Разложив вещи, боевики вышли в коридор. Заместитель начальника заставы попросил Краузе построить группу. Хмыкая, майор передал команду. Гралль объявил: – Господа, приказом капитана Старка вам запрещается покидать это помещение. Обед будет доставлен в 14:40, то есть через двадцать минут. После этого отдых, получение оружия, одежды, подготовка к пересечению границы. Сивко усмехнулся, повернув голову в сторону Ланг: – Ты и сейчас намерена занять душ на полчаса? – Заткнись. Краузе осадил обоих: – Отставить. Не хватало еще ссоры в группе перед началом операции. – Он повернулся к Граллю: – Нам все понятно. Один вопрос, лейтенант? – Да. – Кроме вас, начальника заставы, капитана Старка, кто еще знает о нас? – Никто. – Сомневаюсь, но ладно. Совещание перед выходом пройдет здесь же? – Да. Еще вопросы есть? Петер выступил вперед: – Еда-то у нас будет не из солдатской столовой? Гралль ответил: – У нас одна столовая. Пища не изысканная, но весьма калорийная. Еще вопросы? – Нет вопросов. Гралль повернулся к Краузе: – С вашего позволения, герр майор, я удаляюсь. – Вам нужно мое разрешение? – Нет, но порядок есть порядок. – Идите, куда хотите. – Обед в столовой. Приятного аппетита и хорошего отдыха. Заместитель начальника заставы ушел. Петер проговорил: – Не кажется ли вам, майор, что американцы опекают нас слишком сильно? Из этого можно сделать вывод, что смена режима больше нужна им, а не венграм. – Меньше думай, капитан. Твоя задача – выполнять приказы. Все решения будешь принимать ты. А то, что нас опекают американцы, разве это плохо? Они все оплачивают, а подготовка диверсионных подразделений обходится недешево. Да и вам назначено весьма высокое денежное вознаграждение сверх содержания, определенного в лагере. После работы вы вернетесь небедными людьми. – Вы считаете, что, подчинив нас один раз, американцы потом нас отпустят? Дадут жить спокойной жизнью? – Вряд ли, если честно, Лукас. – Вот и я о том же. Придется работать на них, пока не словим свои пули. – Мне не нравится твое настроение. – А мне не нравится, что, по сути, нами управляют американцы, хотя мы идем в свою страну, чтобы изменить жизнь народа к лучшему. Краузе рассмеялся: – Изменить жизнь к лучшему методом террористической деятельности? – Как говорится, каждая революция требует жертв. В противостоянии с советскими оккупантами все средства приемлемы. – Ну да, конечно. – Я не вижу в бараке оружейной комнаты. Хотелось бы взглянуть на оружие, которое приготовили для нас. – Его подвезут, без оружия к границе не пойдете. – Ладно. Курить бойцам группы где? – Ну, если американец запретил выход из казармы, значит, в комнатах или в санузлах. Где хочешь, капитан. Ровно в 14:40 заместитель начальника заставы объявил: – Господа, обед. Время двадцать минут. Прошу всех в столовую. Дуки Ланг, успевшая помыться, немного накраситься, уложить волосы и переодеться в спортивный костюм, смотрелась эффектно. Сивко, увидев ее, воскликнул: – Нет слов, Дуки, ты прелестна! У меня во Львове была одна еврейка, очень похожая на тебя. Ланг с удивлением посмотрела на бандеровца: – У тебя – еврейка? Их же держали в гетто или стреляли. Сивко усмехнулся: – Я нашел ее в квартире старого дома, вместе с семейством – отцом, матерью и братом. Последних, понятное дело, я пристрелил, а девицу Сельду, ей было восемнадцать, решил оставить себе. Красивой была, фигуристой. Прятал у надежных людей. В свободное время развлекался. – И она спала с тобой, убийцей своей семьи? – Сначала противилась, но после того как я избил ее и изнасиловал… стала послушной. Эх, и хорошо же мне с ней было! – Что стало с этой Сельдой потом? – Как подошла Красная армия, пришлось уходить в леса. Туда я гражданку Гельтен взять не мог. Она повесилась. – Ты повесил? – Нет, сама, но не без моей помощи. Так вот, ты сильно напоминаешь мне ее, я бы с тобой… Ланг оборвала Сивко: – …забудь, я тебе не покорная еврейка, я мадьярка! И еще, Сивко, я всегда любила и буду любить только одного человека, своего мужа. А если ты попытаешься залезть ко мне в постель – пристрелю как собаку, понял? – Ну это еще вопрос, сможешь ли… но я все понял. Жаль. Тебе тоже было бы хорошо со мной. Может, все-таки отойдем от принципов и попробуем? Думаю, после первой же ночи ты забудешь своего покойного мужа. – Заткнись, подонок! – А вот за подонка придется извиниться. Ланг взяла со стола нож: – Ты как предпочитаешь получить извинения – в яйца, в живот или сразу в горло? Петер рявкнул: – А ну прекратить! У вас осталось пятнадцать минут на обед. Пообедали и разошлись по комнатам. Ланг на всякий случай закрыла ее на задвижку. Наступила тишина. Заместитель начальника заставы разбудил Краузе в 21:40. Тот спал крепко, устал во время переезда, но чутко. От прикосновения Гралля тут же проснулся, по привычке сунул руку под подушку, где всегда хранил пистолет.