Граф кивнул, оглянулся и расположился на самом «козырном» месте в кабинете. После занятого Дмитрия «плацдарма», разумеется. Мария недовольно поморщилась, но промолчала. Потому как обычно там садилась она. Впрочем, перечить отцу она не стала. Не при свидетелях во всяком случае. – Полагаю, ты не просто так гоняла своего отца и на то есть веские причины? – Обратился царь к Марине. – Ее голова, – ответил за нее Ежи. – На мой взгляд, вполне веская причина. Она рассказала мне о том, какую сделку заключила с тобой. – И тебе не по душе мой подход? – Конечно! Прогнал бы и все! – Что значит прогнал? Я ей предложил возможности уйти, если она не пожелает участвовать. Что? Она про это не рассказала? Милая, ну как ты могла? Папа же нервничает. – Ты сама согласилась рискнуть головой?! – Чуть ли не закричал граф, привставая. Дверь распахнулась, и в нее влетело два преторианца с обнаженными клинками и пистолетами в руках. Шум – источник тревоги. Они отработали штатно. Дмитрий жестом их остановил и бойцы, поклонившись, вышли. Угрозы нет, но даже демонстрация готовности ее отразить – хорошая вещь. – Да отец, – проводя взглядом преторианцев, ответила Марина. – Он предложил мне просто уехать домой. Без выкупа. Потому что не посмел бы за меня его взять. Еще и сопровождающих дал бы. Но я пойти на это не смогла. Уж лучше остаться без головы на плахе, чем потерять такой шанс. – Шанс? – Криво усмехнулся граф. – Да, шанс. Он, пожалуй, единственный из всех известных мне аристократов, которому нравлюсь я, а не ты и твое влияние. Впервые. А тот факт, что я могу стать царицей – просто приятное дополнение. – Давайте обойдемся без эмоций, – перебил Дмитрий явно старый спор, начинающийся вновь. Тем более что он не доверял словам Марины. Совершенно очевидно, что она могла сыграть на чувствах, согласно заранее продуманному плану. – Да, Марина меня сильно привлекает. Но сейчас, я полагаю, речь пойдет о других вещах? – Да, – произнес граф, не сводя испепеляющего взгляда с дочери. – Когда я увидел тот листок, что ты издал по случаю венчания на царство, то немало задумался. На престоле Польши и Литвы сейчас сидит Ваза. Что мало кому нравится, особенно из-за иезуитов, кружащих вокруг него. Ты знаешь – у нас сложная обстановка. Протестанты, католики, православные и все тянут в свою сторону. А он уже в Швеции отличился, да так, что прогнали. – Сигизмунд опирается на прямую поддержку Папы. Поэтому подле него иезуиты и верные католики. – Не все… уже не все. Поражение под Смоленском подорвало его положение. Он снова сидит без денег и пытается переговорами и пустыми обещаниями, хоть чего-то добиться. – Мне говорили, что он едва смог сбежать. – Так и есть. Если бы не тот француз со своими рейтарами – ты бы его в плен и взял или убил. – Хорошо, – кивнул Дмитрий. – Ты начал говорить про листок, в котором я описал кратко свою родословную. Что тебя в ней заинтересовало настолько, что ты приехал сюда, в Москву? – Если ты возьмешь мою дочь в жены и сделаешь царицей, то я и все мои родичи будем отстаивать твои интересы на выборах в Сейме, – максимально торжественно произнес Ежи Мнишек. Дмитрий промолчал, обдумывая, а граф продолжил. – Мы контролируем все крупные города Великой Польши и значительную часть Малой. В Литве есть кое-какие связи, но не так чтобы и большие. Поэтому победу гарантировать не могу. Впрочем, в тебе течет кровь и Рюриковичей, и Гедиминовичей, поэтому Литва к тебе может очень благосклонно отнестись… – Ежи, – наконец произнес Дмитрий. – Почему ты считаешь, что я вообще хочу принимать корону Польши и Литвы? Не знаю, говорила тебе дочь или нет, но я и от Московской короны отбивался, как мог. Мне не интересна власть сама по себе. Она меня гнетет и удручает. – Говорила, – кивнул граф. – И она тебе говорила, что я считаю Речь Посполитую балаганом? – Говорила, – в этот раз Ежи уже улыбнулся. – Тогда почему ты предлагаешь мне то, что мне не хочется брать? Это, по меньшей мере, странно. Что выиграет твой род – понятно. Сильный станет сильнее. Но что выиграю я? Марину? Да, я желал бы ею обладать. Но не такой ценой. Кроме того, это станет ее поражением в нашем пари. – Ты ведь тяготишься войн? Я прав? – В какой-то мере, – кивнул Дмитрий. – Но, полагаю, что они неизбежны. Неразрешимые конфликты интересов нужно как-то решать. К чему ты клонишь? Что, дескать, приняв корону, я смогу умиротворить свои западные границы? Не думаю. Разве на границах Речи Посполитой мало врагов? Разве внутри ее не хватает бунтовщиков? Война как была, так и останется. Только приобретет другой масштаб. Да еще, ко всему прочему, мне придется воевать с польской и литовской шляхтой. Ты же понимаешь, что мне не по душе их безудержные вольности. Если их вовремя не пресечь – они растерзают всю державу. Нет. Пока я вижу, что ты предлагаешь мне взвалить на свои плечи непосильную ношу. – Это невероятно! – Нахмурился граф. – Много ли людей вот так отказывались бы от короны Речи Посполитой? – Дайка подумать. Хм. Генрих Валуа? – С мягкой улыбкой поинтересовался Дмитрий. – Нашел с чем сравнивать! – Фыркнул граф. – Где Париж и где Москва? – И все же. Меня мало интересует престол Польши и Литвы. Слишком хлопотное это