Фрагмент с участием Лорен Делани стал новым и крайне неприятным дополнением кошмара. Сука! До чего же, небось, она была довольна собой, когда едва не разрушила наши с Райаном отношения. Слава богу, не вышло. Мое отвращение к ней только усиливается. Ей никогда не подобраться ко мне, даже во сне. Я встряхнула головой, как будто это могло отогнать жуткие видения. Должна признаться, что виной всему исключительно мои личные мучительные мысли, а в действительности Лорен никогда не нападала на меня физически. Нет, она действовала куда хитроумнее – изобретала фальшивые улики, призванные убедить меня в том, что между ней и Райаном восстановились прежние отношения. Мое серд це еще болело при мысли, что лишь каких-то пять дней назад я искренне верила, что родители Райана явились забрать его из моей квартиры. Я взглянула на свое новенькое обручальное кольцо с бриллиантом – залог счастливого будущего и полной преданности Райана мне. О его намерениях явственно свидетельствовало слово, выгравированное на внутренней поверхности кольца: «Навеки». Я поклялась во что бы то ни стало доказать неправоту и ее, и прочих. Райан Кристенсен был лучшим, что подарила мне жизнь. Его любовь напоминала невидимую шаль, и моей привилегией было носить ее ежедневно. Но если наши отношения подлежали проверке временем, то мне придется смотреть на вещи иначе. Я следила за тем, как Райан в тусклом свете брел по ковру. Его бицепс напрягался, когда он вскидывал руку, чтобы пригладить растрепанные каштановые волосы. Мой взгляд оторвался от его зевавшего рта и прошелся по контурам крепкого обнаженного тела до части, так и оставшейся в состоянии неполной эрекции. Ни один портрет этого мужчины, ни один рисованный постер даже близко не отражал истину. Шесть футов и два дюйма точеного, накачанного, тугого тела кинозвезды сводили с ума и пленяли зрение. Я никогда не думала, что способна так сильно любить и получать за это сторицей. Он не покинул меня даже в худший период нашей жизни. Это говорило само за себя. Я чуть улыбнулась, подумав, что было бы неплохо слопать его на завтрак. – Что? – спросил Райан, сонно ухмыльнувшись. Он вернулся в постель и уютно пристроился возле меня. Я втайне надеялась, что после того, как я столь резко его разбудила, он сможет заснуть опять, ибо друзья и близкие Райана покинули наши апартаменты лишь далеко за полночь. Райан устроил так, что вместе со мной в Лос-Анджелес отправились Мэри, Гэри, Пит, Тэмми – еще один сюрприз, о котором я не подозревала. В самолете я прочла Мэри длинную лекцию о своей ненависти к любым секретам, сколь бы сильно ему ни хотелось меня поразить. За последние недели они с Райаном сделались не разлей вода. Я заметила на тумбочке початую бутылку шампанского и моментально вспомнила, как он мучил мои груди ледяным горлышком, заставляя их болезненно напрягаться. Как я поквиталась с ним, спрятав во рту ледышку из ведерка и с не меньшим усердием пытая его соски. – Я весь липкий, – пробормотал Райан. – Только об этом подумала. Липкий, но стоишь того. – Надо бы повторить, – проурчал он мне в ухо. – Может, возьмем какой-нибудь сверхлипучий мед? – Или жидкий шоколад. Он отвел мои волосы и принялся целовать и покусывать шею. – Точно. Я много чем могу обмазать тебя и облизать. Безграничные возможности. Его щекотный язык породил во мне дрожь, пробравшую до костей. Райан быстро посмотрел мне в глаза и состроил гримасу: – Ты же знаешь, я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Знаешь, да? Он, очевидно, неправильно истолковал мою реакцию. Я понимала, что он имел в виду, но некоторые вещи были вне его власти. Стоило только какому-нибудь типу заговорить со мной, как в Райане просыпался и яростно бросался в бой ревнивый кавалер-опекун. – Я знаю. – Отлично. – Райан сжал мою руку. – Тогда нам, наверное, пора в душ. Я хочу позавтракать со всеми перед уходом. – Он уткнулся мне в шею. – Черт побери, денек будет длинный. Я застонала при мысли о необходимости вылезти из уютного гнездышка и зарылась поглубже, придерживая его голову на моем плече. – Мне слишком хорошо. Давай лучше прижмемся друг к другу. Он зарычал, прихватывая меня за ягодицу: – Сил нет, до чего заманчиво. Я коротко