Как только судья опять включил статический шум, Дилан сказал: — Ваша честь, я считаю, что зачитывание этих заявлений в присутствии средств массовой информации создаст предубеждение против моего клиента. Самые яркие моменты попадут в вечерние выпуски новостей, что повлияет на беспристрастность присяжных. Я прошу суд прочитать показания не в ходе заседания и вынести заключение. — Показания в любом случае попадут в протоколы, — нахмурилась Келли. — Журналист, делающий из них выжимку, и судья, дословно зачитывающий их перед телекамерами, — это совершенно разные вещи. Вы — человек, облеченный властью, ваша честь. Потенциальные присяжные придадут большее значение показаниям следователя, если услышат, как вы лично их зачитываете, чем если сами прочитают их в интернете. Хэмилтон задумался, похлопывая стопкой бумаг по столу. — Я считаю, что важно получить полную информацию. И зачитаю показания. Но я также отмечу ваше возражение в протоколе — на тот случай, если вы будете подавать апелляцию. * * * После того как судья Хэмилтон зачитал показания — Арло при этом задремал, и Дилану пришлось дергать его за руку, чтобы разбудить, — он спросил у прокуроров, есть ли у них еще что-нибудь. Келли ответила, что нет, и тогда Лили встала и сказала: — Ваша честь, защита хотела бы пригласить для дачи показаний Холли Фоллоуз. — Ваша честь! — вскочила Келли. — Мы протестуем против того, чтобы защита вызывала в суд эту свидетельницу, а также всех остальных свидетелей, кому были вручены повестки. Мы составили несколько ходатайств, но, разумеется, у нас не было времени, чтобы подготовить все необходимые документы, поскольку мистер Астер решил принудить нас… — Я возражаю против использования слова «принудить», — вмешалась Лили. — О, да сядьте же! — воскликнула Келли, сверкнув на нее глазами. — Миз Уайтвулф, — ощетинился Хэмилтон, — как насчет того, если в своем зале я буду говорить людям, когда им садиться? — Да, конечно, — поспешно согласилась Келли, опустив взгляд на стол. — Приношу свои извинения. Она была в ярости, и это заставляло ее вести себя опрометчиво. Дилану захотелось узнать, как сильно ему удастся вывести ее из себя в присутствии присяжных. Каждый представитель обвинения и защиты ведет себя перед присяжными подчеркнуто сдержанно, особенно если в зале присутствуют его родственники. Но гнев или раздражение не позволяют многим из них продолжать играть эту роль. Келли откашлялась. — Мы предоставили суду показания миз Фоллоуз и показания всех значимых свидетелей, поэтому они сегодня не дадут суду ничего нового. Я также хочу еще раз отметить то, что защита разослала повестки в суд накануне этого заседания, не дав обвинению времени отреагировать надлежащим образом и подать ходатайства в связи с нарушениями пунктов четыре и семь правил. Это было сделано со злым умыслом и заслуживает соответствующей оценки. — Дело Геслера не отобрало у нас право вызывать свидетелей, ваша честь, — сказала Лили. — А в кодексе говорится только, что повестки должны быть разосланы в пятидневный срок или, по усмотрению суда, в «разумные сроки». — Вы считаете, за одну ночь — это «разумные сроки»? — с жаром возразила Келли. — Вы сделали это умышленно, чтобы вывести из себя свидетелей. — Миз Риччи, — взглянув на экран компьютера, сказал Хэмилтон, — вы вызвали в суд всех тюремщиков, приносивших мистеру Уорду еду, пока он находился в заключении, всех следователей управления шерифа, сотрудников правоохранительных органов, находившихся во всех зданиях, в которых содержался мистер Уорд. Список продолжается долго и всего насчитывает восемьдесят четыре фамилии. Восемьдесят четыре свидетеля происшествия, при котором присутствовал всего один свидетель. Лишь девять сотрудников правоохранительных органов имели непосредственное отношение к делу. Не может быть, чтобы восемьдесят четыре человека могли дать какие-либо существенные показания. — Ваша честь, по правде говоря, рассуждение здесь должно быть иным. Предварительное слушание дает нам возможность прощупать позиции обвинения и удостовериться в том, что у него достаточно доказательств, чтобы двигаться дальше. Эти восемьдесят четыре свидетеля позволят определить, чем именно располагают прокуроры и какие именно обвинения они могут предъявить. — Чушь какая-то! — возмутилась Келли. — Это попытка обременить штат ненужной деятельностью и заодно выловить хоть что-то в свою пользу. Если защита хочет побеседовать со всеми этими свидетелями, пусть сама их допрашивает. Задача предварительного слушания не в этом. Судье Хэмилтону потребовалось какое-то время на то, чтобы дочитать список до конца, после чего он сказал: — Миз Риччи, я не позволю вам вызвать в суд восемьдесят четыре свидетеля, из которых семьдесят, а то и больше, не имеют никакого отношения к делу. И я согласен с обвинением, что