дело. – Ты так хочешь отрубить Марине голову? Отпусти ее со мной. Молчи! – Крикнул Мнишек на дочь. – Дура! Во что ты ввязалась? – Граф, – холодно произнес Дмитрий. – Эта женщина хоть и ваша дочь, но она может стать царицей. Венчаной царицей. Я бы на вашем месте поостерегся. – Может?! Как?! Я готов предать своего короля! И подбил на это всех, кто меня уважает! И тебе этого мало! Невероятно! – Отец, – тихо произнесла Марина. – Ты мог бы нанять сотню толковых мастеров? – Зачем? Каких? О чем ты? – Посмотри на стол. – Что? – Не понял граф. – Посмотри. – И что я должен там увидеть? – Список людей. Эта подарок короля Англии Якова царю. Обычные подмастерья и ученики. Ничего серьезного. Это – не царское дело, разбираться с ними. Но Дмитрий лично занимается этим вопросом. Ты разве не заметил? – О… хм… я… – Корона Польши и Литвы на его челе нужна тебе, а не ему. Это я тебе и сама говорила. Приведи ему сотню действительно хороших мастеров – ремесленников и он возьмет меня в жены. Приведи три сотни – он согласится на твою поддержку в выборах. Разве я не права? – Поинтересовалась Марина у Дмитрия. Тот вдумчиво на нее посмотрел. Его холодный взгляд голубых, спокойных глаз встретился с живыми, черными, пышущими страстью глазами этой женщины. Глаза в глаза. Она и не подумала проявлять покорность и «потупляться взором». Даже напротив – приосанилась и подпустила озорного задора в свою позу и выражение лица. Дмитрий улыбнулся. Встал. И подошел к вскочившей Марине. Крепко прижал ее к себе, притянув за талию и спину. Вдохнул аромат ее чисто вымытых волос. И тихо шепнул: – Ты моя погибель… я еще пожалею… Но сейчас ты права как никогда. Только число толковых ремесленников нужно увеличить вдвое. И набирать их где-нибудь в Богемии под предлогом службы потомку Пршемысловичей. Правда, с условием – я буду проверять что они умеют. Пауза. Марина робко улыбнулась. Эта импровизация завершилась неожиданно удачно. Она даже и не надеялась на это. А Дмитрий, выдержав небольшую паузу, не удержался и впился в ее охотно отозвавшиеся губы поцелуем. Впервые с момента их знакомства. Ему хотелось этого целую вечность! Отец промолчал, спокойно наблюдая и никак не реагируя на происходящее. Оторвавшись, Дмитрий понял, что жаждет немедленного продолжения. И Марина это прекрасно чувствует, судя по лукавому и многозначительному взгляду. Но ни время, ни место, ни обстоятельства не способствовали исполнению этого желания. – И да, папа, – уже громче произнес Дмитрий, обращаясь к Еже Мнишеку. – Твоей дочери понадобится корона. – Будет ей корона, – усмехнувшись, произнес граф, вставая… и напряженно осмысливая произошедшее. Оно довольно туго укладывалось в его голову. Две сотни ремесленников уровня мастер. Много это или мало? На первый взгляд может показаться, что Дмитрий продешевил и поддался на гнетущее желание обладания этой самкой. Однако все познается в сравнении. Потому как в Русском царстве к 1600 году было совокупно примерно такое же количество ремесленников подобного уровня. Плюс-минус. И это – весьма оптимистичная оценка. Царь прекрасно понимал – его будущий тесть попытается хитрить. Две сотни мастеров – это много. А значит, большинство из тех, кого Мнишек привезет в Москву, возведут в ранг мастера непосредственно перед отъездом. Но это и не страшно. Цеховая организация ремесленного общества Европы в целом и Богемии в частности жестко регулировало количество мастеров – буквально по головам. Поэтому масса очень толковых ремесленников так всю жизнь и сидели в вечных подмастерьях. Ведь у мастера был свой сын, а у того – свой… А ему что? Ему это все не принципиально. Главное, чтобы ребята приехали рукастые. Глава 2 13 февраля 1606 года, Москва Патриарх Иов потер глаза, стараясь снять напряжение, и жестом указал Петру Басманову на стул подле себя. Этот каменный угол очень плохо прослушивался со стороны и прекрасно подходил для беседы вдали от любопытных ушей. – Рассказывай, – тихим голосом произнес Иов. – Что рассказывать? – Что там, у царя с этим поляком за дела? Отчего он так резко надумал Марину в жены брать? – Я мало что знаю, – пожал плечами Петр. – И все же. – Это только слухи, – особенно подчеркнул Басманов. – Но Ежи Мнишек, как говорят, хотел предложить царю поддержать его на выборах в Речи Посполитой. Там сейчас неспокойно и Сигизмунд может потерять корону в любой момент. Однако… от Дмитрия он вышел крайне задумчивый. Расспрашивал о всяких странных вещах – вроде безвредных совершенно, но и не нужных ему. Прежде всего, про допрос Василия и Земский собор. Судя по всему, царь отказался. Но тогда что его заставило взять в жены Марину? – Царь тебе не рассказывал? – Да он с того дня постоянно занят, – с усмешкой отметил Басманов. – Трудится, не покладая… рук. Даже удивительно. Баба неказистая. Дохлая. Дикая. Глаза пылают. Да что уж там – ведьма ведьмой. А все ж вона как зацепило! – Тоже ведьму нашел! Она в церковь ходит больше некоторых! – А… – Услышу, что при дворе болтают, будто она ведьма, приворожившая царя – лично ему донесу. Так что, мил друг – теперь ходи и рассказывай всем о том, как истово она молится и как поражает тебя своей богобоязненностью и благочестием. – Я?! Да… но…