Когда не смогли с первого раза дотянуться до меня, поэтому отправили его на тот свет всем нам для назидания. Просто расстреляли из револьверов на выходе из квартиры вместе с ординарцем-охранником из нашего комитета. Нападение оказалось довольно грамотно организовано, путь отхода для боевиков тоже, так что никого не нашли, даже револьверов. Если бы Джугашвили не находился в заключении, а гулял сейчас на свободе, я бы подумал, что это именно он мог такое преступление спланировать и организовать. А что такого, теперь нами должны по поручению иностранных правительств заниматься именно боевики социал-демократов. У них еще остались возможности такое покушение устроить и чтобы исполнители молчали потом. После уже использовавшихся боевых ячеек эсеров, нелегальная организация которых пока разгромлена полицией и нашим комитетом. Проживающему в Швейцарии вождю должно поступить финансово выгодное предложение, от которого нельзя отказаться, чтобы дать заработать себе и своим янычарам за труп и так очень враждебного большевистскому подполью чиновника из Охранки. Как нас по-прежнему называют критично настроенные газеты и другие печатные издания. Ничего, недолго им осталось злобствовать, скоро император должен распустить Думу, когда придет время решать, с кем воевать Россиюшке. С законом про иностранных агентов он пока затормозил, чтобы не поднимать шум заранее, обещает мне принять его одновременно с осуждением смерти эрцгерцога. Ну, посмотрим, насколько решительно окажется настроен император… Как раз в начале февраля месяца убили фон Коттена, так что, скоро моя очередь снова испытать свою удачу, как могут подумать окружающие меня сотрудники. На самом деле, с моими-то способностями мне особо ничего не грозит, если уж боевики не придумают какой-то особо дьявольский план с использованием большого количества взрывчатки. На место фон Коттена назначили его заместителя, служившего в Москве и ничего в петербургской ситуации не понимающего. Ну, такова политика назначения случайных людей при нашем императоре в действии! Николай Второй даже меня не спросил насчет моего мнения, поэтому, честно говоря, мои надежды для всей страны проскочить опасные водовороты через всего-то шесть месяцев немного поугасли. Хотя, может, таким образом он продемонстрировал свою независимость именно передо мной? Есть у него такое качество, чтобы не зависеть совсем от кого-то одного, император вполне способен устроить какую-то глупость. Да и ладно, пусть внимание боевиков привлекает не особо нужный нашему делу человек. Вполне это возможно, что и его убьют со временем. Я сам на должность начальника комитета никак не претендую, заниматься организаторской работой точно времени не имею. Расставляю ловушки на дипломатов и требую повышенного финансирования своим людям. Вести слежку в дорогих ресторанах, менять грим и одежду постоянно — недешевое удовольствие, иначе отслеживать дипломатических работников не выйдет. Это вам не за большевиками из рабочих кварталов наблюдать, попивая в пивных дешевое пиво и заедая его трехкопеечной требухой. Как раз в Четвертую Думу избрали пятерых депутатов от социал-демократов именно из рабочих, совсем слабо в теории классовой борьбы подкованных, а их предводитель, некто Малиновский, никем не проверенный товарищ, просто сбежит перед войной за границу без особых причин. Оказалось уже после февраля семнадцатого, что он с десятого года состоит на жаловании полиции и его отправила за границу именно она по каким-то своим мотивам. Не оправдал проявленное доверие товарища Ленина в 1912 году на Пражской конференции, где сразу же — беспрецедентный случай, по его рекомендации был избран в ЦК РСДРП. В 1918 году вернулся в уже большевистскую Россию из германского плена и был сразу же расстрелян в Москве по приговору суда. Наверно, именно, как не оправдавший доверие вождя мирового пролетариата. Так что я с раннего утра с охраной уезжаю в присутствие, как говорили чиновники еще при Николае Первом. Там и завтракаю, и обедаю, и ужинаю, собираю донесения и систематизирую самолично полученную уже из сотен источников информацию. Наша сеть осведомителей становится все гуще и раскидывается все шире по стране. Смотрю, насколько она совпадает с имеющейся у меня, принимаю