Андрей въехал во двор. С пульта закрыл ворота, заглушил двигатель. Тихо отстегнул ремень безопасности и развернулся, в приглушённом свете умных уличных фонарей разглядывая уснувшее на заднем сиденье семейство. Обычно дети располагались там вдвоём, но после целого дня на озере Саша сразу заняла место между ними, беспокоясь, что Ромка во сне снова свесится из кресла, как он умудрялся делать каждый раз, как бы Андрей ни регулировал ремешки и положение самого кресла. В два года Рома проявлял всё те же чудеса даже не гибкости, а текучести, которыми пользовался, просачиваясь в зазоры между диванными подушками, под столешницей детского стульчика и пробираясь в кукольный дом сестры. Вот и сейчас сын изогнулся и уткнулся лобиком в материнское плечо. Второе не преминула оккупировать дочь. Сама Саша придерживала ребятишек за коленки и тоже дремала, запрокинув голову. Её тихое дыхание едва заметно шевелило пушистые волосы Дары. Андрей вышел. По привычке, которую перенял у Саши, посмотрел на звёзды. Максимально бесшумно открыл дверцу и осторожно взял на руки дочку. Она зачмокала, но не проснулась, как и Саша с Ромой. «Нагулялись», — подумал Андрей, направляясь к дому. Дара вдруг заёрзала, захлопала ресницами и потянулась к шее отца. Он перехватил её вертикально, позволяя маленьким ручкам обнять себя и улыбаясь защекотавшему под ухом шёпоту: — Пап, я же уже большая. Мне шесть лет. Носи Ромку. Он ещё маленький. — Большая, — согласился Андрей, — только мне нравится носить тебя на руках. Ты же моя любимая девочка. — А когда я вырасту и стану взрослой женщиной, что ты будешь делать? — Дара отодвинулась, чтобы видеть лицо отца. Он поцеловал её в пипку носа. — Когда вырастешь, ты всё равно будешь моей любимой девочкой, даже если я не смогу тебя поднять. Дара серьёзно покачала головой, погладила Андрея по щеке и опять уткнулась ему в шею: — Ты сможешь, пап, — успокоила его дочь. — Маму же поднимаешь, а она уже точно выросла. Дара снова уснула, пока Андрей донёс её до спальни. Он не стал раздевать дочку. Накрыл пледом и поспешил за сыном. На крыльце они столкнулись с Сашей. — Решила, что я оставил вас спать в машине? — прошептал Андрей, забирая из её рук посапывающего Ромку. — Нет, но я же знаю, что если Дариша тебя заболтает, то это может быть надолго. — Саша подавила зевок, потянулась и придержала дверь для Андрея. — Ты хочешь спать? Он замер на пороге, оглянувшись на Сашу. — Как-то внезапно перехотел, моя загадочная. Саша подтолкнула его внутрь и тихонько засмеялась: — Тогда жду тебя в кабинете. — Всё интереснее. — Андрей перегородил ей проход, вынуждая остановиться. — Хочу обсудить с тобой одно дело. — Саша обошла мужа справа и встала на цыпочки. — Трое детей. А обсудим ли мы эту тему за твоим удобным столом или на нём, решай сам, пока относишь Ромика наверх. *** — Мам, а тебе что больше нравится: когда тебя папа возит или когда ты сама ведёшь машину? — как обычно, Дара задала вопрос без всякой привязки к предыдущей части разговора, едва сообщив, что светофор скучный, потому что на нём не загорается её любимый фиолетовый цвет. — Я люблю, когда меня возит папа, но и сама люблю ездить за рулём, — ответила Саша. — А тебе не страшно? — Нет, не страшно. Почему ты спрашиваешь? — Потому что мне иногда бывает страшно. Саша припарковалась перед детским садом и повернулась к Даре. — Из-за чего тебе бывает страшно, Дариша? Девочка показала пальчиком вперёд. — Из-за того, что я не вижу дорогу и колёса. Но я же пока низкая, поэтому понятно, что мне не видно. Папа высокий, значит, ему всё видно. А ты средняя. Дорогу тебе виднее, но колёса ты тоже не можешь видеть. — Дара, — Саша пожала ручку дочери. — Я прекрасно вижу дорогу и другие машины, не волнуйся. Мы с папой проверяем, чтобы наши машины хорошо работали. То есть даже если колёс не видно, но машина едет, значит они крутятся и беспокоиться о них не нужно. К тому же в боковые зеркала можно видеть задние колёса. — А ещё машина умеет подсказывать и показывать, если внизу есть бордюр, и предупреждает о плохой дороге. — Всё верно, — Саша отстегнулась и разблокировала двери. — Больше не страшно? — Нет, — Дара лучезарно улыбнулась. — Раз я похожа на папу, то тоже стану высокой и мне всё-всё будет видно. Саша серьёзно