— Гениально! Какой прекрасный день! — И тут вдруг до Софи дошел смысл его слов. — Ты что, смеешься? — Если честно, мне совсем не до смеха. Софи согласилась присесть на диван и на время прервать поиски священной пустышки. Феликс поведал ей о знакомстве с Галашю. Зоя спокойно сидела на ковре и расщепляла на молекулы плюшевого зайца. — Ничегошеньки не понимаю! — воскликнула Софи. — Да тут и понимать нечего. Просто все, что описано в сценарии "Приют страха", произошло в действительности. — Но этого не может быть! — И тем не менее это факт. — Но как такое возможно? Ты что, читал про это заведение в газетах? — Нет, газеты ничего про это не писали. Администрация дома престарелых сделала все, чтобы замять дело. — Тогда не остается ни одного рационального объяснения! — Ну, как сказать… Одно есть. — Какое? — Видишь ли… Этот сценарий… — Ну? Рожай уже! — Его написал не я. А в это время в Кнокке-ле-Зут… Г-н Юбер С., страстный поклонник неожиданных поворотов сюжета, к несчастью, не смог в полной мере оценить сделанное Феликсом поразительное признание, поскольку заснул над книгой, едва начав вторую часть (что, разумеется, никак не связано с достоинствами романа; просто, как любит повторять наш кнокке-ле-зутский эпикуреец, "коньячок на коньячок — отправляйся на бочок!"). Желаем ему приятных сновидений и возвращаемся к нашей истории. 2 "Красавчик, убивший отца моего" (Мишель Капюто, 1979) Среда 21 апреля, 18.00— "Приют Святого Луки" В комнате Шарля и Мадлен проходило совещание на высшем уровне. Столетняя чета восседала под афишей фильма "Бесстыжая студентка", на которой героиня старательно отрабатывала пластичность трудной позы. Рядом с ними устроились Фердинан Бик, Сюзанна Борниоль, Одетта Флонфлон и Луиза Куртпуэнт. Слово взял Фердинан. — Поскольку вы любезно избрали меня президентом, — торжественно начал он, — я зачитаю протокол. "Единогласным решением членов, присутствующих на генеральной ассамблее, Луиза Куртпуэнт принимается в тайное общество ВВ, оно же "Воинственные ветераны". — А я думала, что ВВ означает "Вечные ворчуны", — удивилась Одетта. — Хорошо, что не "Ветхие вонючки", — хмыкнула Мадлен. — Я продолжаю, — с недовольным видом прервал их президент. — "Луиза успешно прошла три испытания, необходимые для вступления в общество: пробежала стометровку меньше чем за пять минут, вспомнила, какой нынче год, меньше чем за десять секунд, и самостоятельно сменила себе памперс". — По-моему, аббат Сен-Фре вполне способен со всем этим справиться, — снова подала голос Одетта. — Почему ему никто не предлагает вступить в ВВ? — Напоминаю статью первую нашего устава, — вздохнул Фердинан. — "Доступ в тайное общество закрыт любому человеку, носящему имя аббат Сен-Фре". — Ну хорошо, — сказала Мадлен, — а мы можем ходатайствовать перед администрацией о внесении некоторых улучшений? — Каких еще улучшений? — заволновался президент. — Например, установки автомата с презервативами в холле. Вообще-то они должны стоять в каждом общественном месте! — У нас тай-но-е общество, — по слогам произнес Фердинан и скрипнул зубными протезами. — Следовательно, мы должны вести себя тише воды ниже травы. Не забывайте самую важную статью нашей хартии: "Члены общества клянутся свято хранить тайну серии Зет". И Луиза только что принесла нам эту клятву. — А зачем это надо? — поинтересовалась Одетта. — И что это еще за тайна серии Зет? — Да мы уже не первый месяц об этом говорим! — возмутилась Сюзанна. — Ну, значит, я прослушала, — захныкала Луиза. — Вы же знаете мой диагноз. Болезнь этого, как его… Вроде кончается на "мер"… — Оппенгеймер? — предложила Мадлен и для убедительности постучала Шарля по колену. — Нет. — Гевюрцтраминер? — не унималась Мадлен. Ее нервная энергия требовала выхода, и она испытывала на прочность мениск своего супруга. — Нет, не то… — Свинка? — ехидно подсказала Сюзанна. — Возможно… — засомневалась Одетта. — Во всяком случае, это слово я точно раньше слышала… — Мы отвлекаемся! — призвал всех к порядку Фердинан. — В последний раз напоминаю, что главная наша цель — это обеспечить себе защиту. Следовательно, сберечь тайну серии Зет! Опасность приближается, и мы не можем сидеть сложа руки. Это всем ясно? — А что значит "сидеть сложа руки"? — спросила Луиза. — А насчет презервативов, выходит, дохлый номер? — гнула свое Мадлен. — Что вы делаете в моей комнате? — вдруг крикнул неожиданно проснувшийся Шарль. — Тише! — громовым голосом возопил Фердинан. Он успел забраться на тумбочку и теперь взирал на остальных сверху, завернувшись, как в тогу, в оранжевое порывало с бахромой. — "Кто смеет говорить, когда велю молчать я?" — выспренно продекламировал он, подражая актерам "Комеди Франсез". Александрийские ритмы Гюго возымели свой эффект. Все притихли. То была победа Поэзии над канцелярщиной, Культуры над хаосом и прекрасный пример для грядущих поколений. Впрочем, вернемся к нашему повествованию. Фердинан спустился вниз со всей грацией, какую позволял застарелый радикулит, и направился за кулисы, объявляя на ходу: "Пора отчитаться о проделанной работе перед Бессмертным". Бессмертным? При упоминании этого имени на всех словно дохнуло потусторонним ветром. Лица застыли в почтительном испуге (следует отметить, что кликуха действительно нехилая). Среда 21 апреля, 18.15 — улица Муфтар Дверной звонок фэн-шуй разразился гармоничным и дружелюбным тренканьем, преисполненным жизнелюбия, — очень вовремя, учитывая состояние Софи. Дверь открылась. На пороге стоял пожарный, вернее, форма пожарного с Зоиной тетушкой внутри. — Извините за наряд, — вместо приветствия сказала Мари-Жо, — некогда было переодеться. Выковыривали из микроавтобуса группу паломников, направлявшихся в Лурд. Это прямо чудо. — Что они выжили? — спросил Феликс. — Нет, что я к вам не опоздала. А вот и наш ангелочек! — завопила она при виде Зои, сжимавшей в кулачке пук кошачьей шерсти. — С днем рождения! Тетя Мари-Жо принесла тебе подарок! — Что надо сказать? — обратился Феликс к дочери, уже срывающей с пакета подарочную упаковку. — Ничего не надо говорить! — вмешалась Софи. — Пусть лучше помолчит. Меня бы крайне удивило, если бы мы услышали от нее "спасибо". — Что-то вы оба какие-то нервные, — заметила Мари-Жо. — У вас неприятности? — Катастрофа! — в один голос воскликнули Софи и Феликс. — Что случилось? — Меня посадят в тюрьму! — простонал Феликс. — Я потеряла Зоину пустышку! — прошептала Софи. "Семейная жизнь — это самый надежный способ найти в другом человеке понимание", — часто повторяла твоя бабушка, обеспокоенная пристрастием внука к виртуальному флирту через Интернет. Ты очень любил свою бабушку, но какие глупости ей случалось изрекать… Взгляд, которым Феликс обжег Софи, был тщательно отмеренной смесью изумленного огорчения и свирепой ненависти.