– Да, он залез на стол и попросил меня выйти за него замуж. И что с того? Ты подаешь дело так, будто он упоролся и бил бельков. Ясно же, что из этого сенсационного события можно извлечь что-то полезное. Марла тупо смотрела на меня, откровенно потрясенная моей наглостью вновь подать голос, потом снова взялась за Райана: – Райан, наверное, будет лучше, если ты, я и Дэвид продолжим эту беседу наедине и выработаем план действий. Уверена, что у твоей Тарин масса других дел. – Прошу прощения? Я уставилась на нее, безмерно удивленная ее способностью даже помыслить об устранении меня из дискуссии. У этой суки имелась выдержка. Райан выдвинул еще один стул, и я вздрогнула. – Я думаю иначе. Все, что вы собираетесь сказать мне, можно произнести в присутствии моей невесты. Это касается ее жизни в той же мере, что и моей. Ярешаю, участвовать ей или нет. Поняла? – (Марла ошеломленно таращилась на него.) – Понятно, я спрашиваю? – повторил он с нажимом. – Конечно, – горестно выдохнула Марла и выпрямилась. Я с облегчением села и благодарно похлопала Райана по бедру. Он накрыл ладонью мою руку, украшенную бриллиантом. – В таком случае… Сегодня на встрече с прессой мы уведомим всех интервьюеров, что любые вопросы о твоей личной жизни запрещены. Специальные люди будут следить за соблюдением этого требования и отметать все неприемлемые вопросы, дабы не отвлекаться от премьер «Искупления» и новых серий «Побережья». То же касается и других твоих встреч. Райан выглядел так, будто его привязали к электрическому стулу и чья-то беспощадная рука готова была в любой момент щелкнуть выключателем. Могу поклясться, он обдумывал, как бы лучше удрать. Я погладила его по спине кончиками пальцев, снимая напряжение. – Тебе придется вести себя подобающе у Джимми Коллинза сегодня и с Найджелом Алленом в «Ночной жизни» завтра. Теперь ты должен знать, как избежать такого рода вопросов, – продолжила Марла. – Но если я вдруг ошибаюсь… – Она оседлала своего конька, а я взяла копию журнальной обложки и всмотрелась в якобы скандальный снимок. – Мы оговорим темы дискуссии перед интервью… – зудела Марла. Я пыталась прислушаться к ее несносным речам, но вдруг погрузилась в глубокую задумчивость, прикидывая, как бы выбить из нее это обожаемое дерьмо, чтобы она заткнулась к чертовой матери. Что до меня, то я не видела на обложке таблоида ничего страшного по сравнению с рядом других новостей о нас с Райаном, публиковавшихся прежде. Даже подпись была не особенно ужасна. Очевидцы сообщили, что «Райан спел и сыграл на гитаре прекрасную песню, после чего объявил о своей любви к местной предпринимательнице Тарин Митчелл». В чем скандал? Бывали случаи вроде нынешнего, когда я мечтала, чтобы сверхчеловеческие способности, явленные в фильме, вдруг заработали и я сумела бы силой мысли прекратить подачу кислорода в ее легкие или одной лишь волей воображения швырнуть ее через комнату. Злые фантазии, не скрою, но эта женщина вызывала их к жизни. Особенно когда причмокивала, наставляя моего будущего мужа в манерах звезд первой величины и диктуя уклончивые ответы, которые ему предстояло давать сегодня во избежание публичного обсуждения наших отношений. Мы с Райаном чуть не подпрыгнули, когда раздался очередной стук. Я была признательна за все, что могло отвлечь меня от желания выбить дерьмо из Марлы. Сквозь щель я мгновенно узнала юную длинноволосую блондинку, чье сияющее лицо и дружескую улыбку я видела много раз за последние два дня, когда мы чатились в онлайне. Через плечо у нее была перекинута большая сумка, к груди она прижимала пухлый конверт из плотной коричневатой бумаги. – Привет, заходи, – позвала я ее с искренней сердечностью. За всеми выволочками, устроенными в