Император выглядит достаточно торжественно, кажется, он принял какое-то непростое решение, и я сейчас узнаю о нем. Я, в принципе, уверен, что решение принято в мою пользу, значит, начинается настоящая работа. Сам почтительно сгибаюсь в поклоне, помня, что моя спина не отвалится от того, что я поклонюсь пониже. — Присаживайтесь, Сергей Афанасьевич. Разговор у нас будет долгий, — приглашает меня за стол Николай Второй. Потом проходят минуты, когда мы дружно читаем молитвы по предложению императрицы, за то, чтобы мы нашли общий язык и одолели наших врагов. Я свою успеваю прочитать три раза, пока Николай Второй с супругой читают какую-то длинную молитву. — Скажите, вы верующий человек? — вдруг спрашивает император. Странный вопрос, я же хожу в дворцовую церковь утром и вечером, долго стою перед старинными, потемневшими от времени намоленными образами и читаю все мне известные молитвы на старославянском. Это он точно знает. — Верующий, ваше Императорское Величество. — Как у вас там с верой? На этот вопрос вы можете ответить? — Теперь хорошо. Церкви после долгих лет безбожия, разрухи и гонений быстро отстраиваются и радуют люд честной новыми куполами и звонницами. Вера в народе есть, не такая как у вас сейчас, конечно. Страна прошла своим путем и много разрушенного восстанавливается, правда, еще гораздо больше утрачено в процессе суровых перемен, — отвечаю я на вопрос. — То есть, мы сейчас можем спасти не только страну, но и саму веру с церковью? Ого, кажется императорская чета всерьез прониклась моей брошюрой! Отлично! И им нужно еще немного уверенности, что они совершают правое дело. — Это поворот от войны очень спасет веру, да и саму церковь после семи десятков воинственного безбожия коммунистов, — в своих словах я полностью уверен. Это нужные мне сейчас слова, чтобы общаться с сильно верующими царем с царицей. — Мы с Аликс обсудили ваши слова и готовы выслушать ваши предложения, — вот так сразу огорошивает меня император-самодержец довольно торжественным тоном. Хорошо, что не стали долго тянуть и прятаться от проблем. — Благодарю за доверие, государь! — коротко ответил я. Потом помолчал, разглядывая потолок, нужно ведь как-то по-умному начать. — Давайте сразу договоримся, ваши Императорские Величества! Именно вы — хозяева Российской империи, вам и приказы придется отдавать непростые. Я же — знаком с вашим будущим, но, сам не генерал, войсками управлять не умею. Управлять страной тоже не обучен, поэтому мои предложения придется приземлять именно вашим знанием управления государства. С этими моими слова государь согласен, кивает одобрительно головой. — Зато, я читал много разных мнений и выводов от самых умных людей моего времени, которые они вынесли по итогам разбора случившегося именно сейчас. И законспектировал или просто распечатал их на бумаге. На электронном носителе принести ничего нельзя, все пропадает после магнитных полей в камере переноса. Еще немного объясняю правила переноса, почему именно на бумаге веду конспекты. Заодно удивляю коронованных особ какими-то электронными носителями. — Давайте поделим сразу наши задачи на тактические и стратегические. Тактические — это которые можно решить без изменения законодательства, одним только вашим желанием. Императорская чета кивает головами, что они согласны. — Тактическая у нас имеется пока только одна — весьма неприятная морально для вас, однако, откладывать ее решение нельзя никак. Это удаление от царской семьи Старца Григория. Его роль в падении вашего авторитета непомерно высока, — замечаю, что Александра Федоровна делает протестующий жест. Но, все равно продолжаю: — Я понимаю близость Распутина к вашей семье и что вы видели от него только одно добро. С этим я не спорю, потому что в источниках моего времени эта мысль считается самой правдоподобной. Григорий снимал боль у цесаревича и давал ему возможность уснуть, уменьшая мучения ребенка. Это основной лейтмотив по итогам выводов уже из нашего времени. — Старец Григорий это делает постоянно, — напоминает мне и император. — Я полностью согласен с вами, государь. Только, поймите, я совсем не хочу отодвигать Старца Григория от вашей семьи, понимая ваши чувства, но, тут уж вы сами должны себе помочь. Репутационные потери от связи с ним невозможно высоки, он тянет своей мрачной фигурой вас на дно. В конце концов, давайте я открою вам будущее в его отношении. Вы же не против узнать, как погибнет Старец Григорий и кто именно из ваших ближайших родственников убьет его с самыми лучшими намерениями? — это я очень сильный ход продумал конечно. — Наших ближайших родственников? Не может быть! — прямо пугается император. — Дмитрий Павлович, если вам это имя что-то говорит, государь! — Дима? Не может быть! — снова повторяет он, сильно мрачнея