И оттого так сложно. Андрей простоял на балконе несколько часов. Курить не хотелось, от табака мутило. Тепло номера душило. Он просто стоял и смотрел на редкие окна жилых домов, в которых горел свет, одиночные машины, проезжающие по опустевшим улицам, перемигивающие жёлтым глазом светофоры, проблески звёздных точек, которые подслеповато щурились с ночного неба, подёрнутого поволокой городского смога. Прошедшие с вечера их с Сашей знакомства месяцы вспоминались один за другим, иногда вразнобой, целиком или какими-то фрагментами. Ведь он умудрился приписать себе букет диагнозов из-за её не проходящего незримого присутствия. Старался тщательно выбирать женщин, максимально не похожих внешне на Александру, чтобы не начинать сразу же сравнивать голубоглазых блондинок с ней. Погружался в рабочие проекты. Обещал себе не вмешиваться и срывался, если от Семёна больше недели не было отсылок к Саше хотя бы вскользь. Злился из-за потери контроля над собственными действиями и снова поступал неадекватно. Не допускал даже намёка на мысль, что… влюбился… «Влюбился», — проговорил одними губами. Слово ощущалось инородным. Не то, чтобы он ни разу в жизни не влюблялся. Но всегда — все-гда, даже в школе — ему требовалось время, чтобы присмотреться, лучше узнать друг друга, провести предварительный тест-драйв возникшей симпатии и только после перейти к чувствам. Он обычно долго раскачивался и так же надолго увязал в привязанностях. А с этой странной, не от мира сего девушкой влип моментально, как наивный мальчишка. Когда он вообще успел?!... Пока она прятала поцарапанные руки под столом в ресторане? Или дышала тихонько рядом на подушке? Или когда намазывала вареньем хлеб для него? Хотя, может, когда обняла его у автовокзала как самого дорогого на свете человека, а он растерялся и не ответил? Андрей плашмя ударил ладонями по балконным перилам и внезапно понял природу тех двух глухих шлепков из больничного туалета: Саша стучала руками об раковину, досадуя на себя и на всё случившееся в целом. Он глубоко вдохнул посвежевший воздух. Медленно выдохнул и усмехнулся, взглянув как будто бы со стороны на спокойное принятие Борисом приоритетного задания под именем “Александра”, на подшучивания и прямолинейные выводы Семёна, которые Славен упёрто не принимал на свой счёт, на собственные поступки в конце концов, которые столь дотошно объяснял самому себе и сам этим пояснениям не верил. Небо слева неуловимо изменилось. Словно на чернильно-синюю палитру капнули воды. Фон становился размытым, растекался и отвоёвывал всё больше пространства. Андрей потёр глаза и вернулся в комнату. Несмотря на то, что он уснул с рассветом и проспал от силы часа полтора, Славенский встал до сигнала будильника и ощутил колоссальный прилив бодрости. Довлеющая над ним неопределённость закончилась. Он окружит Сашу заботой и вниманием и сделает всё, чтобы она поправилась. Ждёт ли он от неё взаимности? Теперь ждёт, чёрт его раздери. Никогда не попросит, но определённо хочет, чтобы и она к нему испытывала что-то подобное. И признание, прозвучавшее мелодией, поставленной на его номер телефона, дарило мощную надежду, что так оно и было. Год назад они обоюдно вл… вляпались друг в друга. Не помня этого разумом, сейчас Саша узнавала его сердцем. Андрей замер с зубной щёткой во рту и обречённо покачал головой отражению в зеркале. «Узнавала сердцем…» Да уж! Где он и где романтика, стихи и прочая милая любовная чушь. Огонь и лёд несовместимы… Славенский быстро умылся, оделся в первое попавшееся под руку и, не оставляя себе возможности додуматься ещё до чего-то непривычного, поспешил за кофе для них с Сашей. Новое утро. Знакомая палата. Композиция из кофе и грозди белой гортензии в пожертвованной в качестве вазы бутылке с водой. Андрей устроился в кресле вместо стула и беспрепятственно рассматривал спящую Сашу. Она лежала на правом боку, собрав руки под подбородком. Укороченные