номере, я позабыла о Триш, помощнице Марлы, которая собиралась помочь мне должным образом одеться к премьере. В момент, когда Триш переступила порог прихожей, атмосфера переменилась и стало легче дышать. – Приятно увидеться наконец вживую. – И мне. – Триш радостно подпрыгнула и обняла меня, как старинную школьную подругу. – Хотя мне кажется, что мы давно знакомы. Я заметила, как она глянула через мое плечо в номер, где ее начальница все еще поучала Райана. – Ну и как дела? Я пожала плечами. Что мне было сказать? Что я считала ее босса редкостной тварью, которую с удовольствием сбросила бы с крыши отеля? – Она что-нибудь сказала насчет пресс-релиза по поводу вашей помолвки? – шепнула Триш. – Что случилось? Почему ты такая? – отрывисто, стараясь говорить как можно тише, спрашивал Марлу Райан. – Нет. Ни слова, – помотала я головой. Марла издала свой фирменный горловой звук – так делает кошка, отрыгивающая комочек шерсти. – Ты капризничаешь и паришь в облаках, а все остальные должны разгребать бардак. – Какой бардак? – спросил Райан. – Я обручился. Тоже мне событие! Я не первый актер, кто это делает. Я просто не понимаю, за что ты так ее ненавидишь. – Райан, у меня нет к ней ненависти. – Марла даже не потрудилась понизить голос. – И к следующей твоей подружке не будет. Ты молод. Перед тобой открыт весь мир. Моя работа – создавать и держать под контролем впечатление, которое ты на него производишь, чтобы двери оставались для тебя открытыми. Триш нахмурилась. – Я же сказал тебе, что никакой следующей не будет. – Райан повысил тон. – Усвой это наконец. Мы с Триш прошли в гостиную. Триш едва ли не с поклоном аккуратно положила пакет на стол возле руки Марлы. – Новые пресс-пакеты? – Да. Я только что от принтера, – кротко ответила Триш. Марла открыла конверт, долго и внимательно изучала содержимое, но едва открыла рот, чтобы пожаловаться на ошибку, которую выискала, как Райан перебил ее: – Мы закончили? Я моргнула, глядя на него. Нормальный, сдержанный человек, которого я любила, исчез. На его месте тикала бомба с часовым механизмом, готовая взорваться. Мое сердце зашлось от страха, когда я расслышала угрозу в его голосе. Марла притворилась, будто не слышит. Ничего другого от нее и ожидать не следовало. – Дэвид, нам нужно поставить в график встречу с Леном Бейнбриджем. Нам уже предложили эксклюзивы. Селеста Кроуфилд оставила мне десять голосовых сообщений, «Glam» требует первые выплаты за статью, проиллюстрированную на обложке. Нам начинают делать серьезные предложения, и мы оба знаем, какого рода доход приносят помолв ки и свадьбы. Лен должен немедленно набросать добрачный контракт, пока состояние Райана не начало таять, и… Райан встал. Стул скрежетнул по полу, что привлекло всеобщее внимание. – Ну, все. Тема закрыта. Выметайтесь! Все! – Он сгреб со стола бумаги и швырнул в Марлу. – И это дерьмо захвати. Она вздохнула, как разнесчастная заботливая мать. – Ты же понимаешь, Райан, что все надо оформить по закону. – Плевать! – взвыл Райан. – Не твое собачье дело! Дэвид, не обращая внимания на приказ Райана, поправил манжеты и посмотрел на часы. Он, похоже, давно привык к звездным истерикам. – Я позвоню юристам и запущу машину. В девять тебе подадут машину, и… – Вон отсюда, я говорю! Вон! – заорал Райан, и жилы вздулись у него на шее. Он указал подбородком на дверь. Я никогда не видела его в такой ярости. Если бы он набросился так на меня, я бы уже мчалась к лифту. Через пять секунд дверь в нашу спальню с грохотом захлопнулась. Я нашла Райана стоящим у окна: он упирался ладонями в стекло, свесив голову, и дышал так, словно только что поучаствовал в боях без правил. Мне было страшно даже прошептать его имя – того и гляди