Бах! Бах! Бах! Залп! Залп! Залп! Бах! Бах! Бах! И казаки дрогнули. Они даже на сто метров сблизиться не смогли. А уже чуть ли не захлебывались в крови. Сами ни в сабли, ни в пищали атаковать не могли. Из пищалей на такую дистанцию не стреляли. Далеко. Не попадешь ни в кого. Тем более вон – у них только головы торчат. А сабли… иди – дойди. – Ура! – Грянул батальон тяжелой пехоты, выступая для контратаки… и ускорения отступления противника. До рукопашной не дошло. Не догнали, остановившись возле реки. Герай наблюдал это хмурый как грозовая туча. Винить казаков он не мог. Вон – сколько их осталось на снегу. Они своими жизнями заплатили за то, чтобы он оценил огневую мощь легиона. И она ему очень не понравилась. Совсем. Так же, как и это нагромождение повозок. Вроде и проходов много, но, судя по всему, пройти там очень непросто. Смеркалось. Вернулись разведывательные отряды. Первый день сражения подошел к концу. Глава 5 18 декабря 1607 года, река Лопасня Утро для Дмитрия началось с обхода лагеря. За ночь тыловые службы должны были убрать за его пределы все «продукты жизнедеятельности», наведя чистоту и порядок. Да и проинспектировать как его бойцов кормят следовало. Император ведь питался из общих ротных котлов наравне со своими легионерами, поддерживая в тонусе интендантов и поваров. Они банально не знали, к какой роте присоседится монарх во время каждого приема пищи. Никакой системы в том не было. Точнее была, но известная лишь Дмитрию. Проснулись. Умылись. Поели. Привели себя в порядок. Проверили оружие и, где нужно, почистили. Проверили наличие и состояние боеприпасов. А где-то через час и войско Тохтамыша пришло в движение. – Обходят? – Поинтересовался командир батальона тяжелой пехоты, наблюдая за движением вражеской орды, уходящей большими массами кавалерии в обе стороны вдоль реки. – Обходят, – согласился с ним Император. Но это его не беспокоило, в отличие от османской артиллерии. Ночью обстрела из 12-фунтовых «Единорогов» не велось, поэтому османы смогли привести в порядок десятка три пушек. Остальные либо были испорчены вчерашним обстрелом, либо под них тупо не имелось личного состава. Очень уж сурово вчера османских артиллеристов приложило. Вот эти пушки и вывели на новые позиции – намного ближе, чем вчера. Да разместив не компактно, а раскидав довольно далеко друг от друга. Видимо, с целью минимизировать действие гранат как обычных, так и картечных. – Раздели своих, – произнес Дмитрий командиру полевой батареи, – как вчера. Одна тройка пушек пусть бьет с левого краю, а вторая – с правого. Чтобы не мешали друг другу. Задача – разогнать прислугу как можно скорее. Сами орудия – черт с ними. Главное – чтобы они молчали. Все ясно? – Так точно! – Козырнул командир полевой батареи. – Повтори… – задал Император стандартный уставной вопрос. Уже через десять минут 12-фунтовые «Единороги» заговорили. Они не стали дожидаться «первого слова» от османов, что копошились вокруг своих пушек. Да и зачем? Бах! Бах! Бах! Ударили орудия и спустя несколько секунд вспухли белые облачка взрывов. Прошло три залпа полевых орудий, прежде чем османы стали отвечать. И опять в разнобой, как и вчера. Мешая друг другу пристреливаться и прицеливаться. Таблиц-то стрельбы у них не было. Поэтому все на глазок. Из-за чего результативность огня сильно страдала. Хотя вреда причиняла много больше вчерашнего. Все-таки расстояние сильно уменьшилось и, как следствие, выросла точность. То здесь, то там ядра попадали в полевые укрепления, пробивая их насквозь и поражая расположенную за ними живую силу. Дмитрий наблюдал за этим и радовался, что османы не гранатами стреляют. Не жаловали их в те годы в полевой артиллерии, как, впрочем, и в корабельной. Да даже в осадной – и то, применяли