«Урод, это вишневый аромат!» – Я не помню, как называется отель, – повторила я с досадой. – Наше путешествие было организовано агентом Райана Кристенсена. Из аэропорта в отель нас вез шофер. Говорю же вам, я не знаю. – Наручники впились мне в запястья, и последние слова прозвучали сдавленно. – Пожалуйста, разрешите мне позвонить, чтобы установить мою личность. Мою просьбу оставили без внимания. Устав смотреть на самодовольную физиономию, я шмыгнула носом и взглянула на большие круглые настенные часы. Райан наверняка завершил интервью. Команда, естественно, сразу потащит его в следующий пункт – на открытую фотосессию. Страшно было представить, как он разозлится, когда узнает, где я нахожусь. В голове царил кавардак. Станет ли этот инцидент катастрофой для Райана? Не опозорит ли его мой арест настолько, что он порвет со мной? Черт, да если Марла пришла в ужас из-за его стояния на столе, то что же с ним будет после моего задержания в Париже? Если они бросят меня в камеру, заставят ли Райана лететь в Барселону без меня? Будет ли у него выбор? Я ничего не знала ни о французских законах, ни о возможных сроках тюремного заключения. Если степень моей вины будут определять по объему протоколов, которые заполнял инспектор, именно туда мне и предстояло отправиться. Инспектор продолжил выдвигать свои нелепые обвинения, дойдя до полного абсурда. – Я не нападала на полицейского и не тянулась за его пистолетом, – твердила я. – Почему вы мне не верите? «За нападение на стража порядка – от пяти до десяти», – вертелось в мозгу: господи, надо было мне послушаться Райана! Я должна была остаться в том гребаном отеле, когда он сказал мне «нет». Раскаяние накатывало волнами, стесняя грудь. – У вас нет ни паспорта, ни удостоверения личности. Вы утверждаете, что информацию о вас можно получить в отеле, название которого не знаете… – гнул свое инспектор. Проклятый зануда. Я вообще впервые выехала за рубеж. С утра, прихватив другую сумочку, я даже не подумала взять паспорт. При мне почти ничего не было, так как я рассудила, что обойдусь помадой и кредиткой. Мне хотелось вышибить из его пасти акцент. Я посмотрела на древний компьютер. – На кредитке – мое имя и подпись. Если не верите, поищите меня в Сети. Там найдется достаточно фотографий. Я смотрела на инспектора вызывающе, надеясь, что ему хватит нескольких сотен снимков меня и Райана. Его тупая ухмылочка показывала, что ему наплевать. Эта бесчувственность преобразовала мое огорчение в злость. – Если вы так обращаетесь с зарубежными гостями, то напомните мне, чтобы я никогда не возвращалась в Париж. Эта сволочь не обращала на меня внимания и продолжала строчить. – Папарацци сделали сотню снимков колена, которым ваш человек уперся мне в спину. Когда они попадут в прессу, это будет сюрпризом для вашего туристического бизнеса. Инспектор Хамло достаточно отвлекся от своей писанины, чтобы уставиться на меня и буркнуть что-то по-французски. По тону я поняла, что он не изрек ничего хорошего. Мои истерзанные плечи разнылись хуже разбитых о мостовую коленей. – Что стало с женщинами, которые напали на меня и украли мои пакеты? Почему они не в наручниках? Он продолжал молча пялиться на меня, и тут зазвонил телефон. В его ответе я разобрала слово «interroge» [6]. – Ну что же, сдается мне, что кто-то прибыл забрать вас, – сообщил Инспектор Дебил. При виде Райана, которого препроводили в участок какие-то мужчины в темных костюмах, сердце мое остановилось. Следом шли Майк, Триш, Дэвид и Аарон. Райан раздраженно спорил с кем-то на повышенных тонах, настаивая на свидании со мной, и я понимала, как он рассвирепеет при первом взгляде на меня. Сгорая от стыда, я понурила голову. – Тарин? Ты цела? Райан опустился на колено и, глядя на меня широко раскрытыми глазами, осторожно коснулся моего подбородка. – Солнышко, что за дьявольщина с тобой приключилась? – Я пыталась объяснить им… кто я… – Моих сил хватало только на сумбурное бормотание. – Но они заявили, что я оказала сопротивление при аресте. Мой паспорт… Я забыла его в номере. Я кое-как рассказала Райану о том, что за мной гнались, а потом меня окружили фанатки и пришлось прорываться сквозь толпу озлобленных баб, после чего меня сцапала и избила полиция. Райан оценил мои раны, и на его лице сменяли друг друга шок, сострадание и небывалая ярость. Инспектор попытался представить свою версию событий, но Райан резко оборвал его и подступил к самому столу: – Четверо здоровых мужиков на одну женщину? Бога ради, в ней не больше ста двадцати фунтов! Вам, мать вашу растак, нужны