Ошеломление! Вспыхнуло на мгновение. И вдруг исчезло. Её губы чмокнули воздух, а рука сомкнулась вокруг пустоты. Ужасный провал… Саша резко села, испытывая невыносимое унизительное смятение и пытаясь спрятаться за волосами и прикрыться руками. Жирным пульсирующим шрифтом одна мысль: «Испариться! Расщепиться на атомы и раствориться в воздухе». Андрей очутился прямо перед ней. Обнял, несмотря на её стремление отпрянуть. — Господи, куда я лезу, — срывающимся голосом забормотала она. — Ничего не придумывай. — Андрей безуспешно попробовал приподнять её подбородок. — Сашка, слышишь меня! — Я ведь до последнего опасалась, что… девственница. — Она сжалась сильнее. — Всё… с тобой сначала всё-всё кажется в первый раз… А потом волной смывает! Не воспоминаний. Ощущения, что всё верно… не просто верно, а многократно лучше, чем может быть… Хотя я такая неумеха… — Саша, дело не в тебе. — Андрей встряхнул её, прерывая словесный поток. — Я очень неловко опёрся о край матраса, а зависать в воздухе ещё не научился. Или бы брякнулся на пол, или бы протаранил тебя. Пришлось сменить положение. Прости. Ты застала меня врасплох и лишила дара речи. Он оставил в покое склонённую голову Саши и настойчиво отвёл её ладони от груди. — Не прячься. У тебя очень красивая грудь. Не представляешь, как меня на неё клинит. Андрей был готов взорваться от досады на себя самого, хотя понимал, что даже если бы его закоротило, удержаться в планке, для которой не было опоры, всё равно бы не получилось. Пропади всё пропадом! Словами уже ничего не исправить! Он притянул Сашу ближе и начал слизывать потёки лимонада с её кожи. Приподнял левую грудь, обвёл языком сосок и начал его посасывать, укладывая задрожавшую Сашу на спину. Они больше не разговаривали, не мешая рукам и губам творить особую магию убеждающих признаний, и наконец занимались любовью долго и нежно. Андрей доводил Сашу до пика, с которого она срывалась сначала одна, предварительно находя его взгляд, который не требовал раскаяния за несдержанность, но побуждал к ней с полной отдачей. А затем они взлетали вместе в едином порыве. Позже, наспех стерев липкие остатки лимонада смоченным в раковине маленьким полотенцем, они перебрались в соседнюю комнату и рухнули на хрусткую чистую постель. Саша растеклась вдоль Андрея, устроившись у него под мышкой, и затихла. Он обнял её, невесомо перебирая пальцами по боку к талии и обратно. — У нас всегда так много секса? — неожиданно спросила она. Его пальцы застыли. — Первый раз. — Так много? — Что-то в его оборванном напряжённом молчании и заставившем приподнять голову немигающем пристальном взгляде подтолкнуло её продолжить: — Или это вообще первый раз? — Первый раз. Глава 18 Зарождающийся за окном рассвет разбавил ночную густоту, рассеивая прозрачные прорехи в уступающей ему темноте. Андрей убрал руку от Саши. Она всматривалась в его глаза. Слишком спокойно, как будто ничуть не удивилась прозвучавшему ответу. Андрей молчал, но его сосредоточенный взгляд ждал её следующего вопроса. — Мне понравилось. Очень. — Саша слегка выгнулась, нашла руку Андрея, вернула её себе на талию и снова улеглась на его плече. Улыбнулась про себя, услышав растерянный выдох над головой. — А тебе? — Что? — нелепо переспросил Славенский, пытаясь, но никак не понимая реакции Саши. — Мне понравилось. А тебе? — тихо повторила Саша и теснее прильнула к нему. — Саш… Ты издеваешься? — Андрей обхватил её крепче и, увлекая за собой, подтянулся по спинке кровати, чтобы сесть. Саша обняла его за шею и не стала избегать прямого взгляда. — Нет. Я правда хочу знать твой ответ. Он нахмурился. Между бровями над переносицей проявилась продольная морщинка. — Понравилось так, что я уже представляю какой хочу добавки. — Выражение его лица не смягчилось. — Тогда не кривись, будто жуёшь кислющий лимон. — Саша внезапно звонко поцеловала его в нос и начала сползать вниз, чтобы лечь. Андрей удержал её, снова усаживая. Она обречённо вздохнула, подобрала под себя ноги и села сложив руки на коленях. Её грудь подпрыгнула, но Саша не смутилась, глядя на Андрея. Грозовой взгляд метнулся вниз, дёрнулся вместе с кадыком вверх, и Славенский подтащил откинутое в сторону покрывало. Набросил его на плечи Саши и накрыл свои бёдра свободным краем простыни. Саша не изменила позы, не мешая, но и не помогая Андрею. — Хочешь, чтобы я устроила тебе допрос с пристрастием? Мол, как так вышло, что мы переспали только сейчас, хотя вроде как вместе? Или сразу похлеще, в истерику, что ты пудрил мне мозги и воспользовался моим беспамятством? Андрей молчал, только ставшая более чёткой линия плотно сомкнутой челюсти выдавала нарастающее напряжение. Саша тоже помолчала, гуляя по его лицу ласковым взглядом. — Не устрою. Не пудрил. Ты честно отвечал на мои вопросы, когда я спрашивала, и не говорил ничего больше, как я и просила. Как раз именно я пользуюсь ситуацией… потому что мне сейчас очень хорошо. И я так хочу удержать это хорошо. — Саш… — Хочешь испортить наше сегодня? — Её глаза ярко заблестели. — Хочу, чтобы