лицом. — Вот и вы не понимаете движущие им цели! А он настоящий патриот своей страны! Поэтому вступит в заговор, так попробует очистить ваше с императрицей имя! Единственно, что сам стрелять в Распутина он не станет, но, в заговоре полностью окажется завязан плотно. — Неужели все так плохо? — на глазах опускает плечи Николай Второй, а императрица смотрит на меня с окаменевшим лицом. — Очень плохо, государь. Прошу меня простить, Александра Федоровна, только, пока Старец Григорий мог вам помогать — он был незаменим! С этими словами я сам полностью согласен! А вот уже сейчас совсем не нужно еще четыре с половиной года привечать его во дворце! Чтобы вызывать неугасимую ярость российской элиты, депутатов и всех других патриотов России. — Вы хотите сказать, — что Алексей уже частично здоров? — интересуется робко императрица — Да, мне кажется, милая, что полностью здоров. Он падал с деревьев и с размаху на землю и ничего, — подтвердил царь. — Тут такое дело, Александра Федоровна. Артефакт или вылечит полностью или просто не распознает саму болезнь, — объясняю я в свою очередь, — Поэтому наследник здоров полностью. Он при мне так упал с дерева на руку, что я за перелом костей испугался. И ничего, встал, погладил руку и дальше побежал, значит, лечение ему больше не требуется. В любом другом случае рука абсолютно точно распухла бы к вечеру. — Слава Богу, что вы в этом уверены, — почему-то выдохнула императрица. Я-то думал, что она уже совсем в курсе произошедших с цесаревичем перемен. Все же любящая мать, хотя, наверно, просто побоялась суеверно спугнуть такое внезапное счастье самой констатацией этого факта. Поэтому продолжаю давление на императрицу, сам Николай Второй, наверняка, с огромным облегчением вздохнет от такой новости. Что Старца Григория вскоре в Петербурге не окажется. — Вы не понимаете, Александра Федоровна, во всех прочитанных мной источниках исследователи первым разом вспоминают именно Григория Распутина и его связь с вашей семьей — как основная причина падения династии. На втором месте — опять же ваше немецкое происхождение и постоянные намеки на предательство в высших эшелонах власти из-за постоянных неудач на фронте. С происхождением императрицы мы ничего не поделаем, можем только не вступать в войну с Германией, это тем более тогда правильный ход. На это императрица ничего не ответила, а Николай Второй с тревогой посмотрел на меня. — Да, ваше Императорское Величество — именно это первая и вторая причины недовольства народа и элиты правящей династией. Из-за этого объединились между собой такие патриоты России, как ваш кузен и его знакомые офицеры, черносотенец Пуришкевич с одной стороны и такой явно близкий к английской империи человек, как князь Юсупов, его друг по учебе в Оксфорде, настоящий агент английской разведки Освальд Райнер с другой стороны. Случится все это во дворце князя Юсупова в декабре шестнадцатого года. Монархия переживет Старца Григория всего на два месяца, ваши Императорские Величества, — закончил я свой рассказ. Императорская чета сидит молча и спорить пока не собирается, что мне даже удивительно. — Так что вы тоже его спасете от верной смерти. Вызовите Распутина сюда, во дворец, в последний раз, попрощайтесь с ним сами и детям тоже разрешите. Выдайте хорошие подарки, очень древнюю икону, например, денег и отправьте в родное село. Пусть его поклонницы катаются в Тобольскую губернию, но, чтобы больше он пока нигде не мелькал, особенно в прессе. Не обещал никому покровительства, прикрываясь вашим именем, и не вызывал негатив на вашу голову. Я сам с ним попрощаюсь, мне тоже есть, что ему рассказать о будущем. Кажется, до императора с супругой дошло, почему я так настаиваю на удалении Старца Григория из их жизни. Они переглядываются между собой и я больше не вижу протеста в глазах императрицы. — Вся элита страны, аристократическая, финансовая и политическая с негодованием смотрят на вашу связь с Распутиным. Ежедневно накручивают через продажную прессу весь народ. И с этим поделать ничего невозможно, как-то обелить его в их глазах не получится. Скажу вам больше, именно ваша самая близкая родня, государь, будет иметь намерение предложить вам сложить со своей головы императорскую корону сразу после убийства Старца Григория. Представляете, насколько все будет плохо для династии? — Хорошо, мы обсудим ваше предложение с Аликс, — ровным тоном ответил мне император. — Какие еще у вас есть предложения? Уже стратегические, как я понимаю? — продолжает он. Глава 6 — Да, теперь несколько пунктов по стратегии, государь, — соглашаюсь я, — Это долгий разговор очень. — Первое — вам нужно укрепить свою личную власть в стране. Повысить популярность среди простого народа. Укрепить военную контрразведку и внутреннюю, чтобы