— О боже! Шериф нас раскрыл! — воскликнула Софи и подняла руки вверх. — Силен мужик! — подхватила Мари-Жо, хлопая ресницами. — Да как вы… Как вы смеете надо мной смеяться? — взорвался яростью Шлокофф. — О, не смотрите на меня так! — взмолилась Софи. — Я сейчас в обморок грохнусь! — Мы всего лишь слабые женщины, — пискнула Мари-Жо. — Да я… Да вы… — Шлокофф не находил слов. Казалось, сейчас его хватит удар. — А вы такой мужественный! — Настоящий самец! — Когда вы хлопнули дверью, со мной едва оргазм не приключился! Софи и Мари-Жо дружно расхохотались. На профессора было жалко смотреть. Он стоял не в силах пошевелиться, только лицо содрогалось в нервном тике, и жалобно косился на мадемуазель Фишер, которая тихо прыскала в кулак, делая вид, что роется в шкафу с лекарствами. — Ну ладно. — Мари-Жо снова стала серьезной. — Гормоны выплеснули, и бог с ними. Может быть, теперь поговорим по существу? — Но я… — залопотал Шлокофф. — Позвольте вам напомнить, — подхватила Софи. — Мы не явились бы сюда, если бы вы хорошо делали свою работу. — Да как вы… — Четыре смерти, — напомнила Софи. — И четыре лживых объяснения! — добавила Мари-Жо. — Можете вообразить, какой разразится скандал, если об этом станет известно. — Дайте же мне хоть слово вставить! — заорал профессор, размахнулся кулаком и разбил зеркало и три пальцевые фаланги. Мадемуазель Фишер бегом бросилась вон из процедурной, от смеха сгибаясь пополам. Софи и Мари-Жо перемигнулись и хором произнесли: — Вперед, профессор! Мы вас внимательно слушаем. Вторник 27 апреля, 14.50 — улица Муфтар Напряжение дошло до высшей точки (или саспенс достиг предела — кому как больше нравится). Феликс в виде колбасы, Зоя на полке с кассетами, тройняшка в гневе. Расстояние между будущим палачом и его потенциальной жертвой составляло не больше двух метров, однако хорошему рассказчику и этого хватит, чтобы растянуть действие на многие страницы. Впрочем, мы постараемся уложиться в пару абзацев — из уважения к чувствам читателей, до глубины души возмущенных тем, что автор посмел написать столь жестокую сцену с участием грудного ребенка (простите, пожалуйста, — был выпивши). Тройняшка приблизился к видеотеке, поднял, метя в Зою, кулак и вдруг застыл как изваяние. Что-то сильно — и даже очень сильно — кололо его в спину чуть пониже лопатки. Это не мог быть помешанный на кино придурок — он по-прежнему валялся связанный на диване. Следовало срочно выяснить, в чем дело. Тройняшка повернул голову, и тут на его лице нарисовалось вполне понятное непонимание. Вначале он увидел ядовито-розовый зонтик, острием глубоко вонзенный в его нежную плоть горожанина, страдающего избыточным весом. Выше обнаружилась свирепая физиономия бабульки в пергидрольных кудрях — она-то и сжимала в руках зонтик, держа палец на кнопке. Дальше все произошло очень быстро. Бабулька высунула язык. И надавила на кнопку. Зонтик раскрылся. Когда мать впервые прочитала один из твоих сценариев (историю вампира, который организовал донорский пункт, выдавая себя за члена ассоциации "Врачи без границ"), она попросила прощения за то, что в годовалом возрасте уронила тебя с пеленального столика. Когда она во второй раз заинтересовалась твоей работой (жизнеописанием сумасшедшего ученого, который изобрел резиновые трусы, позволившие зеленому монстру Халку не сверкать при каждом превращении своим кабачком), то напомнила тебе, что у многих подростков возникают проблемы с наркотиками и не надо стыдиться говорить о них вслух. Когда она в третий раз пролистала одно из твоих произведений (античный сюжет об исчезновении Атлантиды в результате нашествия космических сурков), то разозлилась не на шутку и заявила, что пора кончать с серией Зет и начинать нормальную жизнь. Родственная встреча Феликса с матерью и дочерью прошла в обстановке искренней взволнованности. Тройняшка, очевидно из деликатности, не стал задерживаться. Приняв в качестве прощального подарка зонтик, он покинул квартиру Заков, взяв невероятное по выразительности чистое до верхней октавы, которое ухитрился продержать до самого тротуара. При виде торчащих из его спины розовых спиц соседка с нижнего этажа, решив, что это чья-то веселая шутка, протянула ему монетку: надо же поддерживать молодежь, которой предстоит зарабатывать нам на пенсии. Наконец посетитель-тройняшка смешался с равнодушной толпой, мелькнув ярким пятном на фоне серой парижской гризайли. В гостиной Заков от него остались незабываемое