вздохнула, понимая, что у сказочно знаменитого Райана Кристенсена сумасшедший график: выступление налезало на интервью и сменялось продвижением премьеры его последнего фильма «Искупление». Он пробыл в Лос-Анджелесе всего на день дольше меня, а уже снялся для ряда журналов и посетил несколько фотосессий. Мой пульс зачастил, едва я подумала, что через считаные дни мы отправимся с целым авиапарком в Лондон, Париж – города, где я никогда не бывала. Путешествовать по Европе здорово, однако в объятиях Райана мне было ничуть не хуже и никуда не хотелось. – Позвони и скажи, что заболел, – шепнула я. – Ты соврешь, а я поклянусь, что правда. Его грудь затряслась от смеха. – Дэвид, отменяй все! Моя прекрасная невеста приклеилась ко мне, и у меня нет ни малейшего желания надевать трусы – ни сейчас, ни потом. Мне ничего не оставалось, как только хохотать с ним на пару. Райан намотал на палец длинную прядь моих волос: – Поверь, если бы не такой плотный график, мы бы лежали голышом целыми днями, даже неделями. Я впилась пальцами в тугую задницу Райана, теряя голову от его жаркой мощи. – Может, сделаем паузу на месяц-другой? По-моему, мы заслужили это после такой нервотрепки. Райан вдавил меня в подушки. – Поставим это во главу угла. – Его ослепительная улыбка вдруг померкла, моментально превратившись из легкой и озорной в серьезную. – Ты для меня важнее всего, Тарин. Надеюсь, ты это знаешь. – Он гладил меня пальцем по щеке, покуда нежность в глазах не сменилась раскаянием. – Я понимаю, что последние недели были суровыми. Суровыми? Слишком мягко сказано. Скорее, это была проверка меня на крепость: смогу ли я выжить с невыносимой сердечной болью. Я высвободила левую руку, зажатую между нами, и повращала запястьем. Неловко согнутое под тяжестью Райана, оно уже начинало ныть. Иногда казалось, что я все еще в гипсе, хотя прошло уже почти две недели. – Еще болит? – скривился Райан. – Ноет. Иногда немеет, – пожала плечами я. Он прищурился, обдумывая что-то и нежно водя рукой по моему животу. – А ты… была у гинеколога, с тех пор как?.. – На прошлой неделе, – кивнула я. – Мэри ходила со мной. – Что? – Райан сжал губы. Он как будто расстроился. – Почему ты мне не сказала? Я ушам своим не верила! Он еще спрашивал, да к тому же резко. На прошлой неделе он заканчивал сниматься в «Тысяче миль» и, судя по всему, обдумывал свои чувства ко мне, поскольку беседы наши, черт побери, не отличались душевностью. Райан слегка пихнул меня локтем, призывая к ответу. Я встретилась с ним взглядом. – А что ты ожидаешь услышать? – спросила я глухо. – Райан, на той неделе мы почти не разговаривали. Я решила, что тебе наплевать. Ждала, когда ты скажешь, что между нами все кончено. Он схватил меня за левую руку и стал целовать пальцы рядом со сверкавшим обручальным кольцом. – Ох, милая… прости. Знаю, я наломал дров. Просто все выглядело так… Я просто обезумел. Вот же зараза. Я погладила его по щеке: – Мы оба хороши. Райан нахмурился и потерся лицом о мою ладонь: – Ну так расскажи, пожалуйста. Что сказал доктор? – Сказала, что все пришло в норму. Снова назначила противозачаточные таблетки. Если не возникнет осложнений, восстановлюсь за год. Он явно сдерживал дыхание, потому что слова вдруг хлынули лавиной. – Отлично. Хорошо. – Райан принялся потирать лоб, взъерошивая челку. – Черт, я понятия не имею, как это искупить. Я знаю, что сделал тебе больно. Клянусь, я все понимаю. Но я потрачу остаток жизни на то, чтобы все загладить. Даю тебе слово. Я с трудом сглотнула, зная, что до разрыва нас едва не довели мои, а не его поступки и взбалмошные реакции. – Это я виновата. Прости, что не поверила тебе. Он повел плечом, не сводя с меня глаз: – По-моему, мы оба получили урок. Теперь закалились и можем двинуться дальше. Я кивнула, и камень свалился с души. – Давай куда-нибудь уедем. Только ты и я. Мое предложение приободрило Райана, и его напряженное лицо смягчилось. – Посмотрим, что у меня с расписанием, и выделим отпуск. Поедем куда захочешь, моя хорошая. Куда угодно. Он пригнул голову, и его губы – нежные, любящие – нашли мои. Мы пролежали долго, сплетясь телами, глядя друг другу в глаза и перешептываясь в любовных признаниях.