— И что ты ответила? — Приняла приглашение. Искусственное дыхание я делать привыкла, а тут хоть теплый… Но вот что меня смущает. Он заказал столик в ресторане на речном трамвайчике. Видимо, зациклен на Сене, не иначе. Ну ладно, потом тебе все расскажу. Сама-то как? — Средне, — вздохнула Софи. Зоя в это время рыла лопаткой подкоп под прутьями вольера. — Беспокоюсь за Феликса. — Но он же убедил полицию, что ни в чем не виноват? — Откуда нам знать? Взрослый мужик с разумом подростка, помешанный на ужастиках! По-моему, идеальный подозреваемый в деле об исчезновении безвестных актеров. А тут еще этот провидческий сценарий… — Не бойся. Он такой трус, что обязательно что-нибудь придумает. У него это с детства. Всегда выкарабкивался. Софи пристально посмотрела на Мари-Жо: — Значит, ты считаешь, что он должен барахтаться в одиночку? Мари-Жо задумалась ровно на полторы секунды, мысленно оценивая степень самостоятельности брата. — Ты права. Мы должны ему помочь. Может быть… Ее слова заглушил звериный рык. Мари-Жо бросила взгляд через плечо Софи: — Когда вы сюда шли, у Зои был с собой плюшевый львенок? — Нет, с чего ты взяла? 4 "Три ниндзя наносят ответный удар" (Чарльз Т.Канганис, 1994) Четверг 22 апреля, 14.00 — бульвар Жана Роллена — Эмиль Гаригет, образцовый актер, вот и прозвучала твоя последняя хлопушка. Погасли юпитеры. Уборщицы вымели палочки от эскимо. Скоро ты предстанешь перед Великим Режиссером. Феликс стоял в церкви Сен-Буксоу, с двух сторон зажатый между отцом и сыном Галашю, и с трепетом внимал прочувствованной надгробной речи. Священник был молодой парень с конским хвостом на голове и наклейкой на ризе: "Между мной и Иисусом — только налик". У него за спиной два мальчика-хориста развлекались, втихаря кидаясь друг в друга облатками. — Возблагодарим же Господа! — Аминь! — произнес Эрнест Галашю, обшаривая взглядом каждый уголок церкви. Виржиль закрыл глаза и засопел — погрузился в размышления. Инспектор настоял на том, чтобы присутствовать на похоронах, но какие улики он собирался здесь найти, оставалось для Феликса загадкой. Тем более что церковь была практически пуста. В первом ряду, слева, сидели консьержка и сморщенные старичок со старушкой — соседи Эмиля. Справа — трое мужчин в коричневых свитерах и с сальными волосами. Вместе с кюре, обоими Галашю и вездесущим Богом насчитывалось от силы десяток скорбящих. А сколько пришло бы человек, если бы сегодня провожали в последний путь меня, вдруг с тревогой подумал Феликс. — Вспомним же те колоритные комедии, которые озарял своим присутствием Эмиль! "Мерзавец с таможни", "Не толкай дедушку в кактусы!"… И посмеемся, возлюбленные мои братья! Посмеемся, ибо наш друг любил смех! Эмиль служил смеху и служил любви! Феликсу никак не удавалось сосредоточиться на речи священника, тем более что Виржиль размышлял, пожалуй, слишком громко. Кроме того, у него из головы не шли слова Мари-Жо насчет кончины Эмиля. А что, если он и в самом деле умер отнюдь не естественной смертью? — Мы воздаем тебе должное, Эмиль, труженик и артист! Сколько фильмов, сколько ролей! Ты был един во множестве лиц, и это делало тебя ни на кого не похожим. С каким волнением ты рассказывал о том, что поклонники назвали твоим именем кинотеатр — "Руаяль Гаригет". Феликса терзали мрачные мысли. Как же так получилось, что все пошло наперекосяк? Каких-нибудь два дня назад он был счастливейшим на земле человеком. Собирался на встречу с продюсером и стоял на пороге осуществления своей мечты. И вот вляпался в совершенно невероятную историю. — Эмиль, твой талант еще не всеми признан. Но доверимся времени. Как знать, может быть, настанет день, когда твоя роль в утраченном фильме Жан-Пьера Моки "Золотые…"… Э-э… Ну, в общем, в этом фильме воссияет на небосводе седьмого искусства. Феликсу было не привыкать к унижениям, но на сей раз он, надо сказать, превзошел самого себя. Какой