одного дня недостаточно для того, чтобы обвинение успело отреагировать на такое количество повесток. — В апелляционном заявлении мы обязательно упомянем это ошибочное решение, ваша честь. Хэмилтон впервые не скрывал своего раздражения. Дилан предположил, что судья, вероятно, ждал другого в день первого появления средств массовой информации в суде. — Я это отмечу. У вас есть еще какие-либо доказательства, которые вы хотели бы представить? — Мы снова выражаем желание вызвать миз Холли Фоллоуз, на что имеем право в соответствии с седьмым пунктом Уголовно-процессуального кодекса штата Невада. — На запрос вызвать в суд свидетеля отказано. Мистер Уорд будет давать показания? — Не будет. — В таком случае я считаю, что дело следует рассмотреть в суде по пунктам обвинения с первого по тридцать третий. Защита, вы предпочитаете вернуться к пунктам обвинения позже или сделать это сегодня? — Сегодня, пожалуйста, — сказала Лили. — В таком случае: признает ли ваш клиент себя виновным по пунктам обвинения с первого по тридцать третий? — Не признает. И тут Арло вскочил с места: — Ваша честь, это неп-правда! У Дилана в груди все оборвалось. — Арло! — сказал он. — Сядьте! — Нет, неправда. Я виновен. Только теперь до Дилана дошло, что он не подготовил Арло к суду надлежащим образом. До сих пор Арло вел себя так тихо и безучастно, что Дилан предположил, что так будет и дальше. — Арло! Замолчите и сядьте! — Арло, — Мэдлин взяла подсудимого за руку, — пожалуйста, не говорите больше ничего. Бросив взгляд на усмехающуюся Келли, судья сказал: — Мистер Уорд, у вас не зря есть защитник. Все, что вы скажете сейчас для протокола, может быть использовано против вас в суде. Я предлагаю вам прислушаться к совету ваших защитников. — Н-нет, ваша честь. Лгать незачем. Я сделал это и не буду утверждать, будто не делал. На какое-то мгновение Дилан застыл. Арло только что признал свою вину перед судьей и журналистами, и это будет занесено в протокол. Ему на ум пришло только одно. Он вскочил на ноги: — Мы заявляем о невиновности на основании психического расстройства. — Повернувшись к Арло, он прошептал: — Это означает, что убийство совершили вы, но вас нельзя привлекать за него к ответственности. Подумав немного, Арло согласился: — Ну хорошо. — Итак, — сказал судья Хэмилтон, — мы заносим в протокол заявление о невиновности по пунктам обвинения с первого по тридцать третий на основании психического расстройства. Этот вопрос мы рассмотрим в следующий вторник. Благодарю вас за вашу работу. Заседание закончено. Журналисты поспешили из зала, вне всякого сомнения, чтобы выложить всем о том, что Арло открыто признал свою вину в суде, после чего заявил о своей невменяемости. Собрав документы в портфель, Келли подошла к столу защиты. — Такой метод защиты срабатывает меньше чем в одном проценте дел, а в нашем штате такого еще не случалось ни разу. Идиотский шаг, — добавила она, прежде чем уйти. Дилан посмотрел на Лили, та молча пожала плечами. Судебный пристав подошел к Арло, и тот спросил: — Можно мне забрать в камеру блокнот и к-карандаш? Я еще не закончил свои рисунки. Глава 28 Раньше в ванной было безупречно чисто. Эйприл всегда требовала, чтобы ее каждый день мыли антибактериальным средством. Холли печально улыбнулась, вспомнив, как умышленно оставляла грязное белье на полу или засохшую зубную пасту на раковине, и Эйприл кричала на нее и бежала в кладовку за чистящими средствами. В детстве ей поставили диагноз обсессивно-компульсивное расстройство, и для нее не было ничего страшнее беспорядка. Теперь в ванной порядка не было. Повсюду валялась грязная одежда, а на дешевом фаянсе раковины и унитаза темнели пятна подтеков. К зеркалу были приклеены фотографии Эйприл и Майка, а под ними розовым маркером были выведены слова: «ОБЯЗАТЕЛЬНО СТАНЕТ ЛУЧШЕ». Холли спала плохо уже несколько дней. С тех самых пор, как увидела в зале суда Арло. Ее постоянно будили кошмары, после которых она подолгу не могла снова заснуть. У нее под глазами нависли темные мешки, волосы были грязные и растрепанные. Одетая в майку и трусы-боксеры Майка, она смотрела на себя в зеркало. — Больше он не сделает тебе ничего плохого, — прошептала своему отражению Холли, сама до конца не веря своим словам. Раздался звонок в дверь, и первой ее мыслью было не открывать, однако она понимала, что это может быть лишь один-единственный человек. Взяв костыль, Холли проковыляла к входной двери и заглянула в глазок. На пороге стоял с пакетом пончиков ее отец, крупный седовласый мужчина с заскорузлыми руками. Холли впустила его внутрь, и они прошли на кухню. Пока отец выкладывал пончики, Холли сидела, поставив локти на стол и положив подбородок на руки, поскольку не была уверена в том, что сможет удержать голову. — Вид у тебя неважный, милая. Тебе нужно поесть.