воспоминание, несколько литров крови и пистолет. Игрушечный. Занавес. Вторник 27 апреля, 14.55 — "Приют Святого Луки" Профессор Шлокофф, кутаясь в тогу оскорбленного самолюбия, потребовал объяснений. Софи и Мари-Жо, напомнив себе, что мужчина, жестоко оскорбленный женщиной, имеет склонность дуться, дружно сбавили тон. Они рассказали о Феликсе, сценарии и затеянном ими расследовании, всячески намекая Шлокоффу, что в его же интересах не чинить им препятствий. Пациенты дома престарелых явно что-то знали, о чем свидетельствовали слова Бессмертного, который, к сожалению, скончался раньше, чем успел открыть им тайну. Следовательно, они должны продолжить поиски. Софи и Мари-Жо выражались ясно и приводили убедительные аргументы. Профессор выслушал их с большим вниманием. После чего велел им убираться прочь. Да за кого они себя принимают, эти бабы? На пороге процедурного кабинета Софи и Мари-Жо, слегка раздосадованные реакцией осмеянного ими самца, столкнулись с Фердинаном Биком, который прямо под дверью завязывал шнурок. В паре метров дальше они заметили "Воинственных ветеранов", которые в полном составе тоже завязывали шнурки. Но вот Фердинан, скрипнув мениском, разогнулся. Выглядел он удрученным. — Милые дамы, — жалобно проговорил он. — Это правда, что вы присутствовали при кончине Бессмертного? — К несчастью, да, — ответила Софи. — Его телесная оболочка покинула этот мир скорби, — пустив несколько петухов, сокрушенно продолжил лидер ВВ. — Но его дух живет в вас. Он говорил с вами, и вы — его наследницы. — Не слишком обольщайтесь, — возразила Мари-Жо. — Но мы рассчитываем на вас, чтобы доискаться правды! И Бессмертный хотел того же. Он что-нибудь сообщил вам о событиях, сотрясающих эти стены? — Он что-то говорил о тайне серии Зет, — начала Софи, — и… — Он сказал, что это означает? — прервала ее Сюзанна. — Не успел. А вы знаете, что он имел в виду? — Даже не догадываемся, — сухо ответила Сюзанна. — Понятия не имеем. — Гм, гм… — подал голос Фердинан. — Позвольте представить вам моего товарища Сюзанну Борниоль. — Добрый день! Я снималась у Хичкока, — объявила Сюзанна. — Ее вырезали при монтаже, — тихонько добавила Мадлен. — Простите, что вы сказали? — не расслышала Софи. — Вам, вероятно, знакомы имена Шарля и Мадлен Дефланель? — вмешалась Сюзанна. — В мире кино они известны как "каскадеры ширинки". — Милая Сюзанна шутит, — скрипнул зубами Шарль. — Мы с Мадлен принадлежали к числу представителей части художественного авангарда, пропагандировавшей новые подходы к показу человеческого тела и отношений между мужчиной и женщиной. — Их также называли Слаба-на-передок и Кому-вставить, — добавила Сюзанна. По изумленным взглядам Софи и Мари-Жо Фердинан догадался, что пора переменить тему. — Не забудем и дражайшую Одетту Флонфлон! — воскликнул он. — Академия искусств присудила ей почетное звание рекордсменки за число сыгранных в кино ролей служанки. — Восемьдесят четыре! — гордо сообщила Одетта. — И я занимаю второе место по ролям консьержки. — Первое как раз у Сюзанны, — уточнила Мадлен. — В ролях консьержки Великая Борниоль — то же, что Шон Коннери в роли Джеймса Бонда. Странно, что ей до сих пор не дали "Сезара". — Кстати о наградах, — не растерялась Сюзанна. — Покажи девушкам "Золотую баловницу", которую тебе вручили в тридцать втором. — Ты совершенно права! Я уверена, что баловницы им интересней, чем склеротички! — Щас как дам костылем, посмотрим тогда, что кому интересней! — Дамы, дамы, — заволновался Фердинан. — Держитесь в рамках! Что о нас подумают наши гостьи? — Не берите в голову, — отмахнулась Мари-Жо. — Я же врач, я и не такое видала. — А я учительница, — доложила Софи. — И я видала такое, что вам и в страшном сне не приснится. — Благодарю вас за понимание, — сказал Фердинан. — Но вернемся к нашему предприятию. Итак, чем мы можем быть вам полезны? Софи и Мари-Жо обвели взглядом "Воинственных ветеранов", задержавшись на каждом. Одетта потряхивала своими голубыми волосами с чисто паркинсоновской грацией. У Сюзанны на фоне красного, в мелких прожилках лица, светилось белесое пятнышко катаракты. Мадлен и Шарль любовно переплели ножки ходунков. Фердинан застыл в позе трагического героя, гордо выпятив грудь, отчего особенно заметны стали мокрые разводы возле ширинки. — Пока, — хором сказали девушки, — не делайте ничего. Пожалуйста! Из записок инспектора Галашю Дело "Приюта Святого Луки" — Применение статистической шкалы Галашю.