— Конечно, ваше Императорское Величество! Очень будут против! Но, они уже ведут войну с Вами и вашей семьей! Вы можете на нее не явиться, только, потом не удивляйтесь, что защищать самодержавие окажется некому! Войну ведут в открытую, вообще ничего не стесняются и не боятся при этом! А так быть не должно! Страх все потерять должен иметься у каждого капиталиста! Некоторые финансируют террористов и врагов самодержавия гигантскими по размеру средствами! Все их фамилии есть у меня и именно таких фабрикантов придется сажать на долгие года! Пока вы не покажете зубы — уважать никто из этой публики вас не начнет. В мое время посадили самого-самого богатого предпринимателя на восемь лет в колонию и остальным сразу хватило урока на какое-то время. Тут уже императрица согласно кивает головой, она меня полностью поддерживает. — Власти у вас для этого хватит, однако, нужно создать свою вертикаль из смелых, образованных и предприимчивых людей. Назвать их полномочными представителями вашего Императорского Величества и разослать пока в каждый губернский город. Чтобы они присматривались к денежным потокам, заводили и вербовали доверенных лиц, могли привлекать полицию к своим мероприятиям и поддерживали вашу власть. — Еще одну структуру создавать? — недовольно кривит лицо Николай Второй. — Нет, государь, я говорил про это в первом пункте, лучше из Охранного отделения перепрофилировать. Как известно, все губернаторы воруют. Только одни по чину берут скромно и как-то заботятся о вверенных территориях, другие ничего не делают из полезного и только гребут обоими руками под себя, будто живут последний день. Этим очень сильно компрометируют вашу власть и само самодержавие. Так вот, эта структура полномочных представителей будет присматривать за губернаторами и всей властью, выявлять мздоимство и взяточничество, заодно приносить в бюджет России деньги. Немалые деньги, позволю вам заметить. Если вычислили губернатора на чем-то конкретном, ему придется платить три четверти украденного в казну. Из этой суммы, например, премиальные вашему представителю с его командой. Суммы будут вполне всех устраивающие, чтобы копать и находить. — Власть и деньги — это тот заманчивый винегрет, который заинтересует каждого вашего чиновника из внутренней контрразведки, — добавляю я. — А если губернаторы откажутся делиться украденным? — закономерный вопрос от императрицы теперь. — Конечно, обязательно откажутся. Придется так же одного-двоих-троих посадить для начала. Без посадок на серьезные срока вообще ничего не начнет меняться к лучшему! Сначала вы своим указом отправляете такого чиновника в отставку в связи с утратой личного доверия, потом на его место назначается новый губернатор и принимает дела. Уже тогда тут же заводится какое-то дело на бывшего губернатора. Потому что с действующим хозяином губернии попробуй сладь, а вот уже в отставке у него нет больше госаппарата для защиты и нападения. И нет влияния на полицию и судей. — Интересное предложение. То есть, вы предлагаете узаконить мздоимство и взяточничество почти официальным образом? — размышляет император. — Сделать более управляемым этот процесс, выковать свою структуру из лично вам верных людей, получить солидные поступления в бюджет страны, заставить благоустраивать города и села хоть как-то местную власть. И еще держать руку на пульсе народного недовольства, беспощадно бороться со смутьянами и агитаторами. Официально, конечно, никаких индульгенций выдаваться не будет, взяточники и казнокрады будут находиться в таком подвешенном состоянии. — Судя по первым и вторым стратегическим задачам, у вас их еще много? — немного утомленно спросила императрица. — Могу быстро продиктовать списком. Однако, давайте пока решим единственную тактическую задачу в ближайшее время. Пока вы с государем и советниками обдумаете первые две стратегии, ваше Императорское Величество. — Давайте ваш список! — приказал Николай Второй. — Слушаюсь, государь, — я почти щелкнул каблуками сидя. — Значит — третье, это ваши отношения с крупным капиталом и купцами. — Четвертое — отношения с крестьянством, там совсем коротко. — Пятое — отношения с рабочим классом, много есть о чем подумать. — Шестое — отношения с инородцами, тоже много интересного вас ждет. — Седьмое — тайное вступление в доверительные отношения с кайзером. — Восьмое — это именно то, по какому поводу разорвать договора с Антантой и последствия этого шага. — Вы что же, Сергей, предлагаете прямо сейчас разорвать договора с теми же французами и англичанами? — удивленно спрашивает Николай Второй. — Никак нет, ваше Императорское Величество! Сейчас это смертельно опасно. Нет ни сил, ни средств для этого и нужной репутации для вас у того же рабочего класса и капиталистов с промышленниками. Только примерно через два года будет сделан первый намек на такую возможность и еще через месяц произойдет окончательный разрыв. Внезапно, хладнокровно и немного некрасиво! Но, предельно эффективно! — А, через два года — это совсем другое дело, — заметно расслабились император с императрицей. — Вот, у меня пока все на сегодня, — я кивнул головой, — Разрешите откланяться, государь? Николай Второй кивнул мне, изучая свои записи в блокноте. — Да, Александра Федоровна, завтра утром сеанс лечения для вашей старшей дочери! Или для вас тоже! — А от чего вы будете лечить Аликс? — тут же полюбопытствовал император. — От всего, государь. Иметь полностью здоровое тело — это смысл жизни каждого человека, и императора, и простого крестьянина, — бодро ответил ему я и быстренько попятился задом до дверей. И сам устал