эффективно выпалывать ядовитые сорняки. Можно на базе Охранного отделения, чтобы не тратить лишнее время на создание новой структуры. У меня есть списки трехсот активных подпольщиков в России и сотня имен самых опасных, которые сейчас находятся за границей. Даты и места их самых громких и удачных экспроприаций банков, как они сами называют — эксов. Зарубежные державы пока держат эсеров и большевиков с меньшевиками на голодном пайке, поэтому они находят бандитов, технично промывают им мозги и отправляют грабить банки. Добавляют к тем своих боевиков и общую организацию, берут под свое крыло, помогая скрываться и доставая новые документы, в общем, делая все то, на что обычные бандиты не способны. Впрочем, держат их именно впроголодь до тех пор, пока вы показываете готовность воевать за интересы этих стран, но, как только вы выйдете из-под контроля, сразу же будет в разы увеличено финансирование и поступит команда на тотальное разрушение императорской власти. Поэтому, всех мной упомянутых придется изолировать от общества в любом случае. — У вас есть имена всех террористов? — удивляется государь, что-то записывая в блокноте. — Не всех, конечно, но, самых известных. Естественно, государь, что я хорошо подготовился к спасению империи. Только, государь, тут сроками по два-три года ссылки на содержании государства отделаться не получится. Когда большевики придут к власти, они сначала будут всех стрелять без разбора, а со временем своим врагам начнут выдавать по двадцать пять лет каторги без права переписки. Они ваших ошибок не совершат и лишнего милосердия не проявят! Поэтому следовать их методами совсем не стоит, только, взять на вооружение будет явно не лишним. Видно, что такие срока на каторге поражают императора с супругой в самое сердце. — Да, понятно, что это медленная, очень мучительная смертная казнь через голод, холод и непосильную работу, — соглашаюсь я с ними. — Необходимо, если террорист или агитатор попались, упрятывать их надолго, минимум лет на десять. Лучше — чтобы навсегда, конечно, но, пока такого срока хватит, чтобы страна прошла через это опасное время. Тем более, тогда можно будет их легко перевербовать при нужде. Когда стоит выбор между двумя-тремя годами комфортной, пусть и скучной ссылки в захолустье и отказом от подрывной деятельности с работой на государство — тогда попробуй их перевербуй! А против десятки срока на каторге многие сердечно станут искренне возражать и переобуются в прыжке. Еще неотвратимо станут самыми вашими преданными защитниками, когда подпишут первые показания про своих же. Поэтому придется менять много законов и выпускать новые. Как раз Третья Государственная Дума уже распущена и есть время изменить страну, государь. Однозначно, что при большом желании до пятнадцатого ноября времени хватит. Это я ему намекаю, что срочные перемены нужны именно правящей династии, поэтому затягивать сроки выпуска и оглашения новых законов точно для него нет никакого смысла. Потому что новый состав Думы окажется таким же либеральным и абсолютно неготовым помогать самодержавию На эти слова государь не возражает и снова записывает новый параграф на бумаге в красивой папке с орлами. — Второе из важнейшего — это работа с прессой, газетами и журналами. Это важнейшая сторона пропаганды сейчас, люди должны читать о том, как у нас становится лучше жить, как растет промышленность, а не о том, что все сгнило и пора все поменять сверху и до самого низу. Эта сторона вашей власти совсем запущена, противники самодержавия побеждают с фантастическим перевесом в этой важнейшей сфере деятельности. Народ очень активно читает газеты и верит только печатному слову, а там поливают государственный строй империи из каждого утюга. Придется создавать Министерство Пропаганды или Правды, то есть, называться оно будет, конечно, по-другому, но, смысл окажется именно таким. Открывать новые газеты не стоит, набрать персонал окажется сложно и времени лишнего уже совсем нет. А разъяснять и растолковывать вашему народу смысл ваших же поступков требуется уже сейчас. Император снова кивает головой и опять пишет в блокноте. — Лучше один раз предупредить и оштрафовать за оскорбление императорской семьи и прочую клевету на страну, а потом просто конфисковать саму типографию и печатный орган. Предлагать хорошие деньги самым известным журналистам и редакторам за более-менее объективное освещение жизни страны. Петь сплошные дифирамбы государственной власти заставлять не стоит, такие газеты читать никто не станет и они повиснут на шее государства. Пусть умеренно критикуют и хвалят перемены в стране. — Хозяева печатных изданий — это все самые уважаемые представители финансовой, торговой и промышленной элиты. Они будут против! — законный аргумент у императора.