решения и довожу их до подчиненных. К кому приставить усиленное наблюдение, кого просто арестовать и жестко допросить, кого посадить на время в кутузку. На кого из дипломатов собирать бумаги на выдворение, кого не трогать, а кому что передать через перевербованных источников. Интересная жизнь, закидываешь удочки и иногда попадается солидный улов, иногда срывается пустая поклевка. Такова жизнь, но, мне, конечно, очень помогает моя накопленная в интернете информация. А, самое главное, я знаю — когда и что случится, как сработать на опережение и слыву гением оперативной работы среди своих подчиненных. У офицеров появился такой здоровый энтузиазм, тем более, я рассказываю, чем им придется заниматься потом, когда они пойдут на повышение после стажировки при моей персоне. Как будет волнительно и хорошо прибыльно трогать воров-губеров за мошну, имея всю власть в руках для такого дела. Особенно хорошо я знаю слабые места задержанных подпольщиков и могу прямо из Петербурга дать совет нашим людям на местах, на чем ломать нужных людей, чтобы перевербовать их на раз. Много перевербованных — много информации, поэтому очень много работы — домой возвращаюсь к восьми-девяти вечера и сразу ложусь спать. Даже Таисью не трогаю частенько, хотя, она всегда не против. В марте сербы заключили с турками наконец мирный договор, как я предсказал императору, больше особо важного не случилось, если не считать американо-мексиканской войны. Но, как-то в середине марта, когда уже стало явно светлее на улице к восьми утра, садясь в прибывшую машину, я почувствовал из-за спины одного из своих офицеров определенно негативное внимание. Не как к чиновнику-полковнику царской власти от случайного прохожего пролетария, а как будто меня через прицел рассматривают. Пока нет никакого мандража в ощущениях, как при начале операции, пока только безопасное наблюдение за объектом. — Вот и профессионалы-боевики прибыли, — понял я про себя, — По мою душу. Пока чувствую только один взгляд из соседней подворотни, значит, это только наблюдатель работает. Думаю, несколько дней бригада, расстрелявшая моего прежнего начальника, будет присматриваться к моему образу жизни, прежде чем начнет мероприятие. Расставят людей по местам согласно имеющемуся плану и наличию оружия. — Так, как же их встретить? — теперь ломаю голову над этим вопросом. Не было бы моих умений, рассадил бы наблюдателей на подходах и вычислил бы подготовку к нападению. Не факт, что это получилось бы, могли их с большой долей вероятности заметить боевики и уйти на дно. Впрочем, всегда можно прихватить кого-то из них на наблюдении и попробовать расколоть быстро. Работать серьезным образом над наблюдателем, но, тут нет никаких гарантий, можно и обломаться, если боевик окажется стойким мужиком. Да еще попробуй его взять живым на открытом пространстве, начнет ведь сразу стрелять. Убить — очень просто, а захватить выйдет шумно и бестолково. Если не заняться этим делом мне самому. Они все равно нанесут удар, поэтому нет особого смысла искать другое место и время. Боевикам проще всего атаковать меня около дома, утром или вечером. Скорее всего, именно вечером, когда они издалека заметят подъезжающую машину, а мы их видеть не будем. Мы окажется уставшими после длинного рабочего дня, скорее бы в квартиру и спать, тут не до внимательного осмотра окрестностей. А утром всегда двое офицеров ждут меня около машины настороже, один проверяет подъезд и звонит в дверь. В дороге или у здания комитета у них шансов точно меньше, там и машина может прикрыть от бомбы или пуль. Офицеры мои тоже стрелять умеют, половину боевиков оставят лежать на мостовой, тем более, нас четверо со мной, как раз помещаемся в машине. Спереди водитель и один офицер, я сижу сзади со вторым в закрытом кузове. Он и выходит на улицу, чтобы открыть мне дверь автомобиля и в парадную передо мной заходит, провожая до двери квартиры. Нет, это случится во время высадки вечером или еще может начаться с утра, но, на это шансов гораздо меньше. В парадной меня ждать не будут, тут дворник как швейцар, постоянно настороже, любит отрывать дверь перед господином полковником, чтобы раз в месяц получить пару целковых на водку. Он сразу чужих заметит около дома и меня