неохотно, предпочитая работать ядрами из ломовых пушек. Вот так и перестреливались в молчаливом ожидании. Прошло два часа. Османские батареи замолчали… по исчерпанию личного состава. Они не учли, что не только у них вырастет точность, но и у полевых орудий. Тишина. Дмитрий осмотрел свои укрепления. Три десятка убитых, сотня раненых, совокупно – и строевых, и тыловых. Два полевых и шесть полковых орудий разбито. Есть повреждения в люнетах и флешах, но незначительные. Вон – тыловики бросились их исправлять, заваливая хламом по типу баррикады. Час – и все поправят. Только намерзший лед не восстановить. Одно ядро даже попало в центральную смотровую площадку, где стоял Дмитрий. Но практически не повредила ее – ударило по касательной. Терпимо. Осмотр османских орудий в зрительную трубу показал множество трупов. Как артиллеристов в характерной одежде, так и помощников, в том числе и из казаков, знакомых с пушками. Занятно было то, что к ним никто не подходил. Вообще. Видимо боялись возобновления огня. Поэтому раненные старались сами отползти подальше. Если могли. – Государь, – произнес Петр, привлекая внимание. – Что? – Обошли, – сказал он, указывая на многочисленную легкую кавалерию противника. – Ну, что я могу сказать – Бог в помощь штурмовать полевые укрепления легкой кавалерией. – Тебя они совсем не заботят? – Удивился Петр. – Нет. Потому как они нужны для отвлечения внимания. Посмотри туда, – махнул рукой Дмитрий в сторону основного войска Герая. А там было что посмотреть. Янычары и казаки готовились к атаке. А за их спинами собирались спешенные татары, ногаи и черкесы. Никакого порядка – чистая стихия. Разве что янычары организовали внятный строй. Но все равно – выглядело угрожающе. Очень угрожающе. – Усилить фронтальные полковые батареи, – приказал Дмитрий командиру артиллерии легиона. – Восполни штат и усиль, доведя полубатареи до четырех стволов. Снимай с тыла и флангов. Там справятся. – Есть, – козырнул офицер, повторил приказ и «ускакал» его выполнять. – Штурмовиков раздели пополам и поставь их тут и тут, – указал Император командиру тяжелой пехоты. – Что бы могли в случае необходимости контратаковать. Гренадеров раздели на четыре равные части и отправь в усиление вот этим трем флешам и передовому люнету. И да – пусть с собой захватят гранат побольше. Им их все равно руками кидать, так что ручные мортиры будут без особой надобности, могут в расположении оставить. Главное – гранат как можно больше унести. Понял?.. И так далее. Серия распоряжений спокойным голосом и невозмутимым видом. Чтобы, не дай Кхалиси, не началась паника. Хотя у самого Дмитрия по спине маршировали мурашки. Ему как-то было не по себе от того, насколько многочисленное войско идет на него. Но самообладания хватало. А вот у наблюдателей от Габсбургов и Бурбонов – нет. Стояли бледные как полотно. Они бы сбежали. Точно сбежали. Если бы за лагерем не кружила многочисленная татарская кавалерия. Наконец ударили барабаны, и вся эта масса пришла в движение. – Понеслось говно по трубам, – тихо буркнул себе под нос Дмитрий, вызвав, впрочем, удивленные взгляды всех окружающих. Даже иностранные наблюдатели и те уже неплохо говорили по-русски, поэтому услышать его смогли, а понять – нет. – Государь? – Произнес Петр, озвучивая немой вопрос окружающих. – Что? К бою! Ничего не поняв и посчитав это очередной странной присказкой Императора, все отмахнулись от нее и приготовились к сражению. А оно явно выходило не простым. Бах! Бах! Ударили полевые «Единороги», отправляя свои 12-фунтовые картечные гранаты в толпу. Бах! Бах! Бах! Следом за ними ударили задравшие стволы 3-фунтовых полковых «Единорогов». А легкая степная кавалерия, стремясь отвлечь на себя внимание, пошла на сближение. Залп. Залп. Залп.