взорвется. Я молча присела на край разоренной постели, давая ему время успокоиться, пока сама обдумывала, как вышло, что новости о нашем счастье обернулись двадцатиминутной нравоучительной лекцией. Вместо объятий, шампанского, поздравлений, улыбок и хлопков по спине от команды, которой он препоручил свою жизнь, мы получили обратное: злобу, бессердечную враждебность, нелепые обвинения и домыслы. Я смотрела на Райана, прижавшегося к стеклу, и гадала, не сожалеет ли он уже о своем поступке. Меня не покидало опасение, что рано или поздно кто-то из нас раскается. Не желая даже думать об этом, я подошла к Райану. Он настороженно взглянул на меня, а потом крепко прижал к груди. Значит, время сожалений еще не пришло. Глава 2. СбойРайан только-только принялся за омлет, когда его пронырливый менеджер, коротышка Дэвид Ардаццио, явился по его душу в ресторан. Рука, нежно поглаживавшая под столом мое бедро, вдруг напряглась и застыла. Дэвид выразительно взглянул на часы – то была, полагаю, его манера заявить, что пора идти, и при этом не выставиться придурком. Я прищурилась, адресуя ему мое личное безмолвное послание, которое отважно гласило: «Только тронь моего мужика еще раз сегодня – и я воткну тебе вилку в грудь, чтобы выяснить, есть ли там сердце». Надо же! Я провела в Лос-Анджелесе какие-то сутки и уже становилась циничной и утрачивала все свое дружелюбие. Моя враждебность была оправдана тем, что большую часть последних сорока минут я провела в попытках согнать с лица Райана убийственную гримасу, причем пять из них держала его под душем, чтобы мы могли извиниться за нашу любовь. По-моему, эти драгоценные запасы воды можно было пустить на куда лучшие цели: смыть, например, пот после нашего прерванного утреннего секса, а то и вообще пойти на второй заход и устроить жаркий секс под струями после опять-таки жаркого утреннего секса. Но нет – мы, как это ни грустно, использовали воду по прямому назначению, пряча досаду и стараясь изгнать из мыслей незваных демонов. Единственной, кто сейчас отчасти оживлял Райана, была его мать, сидевшая напротив: она сияла и не помнила себя от счастья. Мы оба понимали, что еще чуть-чуть – и она начнет выпытывать подробности. Видит Бог, никому из нас не хотелось маменькиных расспросов. Райану и так приходилось несладко. В повестке его дня числились интервью в формате «Лицом к лицу», фотосессия, открытая пресс-конференция, а на закуску – телевыступление в «Шоу Джимми Коллинза». Запись была назначена на пять часов вечера. – Рай, ты готов? – неторопливо поднимаясь из-за стола, осведомился личный телохранитель Райана Майк Мерфи. Майк с излишним усердием вытер губы салфеткой и пригладил короткие темно-коричневые волосы, затягивая время, тогда как Райан поспешно заталкивал в рот остатки завтрака. Я испытывала колоссальное облегчение оттого, что все эти месяцы Майк неотлучно находился рядом с Райаном. Он был единственным из всего окружения, кому я искренне доверяла. Он торчал в больнице, когда я потеряла ребенка. Он был живым щитом, когда нас преследовала полоумная фанатка, и столько раз становился на нашу сторону, что я сбилась со счета. Райан относил Майка к лучшим друзьям, а я считала его нашим ангелом-хранителем. Я заметила, что Мэри исподтишка глазеет на Майка. Она старательно маскировалась, но мы с ней были давними подругами, и мне был отлично знаком ее взгляд, когда она мысленно раздевала мужика. А в данный момент перед ее умственным взором на столе распростерся отставной морской пехотинец, взывавший о пощаде. Впрочем, разве можно ее винить? Майку было тридцать два – сказать, что этот крепко сбитый холостяк шести футов с тремя дюймами ростом был просто симпатичным, означало бы его оскорбить.