Мораль: не ошибитесь с призванием своего ребенка. Комментарии Комментарий № 1 — Диджей Барон Слыш др Зет ты чё сафсем бальной атдахнул бы разслабился витаминчиков глатнул и ф койку баиньки Комментарий № 2 — Непруха Срочно! По причине ампутации продаю дисковую пилу б/у в хорошем состоянии. Торг уместен. Комментарий № 3 — Годзилла34 Я хорошо знал Виктора Франкенштейна, с которым вместе отдыхал в летнем лагере в Гранд-Мотт. Он уже тогда ставил эксперименты над девочками, спавшими в соседней комнате. И у него все отлично получалось: все девочки ожили! Комментарий № 4 — Жоржетта-на-кухне Моя домашняя сливовая настойка и мертвого из могилы поднимет! Комментарий № 3 — Диджей Барон не бапка я от тя точно прусь хошь замутим на двоих хоть на сливах хоть без Комментарий № 6 — Саманта Hi! Я все время быть одна и плакать. Кто приходить смотреть мой вебкамера на www.ohquelorgane.com (0,99 евро/мин. плюс стоимость доступа)? Вторник 27 апреля, 14.35 — улица Муфтар Краткое содержание предыдущей серии: Феликс лежит на диване, связанный тройняшкой в маске, который обшаривает квартиру в поисках продолжения сценария Эмиля Гаригета. Удастся ли нашему герою вырваться из ужасной ловушки? Перепуганный не на шутку, Феликс заговорил: — У меня нет концовки сценария! Эмиль не успел его дописать! Никакой развязки просто не существует! Маска выслушал его с довольным видом: — Так я и знал, что вы это скажете. Я вас честно предупредил, что вопросы задавать еще рано. Но ничего, дайте мне немножко времени, и вот увидите, язык у вас быстренько развяжется. Тройняшка задумчиво бродил туда-сюда по гостиной. Наконец он резко крутанулся на каблуках — точь-в-точь ковбой, готовый выхватить из-за пояса пистолет. — Может, разрезать на кусочки вашего кота? Красуцкий настороженно приподнял бровь, а Феликс не смог сдержать улыбки: — Если это доставит вам удовольствие… Не стесняйтесь, прошу вас. Маска поморщился — не такой реакции он ожидал. — Может, подвергнуть пыткам вашу жену? — Но ее нет дома. К тому же на вашем месте я постарался бы исчезнуть до ее возвращения. Тройняшка поскреб в голове, затем подошел к видеотеке, взял одну из кассет и нарочито безразличным тоном спросил: — А эти штуки горят? И вдруг заорал как резаный. Вторник 27 апреля, 14.45 — "Приют Святого Луки" После "инцидента" Софи и Мари-Жо отвели в процедурный кабинет — не для оказания первой помощи, поскольку ни та ни другая не получили ранений, а просто чтобы отмыться. От ошметков Бессмертного. Который, лопнув, забрызгал их с ног до головы. Как бы нам описать эту сцену, не опасаясь, что читатель немедленно захлопнет книжку, да еще и обзовет автора извращенцем (спокойно, автор, спокойно!)? Может, в библейском ключе? Типа: "Ибо Бессмертный был прах и в прах возвратился"?[18] Или лучше в чисто научном? "Его молекулы воды и углеводорода вернулись в первоначальное состояние"? Или в поэтическом? "Бессмертный паша,/Он царил над "Приютом",/Но лопнул, как шар,/Нас запачкав мазутом"? Будем откровенны: это было омерзительно. Как будто под конец жизни Бессмертный, уподобившись двойной звезде, вначале со страшным шумом, напоминающим спуск воды в биде, схлопнулся, а затем еще и взорвался, рассеяв частицы себя в окружающем пространстве. Как очевидцы" Софи и Мари-Жо могли с определенностью заявить: сохранить в подобных обстоятельствах укладку затруднительно. А в это время в Кнокке-ле-Зут… Г-н Юбер С. с кислой миной положил роман на журнальный столик. Небо свидетель: он с первой страницы был снисходителен к автору. Он простил ему не только притянутую за уши интригу, подростковый юмор на грани дурного вкуса и карикатурных персонажей, но и низкопоклонство перед фильмами серии Зет, у которых автор охотно заимствует поверхностный подход и неправдоподобное развитие сюжета. Но послушайте, надо же и совесть иметь! Что ему пытаются скормить? Взрыв человека-машины? Уж это он вряд ли проглотит, даже с очередной рюмкой коньяку! А дальше тогда что? Кровавая сцена с участием Зои, зубами отгрызающей одному из тройняшек конечность? "Если автор заливает, он читателей теряет!" Г-н Юбер С. с ворчанием снова уселся в кресло. Покосился на роман, терпеливо поджидавший его на краю столика. Неужели он поступится принципами и вернется к чтению? Не лучше ли бросить эту книжонку и погрузиться в ту, что получила последнюю Гонкуровскую премию? Или вообще включить телевизор? Как он поступит? Напряжение достигло предела. Вторник 27 апреля, 14.45 — улица Муфтар