излагать планы уверенным тоном и зрителей уже перегрузил заметно. Двери перед моим приближение распахнулись, значит, какое-то наблюдение все-таки за безопасностью императорской четы продолжается. И за ней обнаружился наряд из двух камер-юнкеров, с интересом смотрящих на меня. О чем это я там с императорской четой полтора часа наедине проговорил? Еще так увлеченно размахивая руками? Потом на ужине я выпил водочки с ледника немалое количество за успех мероприятия. После ужина ко мне подошел уже неплохо знакомый Пистолькорс и, сильно смущаясь, попросил немного помочь его жене по здоровью. — Что у нее болит? — спросил я доброжелательно. — Что-то по женски. Если вы можете, если у вас, Сергей Афанасьевич, силы остаются после лечения царской семьи? — Остаются, уважаемый. Когда ваша супруга будет здесь? — Завтра она приглашена к императрице по какому-то поводу. Правда, теперь не знает, сможет ли присутствовать. Ей нехорошо и она лежит дома. — С утра я лечу семью, после обеда могу заняться вашей супругой. Приводите ее в мой флигель, там нам никто не помешает. Сами будете присутствовать при сеансе, — пояснил я, заметив его удивленное лицо, — А где вы думали нам лучше встретиться? — Думал, что у нас дома будет лучше всего, — простосердечно ответил камер-юнкер, — Супруге сильно нехорошо. Так, придется выезжать из дворца, что в принципе неплохо. Комнатку мою можно уже и освободить от секретных вещей. Чего зря рисковать, что ее как-то вскроют и много чего сильно полезного заберут? Все же защита окна и двери не поможет, если кто-то с чердака пройдет или через стену. А эти вещи могут решить судьбу империи, особенно, если попадут в руки врагов. Кажется, что у меня все нормально с царской четой получается пока. Они осознают, откуда я пришел и не высказывают недоверия к моим прогнозам. Только позавчера в газетах появились сообщения про землетрясение на Аляске, а сегодня император первым делом озвучил этот мой сбывшийся прогноз. Да и все остальное тоже, статью и брошюру так никто не догадается подделать, чтобы с новым алфавитом и еще кучей слов, которые пока не знакомы в здешнем языке. Так что я надеюсь на постоянное внимание к своим словам, углубленное изучение моих предложений самим императором с его советниками. Вот с ними будет непросто, раз я не собираюсь выходить из тени и представляться им, как Сергей из будущего. Которого нужно обязательно слушаться, потому что он все уже знает наперед. Этот вариант мы с императором уже обсудили и решили не вызывать по возможности кривотолков. Выехали после лечения из дворца только с Пистолькорсом вдвоем. Я уже думал, что ко мне охрану приставят побольше, только, кажется из-за полной загрузки моими словами сознания императора он еще не сообразил, что меня следует оберегать, как зеницу ока. Все еще находится в расслабленном состоянии, это понятно, что выходить из режима комфорта не хочет слишком быстро. И о чем-то беспокоиться лишний раз. Только и мою роль в новом курсе страны еще никто не может вычислить, этого нового курса еще просто нет. Только подготовка к нему ведется неспешная. Да и так внешняя тишь-гладь в стране стоит, Гучкова вот только убили недавно, да эсеры с большевиками грабежи всякие замышляют. А так все вполне хорошо. Хотя, не очень хорошо. Рабочие бастуют все больше и больше, борются за восьмичасовой рабочий день неустанно. И чтобы мастера с хозяевами к ним на «вы» обращались, что вполне разумно. Доехали до Царскосельского вокзала, там на извозчике до Английского проспекта, где проживает этот достойный человек и камер-юнкер. Супруга, довольно приятная женщина, ожидает нас в спальне, как доложила прислуга. — Милая, мы с Сергеем Афанасьевичем приехали! — предупредил жену камер-юнкер, которого зовут Александр Эрикович. — Одну минуту, Сергей Афанасьевич, нужно подготовить комнату к вашему визиту, — Пистолькорс убегает вперед, а я присаживаюсь на пуфик и жду, когда меня позовут. Потом он возвращается и провожаем меня в спальню супруги. Та в закрытой сорочке ждет приема, накрывшись по грудь одеялом. — Что болит, уважаемая Александра Александровна? — Низ живота. — Хорошо. Я вас сейчас вылечу, только, зная, что вы умеете тайну хранить, все-таки еще раз попрошу — никому ни слова! — Обещаю! — отвечает супруга камер-юнкера, — А что показывать? Саша, может, ты выйдешь? Это она мужу говорит, тот смущается, но, выходить не собирается. — Сашенька, Сергею Афанасьевичу не нужно тебя осматривать. Он лечит совсем по-другому! Не знаю, неужели он еще не рассказал супруге, как я лечил цесаревича, ведь, он же непосредственный свидетель произошедшего там чуда. Ну, может, и правда обо всем случающемся во дворце держит язык за зубами. Супруга, конечно, в полном недоумении, только я согласно киваю головой: — Да, Александра Александровна, показывать мне ничего не требуется, только укажите место, где у вас болит рукой. Она показывает на себе через одеяло источник боли, я медленными пасами вожу руку, потом, сделав усталый вид, перехватываю камень в другую руку и через еще пять минут заканчиваю сеанс. Хозяйка чувствует себя резко выздоровевшей и упрашивает меня попить с ними чая. — Как же удается нашему Старцу находить таких самородков, как вы, Сергей? Мы пока идем в залу, где ждем чай и хозяйку, сразу заметно повеселевшую и переодевшуюся. Я чуть чаем не поперхнулся от такого признания Сашеньки. Ну, они с мужем, особенно она — настоящие фанаты Распутина и даже мое невероятное умение лечить людей как-то подвели под влияние него самого. — У Старца самого много необъяснимого и потрясающего! — никак не выдал я свои чувства.