четверо, чтобы ее окоротить? – Я понимаю, что вы расстроены… – Нет! Вы ни хрена не понимаете, как я расстроен. Она сидит и истекает кровью! А если бы она была беременна? Об этом ваши люди подумали, когда набросились на нее? Весьма выдержанный, подтянутый человек в темном синем костюме умиротворяюще положил руку Райану на плечо. – Позвольте, пожалуйста, мне, мсье Кристенсен. – Он извлек из внутреннего кармана бумажник и показал удостоверение. – Жерар Бертран, личный атташе премьер-министра. Я нахожусь здесь по его специальному распоряжению в отношении этого дела и услышал достаточно. Позвольте мне забрать протокол и немедленно избавить ее от наручников. Я едва не задохнулась от неимоверного облегчения. Райан привел с собой тяжелую кавалерию. Премьер-министр, наверное, уже ждал нас к себе на семейный обед. В кабинет набилась пропасть людей, разом заговоривших на смеси французского и английского. Наконец с меня сняли наручники. Райан продолжал разоряться по поводу крови у меня на подбородке. Триш прижимала к уху телефон. Я знала, что Райан рассержен, и отчаянно взмолилась: – Прости меня. Я надеялась, что у обоих хватит милости меня извинить. По шкале оплошностей случившееся было куда серьезнее, чем неправильное произнесение иностранного слова или ложка вместо вилки во время еды. – Ш-ш-ш… Все будет хорошо, – прошептал Райан, откидывая мне волосы со щеки и утирая очередную слезу. К нам подошел высокий человек с пышными усами и жесткими седыми бровями. – Мсье Кристенсен, мадемуазель Митчелл. Прошу принять наши искренние глубочайшие извинения за это недоразумение. Райан остановил руку, потянувшуюся ко мне, свои же снова стиснул в кулаки. – Недоразумение?!! – зарычал он на эту наглость. – Посмотрите на нее! Вы называете это зверство не-до-ра-зу-ме-нием? А что вы скажете, если я так же вот повыбиваю дерьмо из ваших ребят?.. Майк положил ему руку на грудь. Мужчина, ничуть не смутившись, сунул под мышку папку с моим делом. – Уверяю вас, я лично расследую это происшествие. Даю вам слово. Я встала и вмешалась, желая только одного: поскорее выбраться вместе с Райаном из этой взрывоопасной ситуации. – Прошу прощения. Мне можно идти? Взгляд мужчины метнулся ко мне, и его губы искривились в слабой улыбке. – Oui, mademoiselle. Вы свободны. Вам не предъявят никаких обвинений. Я кивнула и провела пальцами по многочисленным ссадинам на лице, как будто могла этим скрыть их. – Пожалуйста, кто-нибудь, заберите меня в отель! Унижение и запугивание доконали меня. Желание схватить паспорт и темные очки, сесть в самолет и улететь из преисподней гнало меня к выходу. Райан укрыл меня пиджаком и, придерживая за поясницу, вывел на улицу и погрузил на заднее сиденье седана. Триш была занята: звонила, просила о чем-то и рассылала сообщения бог знает кому, чтобы замять дело. Мне хотелось свернуться калачиком и умереть. Дэвид пребывал в откровенном унынии. Он посмотрел на часы: – Райан, нам нужно вернуться в отель «Британик» на фотосессию. Время еще есть. Мы компенсируем эту задержку и останемся в графике. – Нет, – лаконично ответил Райан, прижав меня крепче, едва я дернулась прочь. Я подумала, что дело кончится сварой, когда мы останемся наедине. – Послушай, я понимаю, что это стресс, – не унимался Дэвид. – «Барберри» – всего лишь разогрев. Все остальные ждут тебя на фото… – Нет, тебе сказано, – огрызнулся Райан. Он сжал мое плечо крепче и прижался губами ко лбу. – Мы возвращаемся в отель. Едва мы переступили порог нашего роскошного номера, Дэвид вопреки заявлению Райана продолжил уговаривать его, призывая соблюдать график. – Ладно, но что я скажу продюсерам, когда придется объяснять, почему тебя не было на фотосессии? А в шесть – премьера. Нам нужно выехать отсюда в пять тридцать. – Со студийным начальством я разберусь, – сказал Аарон. – Хорошего мало, но с учетом обстоятельств они поймут. Дэвид был несгибаем. – Но если мы действительно хотим замять это дело, ему придется выступить везде, где предусмотрено. Неявка только укрепит подозрения. Он должен там быть, Аарон. Ты знаешь это не хуже меня. Райан уже никого не слушал и решительно прошагал в ванную. Используя все мыслимые электронные девайсы, Триш, что называется, рвала задницу, стараясь свести на нет всю негативную прессу, пока та не всплыла на поверхность. Я села на софу, терзаясь виной за учиненный бедлам и мечтая вернуться в тишину и покой моей квартиры. Как я ни старалась, мне не удавалось подавить это желание. Страх и унижение бушевали в груди подобно злому торнадо, поглощая все прочие чувства.