они пока не в курсе, что с тобой произошло. Но если захочешь, я привезу их сюда. — Не нужно их пока волновать. — Саша мотнула головой и, смутившись, перевела глаза на свои ладони, утонувшие в руках Андрея. — Фух, как груз с плеч свалился. — Она неловко покачнулась, нечаянно перенеся вес на больную ногу. Славенский обнял её за талию, возвращая равновесие. Легко приподнял и перенёс к санузлу, предусмотрительно поставив на пороге. — Давай ты умоешься и задашь мне те вопросы, которые сильнее всего тебя беспокоят, — предложил он, приседая на уровень глаз Саши. — Хорошо, — нетвёрдо согласилась она. Дверь палаты снова открылась. Вошла утренняя медсестра, подозрительно оценивая пару в проёме ванной. — Александра, через сорок минут у вас встреча с психологом. — Женщина перевела насмешливо-укоризненный взгляд на Славена. — Андрей Романович, а вас я очень попрошу больше не вгонять в краску моих девчоночек. Им ещё весь день работать с больными, которые далеко не в самой лучшей форме. С непроницаемым выражением лица Андрей мягко подтолкнул вспыхнувшую Сашу внутрь туалетной комнаты и закрыл дверь, отрезая её от дальнейшего общения с медсестрой. Саша устало присела на унитаз. Пока она предстаёт перед Андреем во всей некрасе со сна и с пустой головой, с ним без зазрения совести флиртуют женщины с макияжем и в расстёгнутом на пару пуговок на груди форменном халате. Она вскочила на ноги, оступилась, закусила губу, чтобы не застонать, выровнялась и допрыгала до раковины. — Господи… — отвела взгляд от незнакомой растрёпанной девушки с покрасневшими глазами в зеркале и включила прохладную воду. Саша тщательно умылась, почистила зубы, пригладила пальцами волосы и пощипала бледные щёки. Заставила себя рассмотреть собственное отражение. С опаской и радостью осознала, что не испытывает к нему отторжения. Доковыляла до двери и нажала на ручку, чуть не выпав наружу, потому что её сразу открыли с той стороны. В этот раз Славенский поднял Сашу на руки не солдатиком, а подхватив под лопатками и коленями, и направился к кровати. — В кресло, — указала Саша, поймав себя на мысли, что предпочла бы остаться на руках Андрея.