предупредит, как уже проинструктирован серьезно. Поэтому я теперь выхожу с утра, сразу же ставлю купол и жду какое-то время, осматривая вокруг парадной окрестности. Ну, еще с пятнадцать минут обозреваю территорию перед парадной из окна на всякий случай, нет ли какого излишнего внимания. Вечером приезжаю пораньше, когда еще есть свет, и перед выходом из машины с левой стороны снова выставляю купол так, чтобы полностью закрыть себя и машину. Делаю так несколько раз, позавчера и вчера как раз снова почувствовал внимание к моей персоне из-за угла, кто-то там стоит за деревьями и смотрит старательно на мою выгрузку из автомобиля. Я уже готов к началу нападения, оба раза оставляю офицера сидеть в машине, с моей стороны он будет только мешать мне защищаться. И вот сегодня, уже пятнадцатого марта по местному календарю я почувствовал нетерпеливое ожидание и с моей стороны, и со стороны охранника. Как только машина припарковалась перед парадной. — Значит, это случится сейчас. — Так, достали и приготовили оружие! — звучит первая команда. Офицеры выполнили приказ молча. — Вы, оба справа, охраняете свою сторону! Стрелять без предупреждения! Водитель, как только я выйду, сразу врубай заднюю и езжай назад! Понял приказ? — Понял, господин полковник! Но… — тут он захотел поспорить со мной. — Никаких но!!! — рявкнул я и, открыв дверь, одним движением выскользнул наружу. Времени уже нет на лишние разговоры, главное не остаться в машине, когда все начнется. Тут же хлопнул дверцей, после этого раздался дребезжащий звук включения задней передачи и машина качнулась назад. Как раз из-за угла выскочили один за другим два боевика, размахиваясь на ходу в мою сторону. До них метров пятнадцать, они подскочили метров на пять вперед и махнули руками. — Значит, все-таки бомбы, — успел подумать я, как раздались выстрелы справа. Похоже, офицеры оказались готовы и сразу же открыли огонь по боевикам со своей стороны, те начали стрелять в ответ. Я успел раскинуть свой защитный купол вокруг машины, но, она уже отъехала на пару метров, поэтому ее задняя часть оказалась без защиты. В этом момент атакующие с моей стороны бросили почти одновременно круглые черные шары мне под ноги. — Решили покалечить меня взрывами и потом добить из пистолетов, — успела мелькнуть мысль, как я мягким толчком купола отбросил бомбы обратно под ноги боевикам. Не совсем, конечно, под ноги, метра три не долетели до невольно попятившихся мужиков. Лица у них исказились от ужаса, выхваченные пистолеты не стали стрелять, они попробовали разбежаться в стороны от упавших перед ними по центру черных шаров. Которые тут же со страшным грохотом взорвались, качнув довольно умеренно мой купол. После этого и я открыл огонь, метя боевикам по ногам. По ним особо не видно, чтобы они получили какие-то серьезные ранения от взрывов, зато, одному я попал в бедра три раза, а второму два. Один выпустил, упав с лету на брусчатку, пистолет из руки, второй попробовал перевернуться с живота на спину, чтобы начать стрелять. С ним я не стал миндальничать, выпустил ему пару пуль в голову из второго револьвера и стрелок затих, откинувшись на землю газона. Так же прикрытый куполом я подскочил метров на десять ко второму раненому и откинул ногой валяющийся от него в паре метров пистолет. Сунул ему в рот горячий ствол своего револьвера с криком: — Лежать! И уставился на машину, из которой уже выскочили мои охранники и бросились куда-то, больше не стреляя. Хотя, тут же из-за угла раздался одиночный выстрел, кто-то гулко упал и из машины выбрался водитель. — Господин полковник, вы не ранены? — крикнул он и подбежал ко мне. — Придержи этого! Обыщи его, нет ли второй бомбы или оружия и вяжи руки! — бросил я ему и метнулся к машине, обежал ее, сразу увидев тело одного нападавшего с этой стороны. Он валяется, вытянув руки вперед и из простреленной головы на серые камни мостовой течет кровь. — Этот готов! — крикнул мне вернувшийся из-за угла охранник, крутя пистолетом в разные стороны. — Там еще один, только, он ранил Петра! Я выглянул за угол дома, около валяющегося боевика стоит второй охранник, зажимая плечо рукой. — Давай его в машину и пусть едут в госпиталь, — скомандовал я первому охраннику, — Мы с тобой останемся здесь!