Как будто такое возможно! Один брак из… скольких? Их больше, чем волн на море. Валери покачала головой. — Я таких браков не видела. Конечно, не так было и у ее матери с любым из ее мужей. У женщины выбор невелик. Она может уйти в монастырь или выйти замуж. Стать невестой Господа — или мужчины. Для некоторых вдов, богатых вдов, смерть мужа может означать новую, независимую жизнь. Но она к ним не принадлежит. Правда, у нее есть земля, подаренная очень давно той прабабке, что приехала из Кастилии. По крайней мере, земля навсегда останется в ее собственности. Возможно, ее даже окажется достаточно, чтобы ее оставили в покое, позволили ухаживать за розами и за айвой. Одна мысль об этом была как глоток свободы. Но нет, ее отдадут новому тюремщику, и она вынуждена будет исполнять каждый его каприз. Валери это знала. Знала всегда. Однако на миг она понадеялась на другую жизнь. — Но ведь вы нашли другой путь… Кэтрин покачала головой. — Не завидуйте мне и не пытайтесь променять свою жизнь на мою. Вы очень многого не знаете. Кэтрин отвернулась, и Валери задумалась о том, чего она не знает. Что ж, пусть Кэтрин хранит свои тайны. Кое-чем и ей самой не хочется делиться. Но почему Кэтрин позволили остаться свободной с детьми, когда она… Ах да, конечно! Все из-за детей. У Кэтрин трое детей. У Валери ни одного, поэтому ее необходимо срочно выдать замуж. Ей придется ложиться в постель с мужем, пока его семя не прорастет и она не понесет его дитя. А что, если снова ничего не получится? Подняв с пола брошенный кусок шелка, Гил задумался. О чем думал Скаргилл, когда из него уходила жизнь? О битвах в Гаскони? О последней женщине, которая согревала ему постель? А может, он молился, чтобы Господь простил ему то зло, какое он причинил оставленной жене? Гил сунул кусок шелка под мундир. Позже он выбросит его в мусор. Он огляделся по сторонам. Напрасная трата времени все эти пышные приемы. Напрасная трата времени для человека, которому следует беспокоиться о том, что он владеет землей, а не титулом. «Он взял себе невесту, которая сделала его королем. Но свой трон ему еще предстоит завоевать». Джон, герцог Ланкастер, король Кастилии, «монсеньор Испании», был высоким, сильным и красивым, как будто на самом деле был королем. В тридцать два года, едва ли старше Гила, он был в самом расцвете сил. Кроме того, он считался самым богатым человеком в Англии, а может, и во всем христианском мире. Кроме того, герцог Ланкастер — сын Эдуарда, короля Англии, поэтому его не устроит ничего, кроме королевского титула. Будь он старшим сыном, он наследовал бы английский престол, но его отец, король, произвел на свет многих достойных сыновей. Поэтому, чтобы получить желаемый трон, Ланкастер вынужден был вести поиски за пределами Британских островов. Гил разделял его стремление покинуть Англию. И земля Кастилии ему вполне подходила. Кастилия — то место, где он способен доказать, чего он стоит. Но сегодня, вместо организации плана вторжения, Ланкастер вел светские беседы. Он назывался королем Кастилии только потому, что женился на дочери покойного короля. Для того чтобы получить трон, понадобится не только свадьба, но и война. Гил держался поодаль; ему не хотелось перебивать беседу Ланкастера с леди Кэтрин и леди Валери. Но когда они отошли, он приблизился к Ланкастеру, провожая взглядом миниатюрную женщину, одетую в черное. Сказала ли она герцогу, что он выставил перед всеми напоказ измену ее мужа? — Ей нужно замуж, — сказал Гил, как будто он был виноват в том, что она овдовела и оказалась преданной; возможно, после ее свадьбы чувство вины рассосется. — Но она незаменима для моих детей, — ответил Джон, глядя двум дамам вслед. — Я не могу без нее обойтись. Конечно, вдовами были обе женщины, но говорил он только об одной из них. — Я имел в виду леди Валери. Слова Гила как будто развеяли транс. — Ах да. Я попросил ее на время войти в свиту королевы. Гил нахмурился. Он больше не хотел видеть эту женщину. Он хотел избавиться от нее, потому что она напоминала ему о его неудачах. — Кроме того, — продолжал Ланкастер, — мысль о новом муже ее совсем не радует. По какой-то причине эта мысль не радовала и Гила. Уж конечно, эта женщина не оплакивает первого супруга. — Что же она намерена делать? Уйти в монастырь? Возможно, на эту мысль его навел черный, почти монашеский, плат у нее на голове. Неожиданно ему захотелось сорвать черную ткань и увидеть, как она распустит волосы. Какого они цвета? Глядя в ее темные глаза, он даже не заметил, какого цвета у нее