Вонь заполняла его лёгкие, скручивала кишечник и превращала мозг в желе. - Прими меня, Владыка, - проскрипел он, - прими меня в качестве жертвы. Монстр потянулся вперёд, схватил огромной рукой Клауссена за шею и дёрнул вверх, так чтобы их лица оказались на одном уровне. Его горячее, отвратительное дыхание пахло гнилью, разложением и мраком. Клауссен смотрел в эти немигающие красные глаза, и сквозь него проносились удары электричества, которые кипятили его кровь и наполняли его череп с белым светом. Он видел мир таким, каким он был до появления человечества. Он видел расцвет и падение древних цивилизаций. Он видел неизведанное и неразгаданное. Он видел Безликих и их королевство. Он видел, как меняется мир; как приходят краснокожие, а великие и свирепые Владыки Верхнего Леса погибают. Их ряды редели, ибо они больше не могли вынашивать детей. И в конце концов, остались лишь несколько Безликих, которым индейцы сперва поклонялись, а затем захоронили. Они ждали своего часа в мрачной, душной, гнетущей темноте, пока их не призвали. Да, он передал знания. Клауссен стал их жрецом. В качестве доказательства Безликий откусил у преподобного левую кисть и проглотил кусок плоти и костей, не жуя. Мука была прекрасна. Монстр отбросил преподобного на алтарь. Его хвост одним хлёстким ударом развалил статуи Иисуса и Девы Марии. Он сорвал со стен кресты и помочился на святые мощи и священные книги. Он провозгласил церковь своей собственной. Клауссен, наконец, нашёл смысл своего существования. -12- Следующим утром доктор Пэрри встал ещё до восхода солнца. Спина сегодня болела гораздо меньше. Клетки его тела были довольны, получив привычную дозу морфина. Пэрри объехал на повозке окрестности, разобравшись с двумя случаями обморожений и одной раздробленной нижней конечностью в шахтах. Рассвело. Взошедшее солнце раздвинуло тучи. «Всё говорит о том, что сегодня, несмотря на мороз, будет отличный день», - подумал Пэрри. Он ещё никогда так не ошибался. По непонятному наитию Пэрри притормозил у церкви. Ему не нравилась мысль, что Лаутерс мог убить преподобного. Это последнее, во что бы он поверил, но как справедливо заметил маршал Лонгтри несколько дней назад, шериф полностью съехал с катушек. И преподобный Клауссен пропал. Но в церкви, к большому удивлению доктора, у алтаря стоял Клауссен, чем-то наслаждаясь. И вскоре доктор увидел, чем именно. Алтарь был разрушен. Он был запятнан экскрементами и кое-чем похуже. Всё было разрушено и осквернено. - О Господи, - прошептал Пэрри. В церкви пахло, как на скотобойне. Клауссен повернулся. - Не богохульствуйте в этом доме, сэр, - произнёс он. Пэрри онемел. Всё лицо преподобного было в кровоподтёках и ссадинах. - Что с вами произошло? - спросил доктор. - Крещение огнём, - рассмеялся преподобный. Пэрри сделал шаг вперёд, но Клауссен отшатнулся. - Мне не нужна ваша помощь, сэр. - Скажите, кто это сделал. Клауссен усмехнулся. - Думаю, вы знаете. Пэрри тяжело опустился на ступень алтаря. Конечно, Клауссен был прав: Пэрри это знал. Лаутерс. Шериф не солгал, когда прошлым вечером утверждал, что не убивал преподобного. Не убивал. Но серьёзно избил. Пэрри всегда знал, что у шерифа тяжёлая рука. За последние годы доктору пришлось зашивать и накладывать гипс не одному вздорному заключённому, но до такого никогда не доходило. Избиение такого масштаба нельзя уже было списать на самооборону. Это было преступление, а человек, его совершивший, преступник. - Когда это произошло? - спросил Пэрри. - И это тоже он сделал? Доктор указал на алтарь, треснутые скамьи, разодранные гобелены и разрушенные статуи. - Едва ли. - Когда? - В далёком прошлом. Доктор втянул воздух сквозь стиснутые зубы. - Вам нужно выдвинуть обвинения. - Ерунда. Пэрри удивлённо вскинул брови. Сейчас ему больше всего хотелось очередной дозы морфия. Ничто другое не сможет помочь ему разобраться в этом бреде. - Да, Лаутерс понесёт наказание, но не от закона, - слишком спокойным тоном произнёс Клауссен. - А от Его руки. - Бога? - не совсем понимая, о чём идёт речь, уточнил Пэрри.