Внимание! Следующая сцена исполнена особой жестокости и насилия. Детям до шестнадцати чтение разрешается только в присутствии законного представителя. Все готовы? Ну, поехали. Тройняшка орал как резаный, открывая взорам гнилые зубы с оранжевого цвета налетом (я ведь предупреждал, что будет противно). Феликс от отвращения закрыл один глаз, но от изумления открыл второй. Потому что изумление пересилило отвращение. Она вцепилась зубами ему в правое ухо. Прокусила маску и не собиралась бросать свою добычу. Это был подвиг. И совершила его Зоя. Подвергнутый принудительному пирсингу, тройняшка как бешеный носился вокруг дивана, таская в ухе серьгу в виде упитанного младенца. Феликс, пользуясь моментом, принялся извиваться как червяк, пытаясь освободиться от веревок — как в кино, где злодеи никогда не могут как следует затянуть узел. Однако тройняшка до того, как пуститься по плохой дорожке (вокруг дивана), был скаутом. Уж чего-чего, а узлы вязать он умел. Во всяком случае, гораздо лучше, чем бежать кросс в гостиной, размахивая руками, будто над ним вилось полчище мух, и с перекошенной направо головой — все-таки Зоя весила десять кило без памперса. Намотав несколько кругов вокруг дивана, тройняшка предъявил новое доказательство отличной спортивной подготовки, перейдя к следующей дисциплине: метанию копья без толчка. Упражнение было выполнено безукоризненно, снаряд был послан точно и мощно. Зоя отправилась в полет, увлекая за собой маску и обнажая перекошенное от боли лицо тройняшки. Комнату прорезала зрелищная параболическая траектория широкой амплитуды, окрашенная красным. Это со смачным звуком оторвалось тройняшкино ухо. Из раны хлестала кровь. Сцена обретала очертания кровавого триллера. Пока тройняшка пятнал гемоглобином плетеный ковер из волокон рафии, Зоя забилась на полку отцовской видеотеки, втиснувшись между "Отпрыском дьявола" и "Кровавой куклой Чаки". Что касается г-на Юбера С. из Кнокке-ле-Зут, то он решительным жестом захлопнул книгу, пообещав себе завтра же снести ее букинистам (приносим ему свои глубочайшие извинения за доставленное неудобство). Феликс в ужасе смотрел на свою дочь. Зоя улыбнулась ему, не выпуская из зубов откушенное ухо. В эту секунду одноухий тройняшка с воем выпрямился, одной рукой прижимая к ране непальскую подушку с аппликацией. Во второй руке он держал револьвер, нацеленный на Зою. Осмелимся предположить, что он был рассержен. Феликс, по-прежнему валявшийся на диване стянутый веревками, как колбаса, мог лишь с бессилием наблюдать, как убийца шаг за шагом приближается к его дочери. Его внутренности словно пронзило стальным кинжалом; в животе закрутило, как будто кто-то включил в нем стиральную машину. Казалось, сердце остановилось и провалилось куда-то вниз. Как если бы… В мозгу один за другим проносились образы, один нелепей другого, пока он наконец не понял, в чем дело. Так вот как это бывает! Он испытал это чувство. Впервые в жизни. Он ощутил себя отцом. Вторник 27 апреля, 14.50— "Приют Святого Луки" Профессор Шлокофф с грохотом захлопнул дверь процедурного кабинета. Ну, я вам сейчас покажу, кто тут в "Приюте" альфа-самец, говорил его жест. Он и в самом деле был взбешен: а) потому что знал, что ремонт комнаты Бессмертного влетит в копеечку; б) потому что он опять оказался с трупом на руках, и значит, не избежать нескромных вопросов, а у него уже стетоскоп тошнило от всех этих актеришек, которые даже помереть тихо не могут; с) потому что две женщины, которые сейчас с помощью мадемуазель Фишер чистили на смотровой кушетке перышки, откровенно над ним издевались. А он страсть как не любил, когда дразнят его тестостерон. — Могу я узнать, милые дамы, что вы делали в комнате Бессмертного? — спросил профессор Шлокофф самым любезным тоном, на какой был способен. — Он хотел с нами поговорить, — ответила Софи. — О чем же? — с грозным видом поинтересовался профессор. — Ну… — неуверенно начала Мари-Жо. — О нашей лекции на тему старения. Судя по всему, эта проблема касалась и его… — А больше ни о чем? — продолжал допытываться Шлокофф. — Видите ли, — словно оправдываясь, заговорила Софи, — он не успел рассказать нам о… — Об исчезновениях? — перебил ее Шлокофф. — О каких исчезновениях? — с фальшивым удивлением спросила Мари-Жо и посмотрела на профессора глазами окуня, с конца лески взирающего на рыбака. — Бросьте ваши штучки! — пророкотал профессор, пригвождая женщин к месту обвиняющим жестом и убийственным взглядом.