— Почти так и есть. Хотя у каждого из нас на то свои причины. Они обменялись сосредоточенными взглядами. — Я тебе надоедала? — Нет. — Навязывалась? — Нет. — Преследовала? — Нет. Зато я тебя… Я за тобой следил после твоего отъезда, — наконец Андрей прямо признался в том, что больше всего не давало ему покоя. — Ты этого не вспомнишь, даже когда память полностью восстановится. Потому что не знала. Он не удивился, что Саша не отпрянула и в её ясных глазах не мелькнуло ни тени презрения. Не удивился, ведь это она, невероятная Сашка, которую он узнал за прошедшие две недели, и которая всё равно открывалась ему с новой стороны прямо сейчас. Андрей почувствовал внезапное облегчение, как будто прекратил пытку, которой сам себя мучил очень долго. — Почему ты за мной следил? — спросила Саша, снова глядя на Андрея чуть снисходительно, словно ей было известно гораздо больше, к чему ему ещё предстояло дойти. — Потому что не мог отпустить. — Я уехала из-за тебя? — Нет. Саша повела плечами, осмысливая его ответ. — Я уехала, а ты заморочился моей безопасностью и, ничего мне не сказав, устроил к Семёну Аркадьевичу? Славенский уставился на Сашу, которая наугад почти всё обозначила верно. — Ты сама устроилась. Я только попросил его дать тебе шанс. Она вдруг улыбнулась и погладила его по руке. — Конспиратор. — Никудышный, судя по всему. Ему нестерпимо захотелось перехватить её ладонь и поцеловать в самый центр, но Саша уже снова спрятала руку под покрывало. — Кажется, есть такое, — она сверкнула глазами и вновь посерьёзнела. — Андрей, то, что сегодня мы занимались сексом впервые, не стало для меня абсолютным откровением. Между ног ноет, будто я забыла про тренировки, а меня попробовали без предварительной растяжки посадить на поперечный шпагат. Внутри саднит, словно такого активного вторжения не было давно, а, может… и вообще никогда. — Саша вскинула руку и прижала пальцы к его губам. — Нет, ты не сделал мне больно в плохом смысле. Ты каждый раз сдерживался ненадолго… чтобы я привыкла к тебе. Без того самого приобретённого с опытом напора, когда уже привычно знаешь, что поначалу будет туговато, но дальше пойдёт легче. Ты поморщился, надевая презерватив последний раз, потому что тоже… сказывается перерыв в таком… — она сдула тонкую прядку, упавшую на лоб, — рвении… с несколькими подходами подряд… Или я ошибаюсь? — Не ошибаешься. — И вдруг добавил: — С твоей наблюдательностью из тебя выйдет отличная шпионка. Саша не приняла его полушутливый тон, буравя сосредоточенным взглядом. — Не ошибаюсь, но всё равно верю тебе. Верю, что я действительно твоя женщина. Сомневаюсь во всём остальном, постоянно борюсь с желанием включить справочник и проверить, называется ли лето летом и не смертельна ли доза каких-то внезапно пришедших на ум лекарств. А в то, что я твоя, просто верю. Так почему же ты не веришь мне, что и ты мой? Только потому, что не веришь самому себе? Она сильнее вдавила пальцы в губы Андрея, замерла на пару секунд и медленно отняла руку. — Ты хочешь, чтобы я всё вспомнила и доузнала, потому что тебе мешают мои белые пятна. А я не уверена, что хочу всё вспомнить, потому что эти провалы не мешают мне чувствовать к тебе то, что я чувствую. Я не хочу тратить дни и месяцы на страдания о том, что ушло в туман. Сегодня я столько раз ловила себя на мысли, что поступаю по-новому, что прежняя я не сделала бы и половины того, что я вытворяю сегодня, несмотря на смущение. Странно, но… я нравлюсь и даже горжусь собой такой. Саша обвела завитки татуировки на его плече, царапнула ниже по бицепсу и резко придвинулась вплотную к Андрею, затягивая в омуты расширенных зрачков. — Только и такой меня недостаточно, чтобы тебя убедить. Глава 19 Славенский проваливался в Сашины глаза, которые были