позор! Присвоил чужой сценарий! И раскололся перед Галашю, Софи и Мари-Жо! Единственным, кто, судя по всему, получал от всего этого удовольствие, был Исидор Будини. Он потребовал, чтобы Феликс продолжил работу над сценарием в соответствии с результатами расследования. — Эмиль! Твоя нога никогда не ступала на ступени лестницы в Каннах, но, блаженная душа, вскоре ты взойдешь по райским ступеням! Аллилуйя, возлюбленные братья и сестры! Возрадуемся же и споем веселый гимн, пока Хосе обходит вас с чашей для пожертвований. Эрнест Галашю пихнул Феликса в бок и сильным голосом подхватил затянутый священником гимн. Виржиль встрепенулся и спросил, не пропустил ли он раздачу гостий. Феликс смотрел перед собой и ничего не видел. Он словно бы переместился по ту сторону экрана, превратился в персонаж сценария, который ему еще предстояло дописать. В сценарии было все: тайны, трупы, полицейские. Он чувствовал себя беспомощным младенцем, которого подхватил и несет вихрь событий. А где-то ходит на свободе серийный убийца… Из записок инспектора Галашю Типовая модель № 15 — Серийный убийца для дураков Серийный убийца — образец самовлюбленности. В отличие от налетчика и вора, которых природная скромность вынуждает держаться в тени, серийный убийца нарочно совершает безумные поступки, лишь бы оказаться в центре всеобщего внимания. Он тратит массу сил и времени, изобретая оригинальный ритуал (например, забивает ноздри жертв пчелами либо делает им на лбу татуировку с древними рунами) или подбрасывая на место преступления загадочные улики (игрушечные деньги из "Монополии" или фотографию болонки), и постоянно работает над повышением своего культурного уровня (если ты не способен кровавыми буквами вывести на стене стих из Библии, то лучше не рыпайся). Одним словом, быть серийным убийцей — тяжкий труд. Вот почему изловить такого обычно очень просто. Потому что больше никто так не чудит. Четверг 22 апреля, 14.00 — "Приют Святого Луки" Да что она, совсем рехнулась, эта Мадлен — монашка в стрингах и одноглазая сводня? Шарль Дефланель обеспокоенно сновал (в доступном ему темпе) между кроватью и креслом, изрыгая проклятия. Совещание группы ВВ вывело его из равновесия. Дело принимало слишком серьезный оборот. Вот уже и Бессмертный вмешался… А Мадлен не придумала ничего лучше, как отправиться наводить красоту! Минуло уже три часа с тех пор, как она ушла к педикюрше. Ну хорошо, полчаса на дорогу туда, полчаса — обратно (кабинет педикюра располагался на первом этаже). Ну хорошо, с ее мозолями приходится повозиться (даже если срезать только самые крупные). Но три часа?! Тут Шарль услышал, как в замочной скважине заворочался ключ. Стоп. Мадлен ушла без ключа. "Кто там?" — закричал Шарль. Царапающий звук стих. Кровь бросилась Шарлю в голову. Он впрыгнул в ходунки, бросился к двери и не больше чем через две минуты распахнул ее. По коридору, опираясь на две палки, удалялся мужчина в черном. Фигура незнакомая… Шарль хватил дозу вентолина и поправил зубные протезы. Ах, вы думаете, что имеете дело со старым маразматиком? Так он вам сейчас покажет, что у него в памперсах еще кое-что шевелится. Незнакомец уже достиг середины коридора. Передвигался он быстро — мокасины на гладкой подошве легко скользили по отполированному сухому линолеуму. Шарль вышел на старт с отставанием метров на десять, но он только что принял капли и чувствовал себя бодрым, как в восемьдесят лет. "Ату!" — крикнул он, и бешеная гонка началась. Кто этот бандит? Сухопарый, тощий, он перемещался вперед скачками, словно автомат. Ему оставалось всего несколько локтей до лифта, когда он вдруг обернулся. Очевидно, вид гарцующих ходунков привел его в ужас, потому что он содрогнулся всем телом. "Еще каких-нибудь восемь метров, и ты мой!" — крикнул Шарль, не сбавляя скорости. Незнакомец бросился было снова бежать, но засуетился и уронил одну палку. Он наклонился