Глава 1 – Гадство! Мэллори уронила молоток и резко поднесла большой палец ко рту, чтобы слегка пососать его для уменьшения пульсирующей боли. И треснула другой рукой по недоделанной книжной полке, над которой работала до ранения, пожалев пятьдесят второй раз, что не наняла мастера, чтобы закончить ремонт в новой студии. Такими темпами она лишится всех пальцев до проведения запланированных фотосессий, не говоря уже о тех, которые она надеялась сделать в будущем. – Знаешь, – раздался неподалеку голос с западным акцентом, – твоя неспособность материться – восхитительна. Мэл повернула голову, чтобы взглянуть на темнокожего молодого человека с хвостиком, откинувшегося на спинку стула и ухмылявшегося ей. – Заткнись, Дэн, – пробормотала она сквозь большой палец. Его улыбка растянулась еще шире, темные глаза лукаво блестели. – Мой дедушка назвал бы тебя Мучительницей Молотков. Мэл закатила глаза и принялась трясти поврежденной рукой. – Очень остроумно. Как он называл тебя, Павлиний Мозг? Дэн усмехнулся и сложил руки за головой. – Павлины – самые прекрасные птицы на планете. Я могу с этим согласиться. Дэн был нагловат для практиканта, особенно если учесть, что его выпуск и будущее зависели от ее отчетов. Но она была не особо требовательным наставником, и, вероятно, это ее вина. Она ворчала себе под нос и вернулась к проклятой книжной полке. Профессор Дуранго поклялся, что два ученика, которых он отправил к ней на практику, были лучшими в своем классе и в будущем сами будут многообещающими фотографами, и она поверила ему. Но работа с ними или с кем-либо еще не была в характере Мэл. На данный момент, Тарин работала со второй камерой и администратором на ресепшене, в то время как Дэн занимался редактированием и освещением. Для них и для Мэл это не было идеальным вариантом, поскольку она предпочитала делать все сама, но это было лучшее, что она смогла придумать. Стажировки и практику для будущих фотографов было трудно найти. Но она никогда не думала, что ее бывший учитель посчитает ее пригодной для наставничества, не говоря уже о чтении цикла лекций, но она всё-таки делала это. Тем более прибавка к зарплате была приятной. – Разве тебе нечем заняться? – пробормотала она, зная, что Дэн все еще откидывался на спинку стула и таращился на нее. – Или ты хочешь поговорить о корнях? Дэн насмешливо покачал головой, его длинные волосы торчали из конского хвостика. – Тебе действительно нужно выяснить свою этническую принадлежность. Я уже говорил тебе раньше. Не Мулан, а Покахонтас. Она нахмурила лоб. – Ты сравниваешь себя с диснеевской принцессой? Он открыл рот, чтобы сказать что-то, вероятно, блестящее, но они оба были отвлечены появлением Тарин, похожей на стильную модницу, если бы не ее небольшая неряшливость. Она уставилась на Мэл широко распахнутыми глазами, а жвачка угрожала выпасть изо рта. – Что? – спросила Мэл, когда стало ясно, что ее практикантка не собирается говорить. Синие глаза Тарин сосредоточились на ней. – Ты никогда не говорила мне, что Дженна Хадсон твоя кузина. Дэн выпрямился на стуле, Мэл медленно и размеренно выдохнула. Она большую часть своей жизни не поддерживала с ней связь. И наслаждалась каждой минутой. – Так и есть, – наконец ответила Мэл. – И что? – И что? – Дэн отозвался эхом в неверии, приподнявшись и обнаружив валяющуюся бейсболку, после чего накинул ее на голову. – Это же Дженна Хадсон! – Она у ресепшена, – сказала Тарин, складывая руки. – И хочет поговорить с тобой. – Шаста, – пробормотала Мэл, заставляя Тарин и Дэна усмехнуться друг другу. Она бросила молоток на пол и встала на ноги, стряхивая опилки, осевшие на ее черных джинсах. Она взглянула на изумрудно-зеленую майку с V-образным вырезом и заметила пятно от горчицы с обеда. Теперь мало что можно с этим поделать. Потом заметила строгие рубашки, которые держала в студии для съемок маленьких детей. Родители любили смотреть на по-деловому одетых малышей, так что она держала несколько под рукой для фемили-луков. Но никогда не думала, что будет носить их сама. Тем не менее, не было никакого способа выглядеть прилично при встрече с кузиной, одевавшейся на Пятой авеню. Она схватила не совсем белую рубашку и накинула ее на себя, закатав рукава до локтей. Затем скрутила волосы в пучок, в надежде, что выглядит творчески, и закрепила его резинкой, которую держала на запястье. Это должно было сработать, но впервые в жизни она мечтала, чтобы здесь было зеркало. Ее помощники все еще выжидательно таращились на нее, Тарин со сложенными руками на груди и Дэн с руками на бедрах. – Что? – спросила она, вытирая глаза, вдруг у нее потекла тушь. Тарин заправила прядь своих волос, в настоящее время красную, как у Ариэль, за уши. – Твоя знаменитая родственница, светская львица, приезжает к вам в Денвер с юга, а ты ждешь, что мы притворимся, что это нормально? Дэн дернулся и посмотрел на нее. – Это