– Потому что так и есть. Софи вздохнула: – Ладно, если выясните, может, поймете, как репортер обо мне узнал. Мои родители ужасно расстроились. Алден печально взглянул на нее, и у нее заболело сердце. – Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказала она, когда Алден уже открыл рот. Ей нужно было произнести это самой. Только так она сможет пережить это. – Вы хотите сказать, что я им не родная. – В груди заныло, едва слова сорвались с губ, словно вместе с ними она лишилась части себя. – Да, я хотел это обсудить, – по его лицу скользнула тень. – Но на самом деле нам нужно поговорить о том, почему ты больше не сможешь с ними жить. Слова поплыли в ее голове, совершенно бессмысленные. Алден подошел к ней и, опершись о кресло, взял за руку. – Мне очень жаль, Софи. Мы еще никогда с таким не сталкивались, и идеального решения нет. Ты не сможешь вечно скрывать свои способности, особенно когда они станут сильнее. Рано или поздно кто-нибудь заподозрит, что ты другая, а мы не можем этого допустить – и ради твоей безопасности, и ради нашей. Совет узнал, что ты существуешь, и они приказали тебе переехать сюда. Немедленно. С каждым словом Софи бледнела все сильнее. – Ох… Простой выдох не выразил ее чувств, но она не знала, что можно сказать. Часть ее отказывалась верить Алдену – отказывалась принять невозможное. И той же части хотелось пинаться, кричать и рыдать, пока ее не вернут домой, к семье. Но делать этого не позволял тоненький голосок разума. Где-то глубоко-глубоко внутри – под страхами, под болью, под тоской – она понимала, что он прав. С пяти лет каждый ее день проходил в бесконечном страхе быть раскрытой. И она не знала, сколько еще так продержится. Головные боли от чужих мыслей становились почти невыносимыми, и если они усилятся… Что уж говорить об одиночестве. Рядом с родителями она чувствовала себя чужой. У нее не было друзей. В человеческом мире ей не было места, и она устала делать вид, что это не так. Но понимание этого не облегчало боль. И не прогоняло страх. – Я смогу видеться с семьей? – спросила она, пытаясь хоть как-то отвлечься от переполняющего ее ужаса. Алден, не поднимая глаз, покачал головой. – Прости. Боюсь, не получится. Мы не просто так называем территории людей «Запретными городами». Доступ туда строго ограничен. К тому же они будут думать, что ты умерла. Она вскочила на ноги, сама того не заметив. – Вы собираетесь меня убить?! – Да… по крайней мере, для твоей семьи и для всех остальных людей. Несколько секунд она была слишком потрясена, чтобы говорить, – разум переполняли жуткие образы надгробных плит с надписью «Здесь покоится Софи Фостер». Но кое-что было даже хуже. Она закрыла глаза, отчаянно пытаясь отогнать от себя ужасающую картину, но та становилась лишь четче: ее родители, рыдающие у могилы. – Вы не можете поступить так с моей семьей, – прошептала она, смаргивая слезы. – Нам придется. Если ты исчезнешь, они всю жизнь будут искать тебя. Это привлечет слишком много внимания. – Но вы хоть понимаете, что с ними станет?! – Мне жаль, но другого способа нет. Софи не желала в это верить. Эльфы умеют путешествовать с солнечным светом, читать эмоции и проникать в мысли. Должен найтись способ уберечь ее родителей от страданий. Внезапно ее осенила ужасная идея: – Вы можете заставить их забыть обо мне? Как будто меня никогда и не было? Алден прикусил губу. – Это сложнее, но тоже возможно. Но будет ли это лучше? Им придется переехать. Они потеряют работу, дом, всех друзей… – Лучше так, чем оплакивать смерть собственной дочери. Ее слова явно задели Алдена – он отвернулся и уставился на аквариум. – А как же ты? – спросил он через какое-то время. – Ты любишь их, Софи. Если мы сотрем тебя из их памяти, они не будут скучать, не будут даже знать о твоем существовании. Тебе это будет тяжело пережить… Одинокая слеза скользнула по ее щеке. – Да. Но только мне. А им… – Она расправила плечи и сжала зубы. – Для них так будет лучше. Алден обернулся к ней с явной печалью в глазах: – Если таково твое желание, то так мы и поступим. – Спасибо, – шепнула она, едва веря в собственные слова. От всего происходящего мозг отказывался соображать. Неужели она действительно согласилась, чтобы ее жизнь полностью стерли?! Она вновь тяжело опустилась в массивное кресло и вытерла слезы. – Можно мне с ними попрощаться? Алден покачал головой: – Совет категорически запретил мне пускать тебя в человеческий мир. Комната закружилась; из горла Софи вырвался всхлип. Когда она уходила утром в школу, то даже не думала, что больше никогда не увидит родителей. Это было уж слишком. – Пожалуйста. Мне нужно попрощаться. Алден долго изучал ее лицо и лишь затем кивнул: – Я не могу отвести тебя сам – это грозит трибуналом. Но я могу сообщить Совету о смене планов на двадцать минут позже и отправить с тобой Фитца. Перед уходом не забудьте переодеться и не попадайтесь никому на глаза, иначе он сильно пострадает. Справитесь? Софи кивнула, продолжая вытирать слезы: – Спасибо. Алден спешно подошел к двери и, позвав Фитца, начал объяснять ему, что происходит, но Софи не могла сосредоточиться. Она думала только о том, что скажет родителям. Как можно попрощаться со своей семьей?! Глава 13 – Ты где была?! – закричал на Софи отец, как только она шагнула за порог. Его круглое лицо – обычно очень мягкое – сейчас было резким и строгим. Мама принялась тереть виски: – Мы уже собирались звонить в полицию. Глаза Софи горели от сдерживаемых слез. Ее родители, ее дом, вся ее жизнь на протяжении двенадцати лет – сегодня она попрощается с ними навсегда. Она не могла, просто не могла с этим смириться, поэтому сделала единственное, на что хватало сил. Кинувшись к родителям, она крепко обняла их. – Что-то случилось, Софи? – спросил отец через минуту. – Звонили из школы, сказали, ты ушла с уроков, – в его мыслях царил ужас, о котором он молчал. От этих мыслей Софи поморщилась: – Ничего плохого. Просто был тяжелый день, – Софи уткнулась лицом в мамин бок. – Люблю вас. – И мы тебя, – прошептала мама растерянно. – Что с тобой, Сойка? – спросил отец. Софи задрожала, услышав прозвище – доказательство, что ей действительно здесь не место.