брови. — Кажется, она мечтает об урожаях ржи, — с улыбкой ответил герцог. Гил покачал головой и ответил улыбкой на улыбку. Что ж, она не в том положении, чтобы отказываться от нового мужа, пусть даже он будет обращаться с ней не лучше, чем Скаргилл. Она выйдет замуж за того, кого ей подберет Ланкастер, а ему до этого дела нет. Зато война — его дело. — Относительно вторжения, ваше величество! — Гилу по-прежнему трудно и непривычно было обращаться к герцогу как к королю. — Люди и корабли должны быть готовы к лету. Рекомендую высадиться в Португалии и оттуда двигаться походным порядком на Кастилию. Атака из чужой страны вместо прямого нападения облегчит им жизнь; им не придется сражаться, пока они не высадятся на берег, пока люди и кони не будут готовы биться. Гил с самого начала был сторонником пути через Португалию. Если Ланкастер выберет его план, он наверняка прикажет Гилу возглавить армию. — Пембрук приводит доводы в пользу Наварры, — ответил Ланкастер. — А другие — в пользу Галисии. — Король Португалии считает претендента непосредственной угрозой для себя. Он наверняка нас поддержит. — Пока мы не получим известий от посла, ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил Ланкастер; потом он склонился к Гилу и понизил голос до шепота: — И у моего отца короля тоже имеются свои планы. — Вернуться во Францию? Некогда обширные французские владения королевской семьи стали раздробленными участками, да и те могли перейти в чужие руки. Они не могли отдать земли, на которых триста лет назад зародилась королевская династия… Ланкастер кивнул. — Но пока никому об этом ни слова! Гил прикусил язык. В прошлый раз, когда он видел короля, некогда величайшего воина во всем христианском мире, Эдуард выглядел усталым и слабым. Но если сейчас он окреп настолько, чтобы вести военную кампанию… Что ж, Гил отвечает не за Францию, а за Кастилию. — В таком случае я займусь нашей кампанией. — Деньги, люди и корабли, чтобы перевозить армию, должны быть готовы к лету, военному времени года. — Самым удобным портом я считаю Плимут, поэтому соберу корабли там и… — Прошу прощения. Одно слово. Обернувшись, они увидели кастильского священника, которому хватило непочтительности вмешаться в разговор своего «короля». Гил ждал, что герцог прогонит наглеца, однако ничего подобного не произошло. — Да, Гутьеррес, в чем дело? — Вам следует немедленно обнародовать официальное заявление, в котором вы объявите, что приняли титул монарха. Ваше заявление станет вызовом для претендента. Если вам угодно, я могу вчерне составить такой документ, но прошу предоставить мне помещение, откуда я мог бы помогать вам и королеве заниматься государственными делами. — Попросите моего управляющего подобрать вам подходящее помещение и наберите столько помощников, сколько вам понадобится. — Внимание Ланкастера снова переключилось на его новое положение, он с большой радостью занимался делами своего воображаемого королевства, а не реальной войной. — Я подпишу указ и обнародую его, как только все будет готово. — Но для этого, монсеньор, мы должны создать печать. Может быть, вырезать на ней герб Кастилии, соединенный с вашими леопардами и лилиями? Ланкастер широко улыбнулся. В последние дни Гил нечасто видел такую улыбку на губах герцога. — Да, мне нравится. Документы. Подписи. Печати. Страну завоевывают с помощью армии, а не указов! Так почему же Ланкастер беседует с этим кастильцем о том, какой герб вырезать на королевской печати! — Ваше величество! — окликнул герцога Гил. — Как же план вторжения? — Завтра… да, завтра! — не оборачиваясь, отмахнулся герцог. Гил смотрел вслед удаляющимся Ланкастеру и кастильцу. Когда они остановились возле дам и герцог познакомил священника с леди Кэтрин, леди Валери шагнула в сторону, выходя из их кружка. Гил по-прежнему не мог отвести от нее взгляда. Окруженная пестротой, шумом и суетой большого зала, в своем вдовьем наряде и монашеском плате она выглядела спокойной, хладнокровной, почти застывшей… Она напомнила ему статую Девы Марии. О чем она думает? О погибшем муже? Или о той женщине, которая была с ним последней? Грязный шелк словно жег ему грудь. Он быстро вышел на улицу. Зимний воздух прочистит ему голову. Солнце уже садилось, день быстро угасал. Глядя на темнеющую реку, он попытался вспомнить, что ему известно о муже леди Валери. Гил был командиром, который гордился тем, что знает своих людей, однако в Скаргилле он не заметил ничего необычного. Мужчины на войне удовлетворяют свои потребности, как и должно быть.