круто, – отметил он. Тарин кивнула. – Точно. Но нам нужна история. Мэл проигнорировала их. – Что вам от меня нужно? Тарин издала недовольный звук. – Да ладно, босс! Расскажи! – Ты хочешь, чтобы я заставила ее ждать? – уточнила Мэл. Кажется, это встряхнуло Тарин. – Почему ты все еще стоишь здесь, женщина? Вперед! Давай, давай, давай! Мэл покачала головой и прошла мимо них обоих к ресепшену, зная, что они будут подслушивать у двери. На данный момент было только одно, ради чего ее двоюродная сестра могла заставить себя совершить поездку из Теннесси в Денвер без какого-либо крупного общественного мероприятия. Несмотря на то, что ее помощники и почти все остальные думали, Мэл в действительности следила за некоторыми сплетнями знаменитостей. И то, что было названо «королевской американской свадьбой» должно стать самым ожидаемым событием со времен настоящей королевской свадьбы. Богатство и власть могут завести людей довольно далеко, но когда в игру вступают южные традиции и семейные ценности, все переходит на совершенно другой уровень. Никто не получал приглашений на такие мероприятия. Никто. Когда любимица Теннесси выходит замуж за гордость и радость Северной Каролины, только избранное количество людей будут обладать приглашениями и станут свидетелями одного из самых редких и элитных зрелищ в новейшей истории. Все окутано прекрасным южным шармом. Мэл задалась вопросом, получит ли она приглашение. Возможно, она больше не была близка с семьей своего отца, но они одного поля ягоды. Кроме того, семья что-то значила для Хадсонов. Всегда была, всегда будет. Остается вопрос, примет ли Мэл это гипотетическое приглашение. Она заглянула в зону ожидания и увидела Дженну, сидящую на стуле с прямой спинкой и выглядящую, как двойник Кэрри Андервуд. Ее нереально идеальные, но натуральные светлые волосы были стянуты в хвост, а длинные худые ноги были скрещены, тревожно подпрыгивая. Она так делала еще в детстве. Мэл улыбнулась. Несмотря на то, что люди говорили о Дженне Хадсон, в основном обвиняя в том, что она была фальшивкой, Мэл знала, что совершенство Дженны было подлинным. Она была редкостью. По крайней мере, раньше. Теперь она может быть кем угодно. – Дженна? – сказала Мэл, когда вошла в комнату. Дженна повернулась к ней лицом, ее улыбка продемонстрировала ослепительно белые зубы. – Мэл! – она завизжала, вставая на ноги. – Боже мой, ты прекрасно выглядишь! – ее акцент непривычно прозвучал для ушей Мэл, напоминая еще раз, сколько времени прошло с тех пор, как она была в Теннесси в последний раз. Стало ясно, что Дженна собирается обняться, но Мэл еще не была готова к этому. – И ты тоже, – ответила Мэл с улыбкой, намеренно не приближаясь. – Приятно знать, что тебя не фотошопят. Улыбка Дженны исчезла, и Мэл захотела надрать себе задницу. Дженна не виновата, что она стала знаменитостью. Все, что она сделала – это повстречалась с парнем в старшей школе, который стал звездой кантри. Она просто держала его за руку на различных мероприятиях, и ему не понравилось, что она стала популярнее, чем он. Даже после их разрыва, СМИ жаждали Дженну, а не его. Вероятно, это было одной из причин, почему он оказался в реабилитационном центре. Мэл жестом указала на стулья, и они с Дженной сели. – Приятно видеть тебя, – сказала Дженна, неуверенно улыбаясь. – Неужели прошло десять лет? – Грубо говоря, – ответила Мэл. Она посетила их после окончания средней школы, поскольку дядя Дрейк, отец Дженны, был намерен оплачивать ее дальнейшее обучение. Пребывание у крестного отца казалось нормальным в то время, даже если она не знала его особо хорошо. Дженна долго смотрела на нее. Она сдвинулась, скрестила ноги, раздвинула их и вздохнула. – Ладно, уверена, что ты хочешь знать, почему я здесь. Мэл ухмыльнулась. Несмотря на светлые волосы, Дженна не была идиоткой. – Это точно. – Думаю, что ты слышала о моей свадьбе в мае, – начала Дженна, убирая прядь волос, ее превосходное бриллиантовое кольцо блеснуло. – Конечно, – ответила Мэл, смещаясь на свое место. – Но подробности пока в тайне. Скромная улыбка появилась на лице Дженны. – Это сделано специально. Нас будет меньше, чем думают люди. У нас с Томом много друзей, но большинство из них те еще «друзья», – заявила она, закатывая глаза и изображая кавычки пальцами. – И мы устали притворяться. Полностью избежать этого не удастся, но мы можем сократить шумиху. Поэтому место проведения совершенно секретно, а приглашены строго семья, близкие друзья и дорогие нам люди. – И пресса согласилась? – поинтересовалась Мэл. Слишком большое количество журналов и таблоидов размещает фотографии Дженны на обложках, что Мэл было трудно поверить, что они пойдут на это. Дженна неплохо увеличивала тираж, когда они заполучали ее фото или интервью. Ни один здравомыслящий человек в мире журналистики не упустит шанса мельком увидеть ее свадьбу. Дженна пожала плечами.