так близко. Он пристально смотрел в них и вдруг чётко понял, что малейшее его неосторожное слово или действие — и они станут так недосягаемо далеко, что он просто сразу же сдохнет. Андрей мягко обхватил Сашины хрупкие плечи. Аккуратно шевельнул мизинцами, скидывая ненужное более покрывало. Скользнул к шее. Погладил невесомо. Погрузил пальцы в пушистые волосы, подался вперёд и поцеловал тут же разомкнувшиеся губы. Поцеловал легко и нежно. Она ответила, копируя его: едва ощутимо прихватывала, согревала дыханием, приглашала, но не настаивала. Казалось кощунством напасть на неё, смять припухшие губы и сдавить шелковистые локоны. Продолжая ласкать Сашу частыми, краткими, поверхностными поцелуями, Андрей медленно прокладывал чувственную дорожку вдоль её позвоночника, словно скульптор, который, закрыв глаза и доверившись кончикам пальцев, на ощупь благоговейно оценивает гладкость изгибов и ложбинок созданного им творения. — Ты так трогаешь меня, будто хочешь накасаться про запас, — прошептала ему в губы Саша и осеклась. — Так и есть, да? — Она лишила его своих губ и впилась в глаза Андрея заполыхавшим взглядом. — Красиво завершаешь наше сегодня, чтобы утром вернуться на прежние рельсы?! Андрей молчал. У него не было однозначного ответа. Он не принял пока никакого решения. Все карты перепутались, козырь сменился, и партия необратимо вышла из-под контроля. Саша издала странный урчащий звук, перекинула ногу через Андрея и, сильно вцепившись в его волосы, принялась яростно целовать. Она стукалась зубами о зубы. Не жалея, больно прикусывала нижнюю губу Славенского. Тёрлась о его живот, задевая обрадовавшийся прямому контакту член. Затем торопливо привстала и криво осела чуть ниже, неловко промазав. Они оба выдохнули с шипящим свистом. Андрей сгрёб Сашу в охапку и перевернул под себя. — Я хочу быть сверху! — Она заизвивалась змеёй, пытаясь освободиться и выбраться из его рук, крепко удерживающих её. — Не пока ты можешь покалечить нас обоих. Саша нервно дёрнулась, пытаясь выгнуться. — Хочешь жёстче? — Он придавил оба её запястья к матрасу над головой. Не дожидаясь, когда она опять заёрзает, Андрей довольно грубо вклинился коленом между её бёдер и резко вошёл в Сашу. Она шумно глотнула воздуха. — Да! Так… Без всего. — И сама шире развела ноги. Он навис над ней, упираясь одной рукой в матрас. Второй, отпустив Сашины руки, подхватил её под колено и подтянул согнутую ногу к груди, раскрывая Сашу ещё больше. Она приобняла его за шею. Андрей приподнялся. Её ладони съехали к его ключицам. Он переместил её лодыжку себе на плечо, мазнув губами по выпуклой косточке. Пересечение взглядов. Катастрофическая нехватка кислорода. И вот уже разум, весомые вроде бы доводы и попытки всё просчитать летят в тартарары, потому что, как только он заполняет её до упора, Саша всхлипывает: «Больше не вынесу», — хватает ртом воздух, но едва Андрей выходит из неё почти полностью, она тут же жадно требует: «Ещё!». И его ведёт. Он снова дарит им обоим невыносимого «ещё». Снова и снова. Славенского беспрепятственно выносит куда-то за человеческие пределы, где секс превращается в таинство с сакральным смыслом, который заложен в доступные и понятные людям движения так, чтобы они соприкоснулись с ним, но не сошли с ума. Андрей чувствует небывалый прилив сил, могущества и сокрушающей нежности, с которой всю отмеренную ему вечность готов поклоняться своей женщине. Значение приобретает только одно: как она кричит, бурно кончая под ним, а он замирает, всё-таки свихнувшись, и тонет в её внутренних объятиях, затем проталкивается ещё чуть глубже, испытывая то самое абсолютно ни с чем не сравнимое удовольствие, и, горячо сжимаемый вкруговую, вновь наращивает темп, не позволяя Саше соскользнуть в небытие. Удерживает