мы оба ясно понимали, что между нами происходит, — наконец проговорил он. — А что по-твоему между нами происходит? Славенский потёр лицо, не в состоянии сформулировать однозначный ответ. Как?! Будучи ограниченным её желанием вспоминать самостоятельно, как ей объяснить, что не заслуживает он ни её доверия, ни такого отношения? Саша отвела его руку, сдавившую подбородок, и сжала в своих ладонях. — Моя амнезия даётся тебе сложнее, чем мне самой. Я продолжаю каждый день что-то вспоминать, ты знаешь. Мелкое, типа цвета моих первых взрослых туфель. Или целую операцию по извлечению зажёванных ниток из кошачьего желудка. Коллеги, сокурсники, хозяева моих пациентов добавляются не просто именами. Я снова слышу, как кто-то картавит, или вижу катышки на тёплом свитере одного из них. Я точно не заблужусь в питомнике Семёна Аркадьевича. Саша перевела дыхание и придвинулась к Андрею, не выпуская его руки и практически вынырнув из разъехавшегося в стороны покрывала. Славенскому стоило колоссальных усилий удерживать взгляд на уровне глаз. Кажется, он помешался на её груди. — Да, я вспоминаю всё и всех, кроме семьи и тебя. Пожалуйста, не говори мне то, что скажет любой психолог: психологический барьер, защита организма, эскапизм, моё нежелание вернуться к чему-то болезненному — как ни назови. Андрей, я понимаю, что со стороны кажусь блаженной дурочкой. Пусть! Но чтобы тебе стало спокойнее — я не настолько дурочка, чтобы не замечать, что за две недели после аварии рядом со мной находишься только ты. И Надя. И моя напарница, которая интересуется моим самочувствием, присылая редкие сообщения, чтобы не быть навязчивой. И Семён Аркадьевич. И никого из моей семьи. За всё время один звонок от мамы, похожий на претензии вечно недовольной соседки. Голос сорвался. Саша отпустила руку Андрея и поёжилась, кутаясь в покрывало. — Я могу задать тебе один вопрос, раз ты настаиваешь: кто из нас считает, что недостоин другого? Она заметила, как Андрей непроизвольно стиснул кулак, и продолжила: — Не могу сказать, что я думала раньше по этому поводу, но сейчас из нас двоих этот кто-то явно ты. Тот, кто окружает меня такими заботой и вниманием, что исчезают даже малейшие сомнения, что я их недостойна. — Ты достойна гораздо большего. — Он подался к ней, но остановился, прожигая упрямым взглядом. — А ты? Два коротких слова, в ответ на которые Андрею хотелось выложить все подробности их знакомства и его последующей вороватой слежки за ней, но Саша снова, в тысячный раз выбила почву у него из-под ног, развернув выбранный им ракурс на сто восемьдесят градусов. — Ты слишком честный, чтобы солгать, и слишком меня бережёшь, чтобы ответить неполно. — Она плотнее запахнула края покрывала, и, противореча своему же стремлению прикрыть отвлекающую наготу, Андрею захотелось немедленно его сорвать. — Благодаря тебе, я чувствую себя единственной и неповторимой. Неважно, находимся ли мы вдвоём или среди толпы. А вот моих чувств и внимания не хватает, чтобы переубедить тебя и стереть неуверенность в том, что ты их более чем достоин. Славенский никогда не задумывался об отношениях в подобном ключе. Он давно вообще о них не думал. Простая деловая схема «ты — мне, я — тебе» без лишних сантиментов его вполне устраивала. С Сашей она изначально дала сбой и продолжала работать в режиме собственных настроек, совершенно ему неподвластных. Саша рассматривала его, пока он осмысливал сделанное открытие. — Вернёмся к тому, что я не чокнутая и не круглая идиотка, — снова заговорила она. — Судя по нашим передвижениям после больницы и уже занятому на твоё имя номеру в гостинице, у тебя нет квартиры в городе, где я работаю и, получается, живу. Верно? — Верно. — У меня нет истории звонков ни от тебя ко мне, ни от меня к тебе, хотя у нас обоих есть номера телефонов друг друга. Ты осторожничаешь со мной, как обычно происходит на стадии знакомства, а не после определённого времени совместного проживания. Даже нечаянно не задеваешь «неприличные» места, предоставляешь мне самой сделать заказ в кафе, потому что просто не знаешь моих предпочтений и вкусов. Ты явно знаком с Семёном Аркадьевичем дольше, чем я, о чём рассказывают ваши шутки и подколы, которые могут позволить себе только проверенные друзья. У тебя, видимо, случались стычки с моими родственниками, во всяком случае с мамой точно. Андрей молча кивнул. Саша тяжело вздохнула и пересела полубоком, разминая подзатёкшие ноги. — Ты меня чем-то обидел или оскорбил? Хотя не представляю, чтобы ты мог меня оскорбить. — А обидеть мог? — всё-таки уточнил Славенский. — Намеренно — не мог, — сразу же ответила Саша. — Только разве что я сама неправильно поняла что-то или ты меня недопонял, вот и зацарапало. — Ты права насчёт недопонимания. — Андрей тряхнул головой и прочесал волосы всей пятернёй. — Мы мастерски соблюдаем давнюю традицию и опять наступаем на те же грабли. — Ты напридумывал себе бог весть что, пока я эгоистично не задаю тебе никаких вопросов и допридумываю своё? — скорее не спросила, а подвела итог Саша.