кивнула, пряча улыбку. Проводив дочку в садик, Саша погладила руль, обвела его по кругу и вспомнила, как сдавала на права сразу после окончания школы. В юности она никогда не испытывала никакого страха перед автомобилем. Вся учёба далась легко и даже пресловутая параллельная парковка была освоена довольно быстро. Наверное, потому что вождение было не необходимостью, а некой мечтой и чем-то очень взрослым. Правда, позже, после продолжительного перерыва и разочарования в себе, снова сесть за руль было чертовски страшно. Казалось, что она потерпит очередную неудачу. Проехала тогда первые сотни метров по просёлочной дороге исключительно на желании не подвести Семёна Аркадьевича и мысленно повторяя, что она пообещала себе начать новую жизнь. Вышла с трясущимися руками и абсолютно мокрой спиной, но чётко поняла, что у неё всё-таки получилось. Саша достала телефон и запустила быстрый набор номера. — Алексаша, — даже без громкой связи голос Семёна заполнил весь салон. *** Разговор с Семёном Аркадьевичем — Саша продолжала обращаться к нему по имени вместе с отчеством, хотя и перешла на «ты» — всегда дарил ей заряд бодрости и желания переделать кучу дел. Он давно перестал предлагать Саше открыть собственный питомник, хотя подобная мысль пару раз приходила на ум ей самой. Только она понимала, что станет там дневать и ночевать, а времена, когда ей не хотелось возвращаться домой, канули в Лету. Вариант работать без полной отдачи тоже не рассматривался, поэтому она вернулась к частной практике. Саша выехала с парковки. У неё впереди два частных клиента, консультация в клинике, куда просила заехать на общий совет Олеся Михайловна. Затем она собиралась отпустить няню и долго-долго гулять с Ромкой. Они снова закидают камешками весь пруд, Андрей поворчит, но удержаться от этого весёлого занятия, когда сын заливисто хохочет на весь сад, совершенно не представляется возможным. Вечером Андрей заберёт Дару. Вместе с ними приедут родители. После того телефонного звонка в Витязево Саша не общалась с матерью немногим более полугода. Редкие сообщения или краткие «как дела?» с ответом «ещё не померла» можно было не считать. Саша приехала к родителям сама, будучи уже глубоко беременной Дарой. Она быстро забеременела. Как и в предыдущие два раза. Не мучилась токсикозом. Как в предыдущие два раза. Начала есть по ночам. Как в предыдущие два раза… И не сошла с ума от какого-то неизбывного утробного страха только благодаря Андрею. Потому что с ним всё было впервые и по-другому. С начала беременности Саша не плакала, не истерила, не жаловалась. Но категорически отказалась от лестницы на второй этаж. Ходила так, как будто у неё на голове стоял стеклянный кувшин с водой, который ни в коем случае нельзя было уронить или расплескать. Часто погружалась в себя, становилась рассеянной и задумчивой. Саша крепилась, тёрла глаза и днём гнала прочь все плохие мысли, тем не менее засыпая каждую ночь в страхе, что потеряет ребёнка во сне. Андрей предлагал ей именитых психологов, был готов пойти на курсы по родам и уходу за ребёнком, но она так боялась лишних движений и посторонних людей, что он не настаивал. Когда Дара ощутимо пнула её в первый раз, Саша забыла, как дышать. Под веками пекло, но она улыбалась, ловила следующий толчок ладонью и ясно понимала, что внутри неё живой ребёночек. Страх потерять нечто эфемерное превратился в ничто по сравнению с ужасом лишиться настоящего, пульсирующего, требовательно заявляющего о своём существовании человечка. Она молчала весь вечер и прижимала руку Андрея к животу, с головы до ног покрываясь мелкими мурашками, когда Дара отстукивала свою собственную азбуку в пальцы отца. Слёзы прорвало неожиданно и безостановочно на исходе седьмого месяца. Андрей встретил Сашу после планового осмотра. Они приехали домой, планируя посмотреть фильм, выбранный наугад. Саша вдруг замерла посреди комнаты, накрыла живот обеими руками и заплакала. — У нас всё получится… Всё получилось… Даже если я всех подведу… Малышка уже готова родиться… — вроде бы бессвязно бормотала она, поглаживая живот. Андрей встал перед ней и попробовал поймать суетливые тонкие пальцы, но они выскальзывали из-под его ладоней, огибали их и продолжали хаотично скользить вверх, вниз и в стороны.