Он читает надпись на бутылке. — Я же сказал им: никакого алкоголя. Что за хрень? Сейчас позвоню администратору и попрошу заменить. — Все в порядке. На самом деле я бы не отказалась попробовать. Сегодня канун Нового года. Шампанское не помешает. — Но, Джейд, ты же не пьешь. — Я долго размышляла над этим и больше не беспокоюсь. В смысле, моя мама была зависима только от тех таблеток, которые ей давал врач. Таблетки сделали ее наркоманкой. Это не генетическое. Ее родители тоже не страдали алкоголизмом. — Знаю, но все равно. Ты напилась только один раз, и это закончилось плохо. — Не сравнивай. На этот раз я буду с тобой, и мы выпьем только по одному бокалу. — Я забираю у него бутылку и ставлю ее в ведерко. Затем тяну его к дивану. — Пускай лучше мой первый опыт употребления алкоголя будет здесь с тобой, чем на вечеринке в колледже. Не то чтобы я планировала напиться. Только бокал шампанского. — И все-таки я позвоню и попрошу бутылку безалкогольного на случай, если ты передумаешь. — Он достает телефон и звонит администратору. Когда он заканчивает, я кладу его телефон на стол, затем наклоняюсь и целую его. — Ты и впрямь хороший парень, знаешь об этом? — Просто хочу, чтобы ты отлично отпраздновала Новый год. — Этот Новый год не просто отличный, а потрясающий. А что ты планируешь на День святого Валентина? Хотя, если подумать, давай забьем. Мне никогда не нравился этот праздник. Он подталкивает меня. — Мы не забьем на День святого Валентина. Это праздник, и я заставлю тебя отпраздновать их все. Даже День президента. И День посадки деревьев. Я провожу рукой по его мягкой черной футболке, тесно облегающей мускулистую грудь. — Как там твоя огнестрельная рана? Он улыбается. — Нормально. Теперь всегда спрашивай именно так, а не «Как твоя грудь?». Это звучит круче. Более мужественно. Я качаю головой. — Как скажешь. Тебе правда лучше, или ты просто так говоришь? — Правда. Утром я даже не пил обезболивающее. — Хорошо. А то я начала беспокоиться из-за твоей онемевшей руки и постоянных болей. — Я забираюсь у нему на колени и обнимаю. Мои действия вызывают движение в его штанах. — Я же просто обняла тебя, Гаррет. И все. — Ничего не могу с ним поделать. Он живет своей жизнью. Я устраиваюсь поудобнее и перевожу взгляд от ярких голубых глаз Гаррета к его сексуально улыбающимся губам. — Если твоя грудь или пулевое ранение заживает, думаю, мы могли бы переместиться в кровать. Он улыбается. — Или просто остаться здесь. А кровать испытать на прочность попозже. — На диване? Это отвратительно. Тут же люди сидят. Его брови приподнимаются. — Как будто здесь этого не делали раньше. — Фу-у. — Я начинаю сползать с него, но он ловит меня за талию, снова прижимает к себе и целует. Потом обнимает за шею, и поцелуй становится глубже. Мои сомнения по поводу дивана быстро испаряются. Спустя несколько минут он останавливается. — Встань на минутку. Я спрыгиваю с его коленей. Он поднимается, снимает рубашку и раскладывает ее на диване, чтобы не испачкать его. Мне самой уже наплевать, но его попытка быть аккуратным такая милая. Он стягивает с меня свитер и расстегивает лифчик, а я тем временем вожусь с его штанами. Услышав вой сирены на улице, я оглядываюсь. — Гаррет, мы же прямо возле окна. — Да. А еще на тридцатом этаже. Никто не увидит. — Нас могут разглядеть в бинокль с верхних этажей небоскреба. Или с вертолета. Гаррет смеется. — Ты слишком переживаешь из-за этой фигни. Постоянно боишься, что кто-то увидит или застукает нас. — Он снимает с меня джинсы. — Потому что я не хочу, чтобы люди смотрели или ... — Я замолкаю, почувствовав, как его рука делает что-то невообразимо приятное у меня между ног. — Мне определенно нужно лучше стараться, чтобы отвлечь тебя. — Он смотрит на меня и улыбается. — Так что ты там говорила? — Не помню, — отвечаю я, притягивая его к себе и целуя. Через несколько минут он медленно садится, а я снова обхватываю его бедра ногами и пробую эту новую позу. Когда мы заканчиваем, он улыбается мне. — Ну как тебе? В этот раз лучше? — Не так утомительно, если ты спрашиваешь об этом. — Я слезаю с него, и мы одеваемся. Он тянет меня обратно на колени. — Хорошо. Потому что сегодня я не планирую никуда идти, и если ты будешь за, то до полуночи мы могли бы повторить это несколько раз. — Еще несколько раз? Не думала, что ты можешь так часто. Я шучу, но он воспринимает шутку всерьез и фыркает. — И что это должно означать? Я пожимаю плечами и, стараясь не рассмеяться, поправляю свитер. — Я думала, парни могут только один-два раза в день. А мы уже дважды занимались этим сегодня. — Мне девятнадцать, а не сорок. Я могу гораздо чаще. — О. Прошу прощения. Я не знаю, как все это работает. Он закатывает глаза, но улыбается. — До того как ты оскорбила мое мужское достоинство, я собирался сказать, что буду очень скучать по тебе всю неделю. — Это всего лишь одна неделя. — Да, но мне не на что отвлечься, чтобы не думать о тебе. Ни школы. Ни плавания. Ничего. — У тебя есть физиотерапия. — Я робко улыбаюсь. — Она уже кончилась. Теперь надо просто выполнять упражнения, которым меня обучили, и через пару недель показаться врачу. — Как ты смог так быстро поправиться? Что за инъекцию тебе сделал врач? Чем бы оно ни было, это действительно помогло. Гаррет поправляет подушку на диване, хотя в этом нет необходимости. — Не знаю. Я не интересовался. Я забираю у него подушку. — Что с тобой происходит? Ты всегда странно ведешь себя, когда я спрашиваю об этом враче. А теперь темнишь об инъекции. — Я не веду себя странно. — Его взгляд по-прежнему устремлен на диван.