подобрать ее — хрустнули суставы, — но разогнуться уже не смог и так и остался стоять враскорячку. Положение становилось угрожающим. Шарль летел на врага, безуспешно пытающегося опуститься на четвереньки. "Еще каких-нибудь семь метров, и ты труп!" До битвы титанов оставалось с десяток минут. Но в этот миг из-за дверей комнаты, где жила Одетта Флонфлон, раздались первые аккорды знаменитой песни Жака Бреля, посвященной перипетиям существования стариков. Бельгийский акцент певца придал сил разбойнику, который дотянулся до своей палки и стал медленно подниматься на ноги. "Старики неподвижны, их мир что ни день цепенеет, сужается в щель"[12], — отчетливо выговаривал великий Жак. — Шесть метров! Я почти у цели! — пыхтел Шарль. Вообще-то ему не помешала бы короткая передышка. "От постели до кресла, от кресла к окну и обратно из кресла в постель…" "Еще пять метров, пх-пх, хрястну его ходунками по башке, и ему конец, пх-пх", — думал Шарль. В азарте преследования он совсем забыл, что еще ни разу не попал хлебным шариком в соседку по столу. Но небеса ему благоволили — гонимая дичь пока так и не сдвинулась с места, поднимаясь и падая, снова поднимаясь и снова падая, словно повинуясь ритму заезженной пластинки на 33 оборота. "А в пустынной гостиной дряхлеют часы и вздыхают уныло во сне, и бормочут в бреду, и пророчат псст… и бормочут в бреду, и пророчат псст…" — Три метра! — Шарль взнуздал ходунки и бросил их в атаку — ни дать ни взять Александр Македонский, направляющий боевого коня на орду дикарей. — Готовься к схватке! Пощады не будет! "Я к вам с коробкою конфет!" — заорал за стенкой Жак, потому что Одетта перевернула пластинку на рекламный гимн брюссельских кондитеров. — Догнал! Последний метр! О-хо-хо! "Цветы — как это эфемерно!" Незнакомец в ужасе, как был, на карачках, пополз к лифту. Шарль отбросил ходунки и попытался достать врага в полете. Он рухнул на пол, выронив вставную челюсть, но сумел ухватить злоумышленника за ногу. — Попался, сволочь! "Они красивы, спору нет…" — О-ой-ой-ой! — заверещал незнакомец, извиваясь земляным червяком. Начиная с этой секунды безобразие сцены росло крещендо. Шарль мертвой хваткой вцепился в мокасин незнакомца, которого мы для пущей загадочности будем называть Мистером Икс. Мистер Икс попытался вырваться, но Шарль уже держал его за лодыжку. Тогда Мистер Икс треснул Шарля палкой по голове, Шарль заверещал от боли, но собрался с силами и вонзил в икру Мистера Икс вставную челюсть. Тот никак не отреагировал и продолжал извиваться. Тут вдруг раздался сухой хруст, и Мистер Икс на четвереньках покинул поле битвы, дополз до лифта, палкой нажал кнопку и испарился, оставив на полу задыхающегося Шарля с вывернутыми локтями и спятившим кардиостимулятором. И с искусственной ногой в руке. Четверг 22 апреля, 15.00 — бульвар Жана Роллена Траурная служба закончилась. Феликс смотрел, как ее участники покидают церковь Сен-Буксоу. Только старичок со старушкой не торопились, словно сомневались, стоит ли уходить — все равно скоро обратно, на место Эмиля. Мимо Феликса прошли трое мужчин из первого ряда, смерив его одинаковым взглядом черных глаз. Феликс присмотрелся внимательнее и вздрогнул от неожиданности: у всех троих была одинаковая желтоватая кожа, на лоб низко спускались одинаковые челки, всем троим было хорошо за сорок. Тройняшки! Феликс так увлекся их созерцанием, что не заметил приближения заливавшейся слезами консьержки и не сумел вовремя от нее спрятаться. — А кто занимался организацией похорон? Случайно не знаете? — спросил у консьержки инспектор Галашю. — Я, — хлюпнув носом, ответила та и извергла небольшую Ниагару. — У Эмиля не было родных. — Его вещи сейчас у вас? Завтра мы зайдем их осмотреть. — Это еще зачем? — удивилась консьержка, исторгнув из каждого глаза по водопадику. — Эмиль что-то натворил? — Нет-нет, просто таков порядок, — успокоил ее Галашю.