и явно выгоревшие на летнем солнце волосы рассыпались по подушке, открывая нежную шею, аккуратное ушко и опавшую, но пока слабо побледневшую шишку над виском. Тонкая простынка сползла на пояс, чётко обрисовывая изгиб талии и округлость бедра. Андрей увлёкся, пропустил момент, когда Саша проснулась, и вздрогнул, услышав: — Бесподобный натюрморт. Она не шелохнулась. Просто открыла глаза и любовалась чудесной картиной, представшей перед ней на тумбочке. Андрей поднялся и обошёл кровать. Остановился, посмотрел на Сашино лицо. Не зная, куда пристроить руки, шагнул к окну и привалился к подоконнику, опираясь ладонями о его край. — Говорят, из маленьких радостей может получиться большая. Саша улыбнулась его замечанию, подтянулась повыше и, свесившись с кровати, уткнулась носом в мелкие цветки. Подхватила стаканчик с кофе, села, сняла крышечку и глубоко вдохнула вырвавшийся парок. — Утро изысканных ароматов. — Она сделала осторожный глоток и посмотрела на Андрея. — Прости, что выгнала тебя вчера. — Тебе не за что извиняться, — отозвался Славенский. — Я бы на твоём месте давно тут всё разнёс, а ты держишься молодцом. Глаза Саши подозрительно заблестели, но она сосредоточилась на кофе. Отпила немного и вдруг спросила: — Ты знаешь созвездие Ориона? — Название точно знаю, но не уверен, что смогу показать на небе всё созвездие целиком. Только пояс Ориона, — ответил Андрей, уже не удивляясь вроде бы неуместным вопросам. — Моя память чудит дальше. — Она вскинула на него взволнованный взгляд. — Я решила не раздражаться из-за этой, на первый взгляд, бестолковой информации. Ведь следом за ней может прийти и что-то более значимое для меня, правда? Андрей утвердительно кивнул. Заручившись его поддержкой, Саша продолжила: — Вчера мне приснился запах гортензий, и они оказались на заставке в моём телефоне. Дальше я вспомнила припев песни, связанный с тобой. А ты важный для меня человек. От того, как просто и без сомнений она обозначила своё отношение к нему, у Славенского пересохло в горле. Он с усилием сглотнул. — Тебе снова что-то приснилось? — Да. Созвездие Ориона. Я точно знаю, как оно выглядит, могу рассказать его историю и назвать главные звёзды: Ригель и Бетельгейзе. Что-то ещё крутится на кончике языка… Саша застыла, прекратив даже моргать. Подняла на Андрея ставшие невероятно огромными глаза и с выражением продекламировала: — Когда светили над чернично-тёмным морем Большие звёзды из созвездия Ориона. Он называл её своею Бетельгейзе И утопал в глазах её, как в бездне. Саша перевела дыхание и растянула задрожавшие губы в неуверенной улыбке: — Так красиво. Попробуй найти автора. Андрей достал телефон и попросил её повторить первые строчки, осторожно предположив: — Они могут оказаться твоего сочинения. Она словно провалилась внутрь себя и покачала головой. — Не думаю. Андрей приблизился, присел на самый край кровати и развернул телефон экраном к Александре: — «Там, где закат» современной поэтессы Анастасии Сизиковой[7]. Саша впилась взглядом в многочисленные строфы длинного стихотворения, проговаривая их шёпотом с начала. Оторвалась от текста и закончила его наизусть, расплывшись в счастливой улыбке на финальном двустишии. *** С разрешения автора представляю весь текст стихотворения, и пусть оно понравится вам так же, как нам с Сашей ))) Там, где закат пылал над горизонтом, Укрыв морскую гладь багряным зонтом, Из тёмных волн, что бьются ниц о скалы, Морская дочь, ундина, выплывала. На берегу встречал её как прежде, Красивый принц в изношенной одежде. Он столько лет менял свои причалы, Чтобы найти её, всё как тогда — в начале, Когда светили над чернично-тёмным морем Большие звёзды из созвездья Ориона. Он называл её своею Бетельгейзе И утопал в глазах её, как в бездне. Сейчас она тихонько шла по волнам, Ступая медленно, надменно, даже скромно. Свой взгляд печальный в море опустила, На берегу, как изваяние, застыла.