обоих в их общей трансформированной реальности. Краем сопротивляющегося сознания понимает, что сам уже совсем на грани, но врезается в обволакивающее его тело в самый-самый-самый последний раз. Резко выскальзывает, ударяет по набухшему клитору разбухшей головкой. Ловит щедрые брызги Саши и одновременно сам изливается на её живот, роспись на котором расплывается в застилающем глаза мареве и тающем сумраке рассвета. Голова кружится. По напряжённым рукам бежит мелкая дрожь. Спина в испарине. Лёгкие горят огнём. Андрей бережно снимает с плеча стройную ногу и ложится на распростёртую Сашу, которую неравномерно всё ещё сотрясают отголоски угасающих разрядов между ними. Раскинутые в стороны тонкие руки взлетают и обнимают его. Узкие ступни уютно устраиваются в его подколенных ямках. Он утыкается лбом в подушку и целует Сашу куда-то за ухом. — Запасся? — раздаётся её сорванный голос. — Всё равно мало. Тобой невозможно насытиться, — хрипит в ответ Андрей, и её объятия становятся ещё теснее. В его солнечном сплетении, в самом центре возникает маленький очаг, который мгновенно превращается в источник тепла. Оно расходится по груди, проникает в кровь, пронизывает жилы и кости. Несётся по ним, излучая пронзительный свет, который отражает улыбка на Сашиных губах. Обвившись вокруг Андрея, Саша быстро уснула. С огромным трудом преодолевая искушение перекатиться на бок, обнять её, зарыться носом в волосы на макушке и закутать их обоих плотнее в пуховое облако притяжения, в которое они безвозвратно погрузились, Славенский осторожно расцепил Сашины руки, высвободился из захвата ног и сполз с постели. Распрямился, поводил плечами, беззастенчиво разглядывая спящую Сашу и восстанавливая нормальную работу словно сначала окаменевших, а потом растаявших мышц. Она расслабленно лежала на спине, чуть сдвинув ноги, и тускло сияла в струящихся сверху через окно первых прозрачных утренних лучах. Одна рука упала вдоль тела, вторая спряталась под подушку. Растрёпанные волосы обрамляли безмятежное лицо золотистым ореолом. Заласканная грудь расслабилась и слегка растеклась в таком положении. До сих пор стоящие торчком соски непреодолимо манили наклониться и подразнить их. «Сумасшедшее наваждение, а не грудь», — Андрей помотал головой, прочищая мозги и призывая на помощь сбежавшее самообладание. Он расправил покрывало и накрыл Сашу. Вместо того, чтобы сосредоточиться на оставшемся до вылета времени, приходилось бороться с бешеным желанием присесть, а лучше прилечь рядом с Сашей и гладить, гладить, гладить её тихонечко. Остатки реанимированной воли подсказывали, что если он вырубится, то проспит всё на свете, тем более телефон и часы остались во второй спальне. Следуя туда, Андрей усмехнулся про себя: за ночь исчезли его и её комнаты, соединившись в их общую. Спустя час Славенский снова зашёл к Саше. Не удержался и опустился на колени рядом с постелью. Он честно собирался поцеловать её в лоб перед отъездом и сделать это аккуратно, чтобы не разбудить, но, видимо, неточность попадания оказалась заразительной. Не находилось никакого иного объяснения, почему встретились их губы, а Саша заворочалась, постанывая едва слышно. Стараясь не напугать её, Андрей отстранился без резких движений и прошептал: — Мне пора. Отдыхай. — Мхм, — она взъерошила волосы на его затылке и, часто поморгав, распахнула подёрнутые поволокой глаза. — Хорошего полёта. — Спасибо. — Скажешь, куда тебе так срочно понадобилось? — Надо решить пару вопросов по твоей аварии. — И добавил, предупреждая беспокойство, которое появилось в её проясняющемся взгляде: — Твоего участия не требуется. Правда. Саша скользнула рукой на шею Андрея, не позволяя отодвинуться, и внимательно всмотрелась в его глаза. — Напиши мне, как приземлишься.