Я скрестила руки на груди. – Общественной деятельностью занималась. За несколько лет работы в теткиной таверне я до нервного тика насмотрелась на мужиков, страдающих разной степенью похмелья, и мгновенно узнавала этот несчастный, тоскливый взгляд человека, мечтающего повернуть время вспять и провести вечер тихо, чинно, за интересной книжкой и кружечкой сладкого чая. Опыт подсказывал, что товарищ по команде, который был обязан скакать кузнечиком по замку и встречать суетливых гостей, находился где-то между стадиями «сегодня издохну, не поминайте лихом» и «лучше бы издох еще вчера». – Это твой вопрос жизни и смерти? – быстро проговорила я, обращаясь к Илаю. – Эй! Вообще-то, «это» пока еще живо и может вас слышать, – простонал с кровати болезный. – А тебе нравилось гулять по замку с тем парнем? – в точности копируя мой вкрадчивый тон, спросил Форстад. – Да! Очень нравилось! – не отводя взгляда, огрызнулась я. – Но мантия с пуговицей мне нравилась еще больше. – Ведьма, почему я раньше не замечал, что у тебя такой пронзительный голос? – промычал Дживс, далекий от чужих скандалов. – Нельзя ли потише? Я тут как бы стараюсь выжить! – Заболел, значит? – кивнула я. – Отравился. Он перевернулся на спину. Одеяло сползло, выказывая измятый пиджак, рубашку и развязанный шейный платок, по-прежнему, как змея, обвивающий горло. Дживс спал не раздевшись. – Чем? – Булочкой, – едва не зарыдал он, прикрывая рукой глаза. – Ведь чувствовал, что кислила! И запах от начинки шел такой странный. Скажи, Илай? Выходит, что они вместе устроили безудержное празднование моего проигрыша в споре? Мило. – Запах, значит, странный? – Я измерила Форстада многозначительным взглядом. – Не смотри на меня с таким упреком, я вчера был на разносе друзей по комнатам и на булочки не налегал, – уверил он. – Спину не сорвал? – Вроде нет, – совершенно серьезно повел Илай плечами. – Жаль, – вкрадчиво заключила я. – Дживс, пей побольше лимонной воды. К вечеру полегчает. Удачи. – И все? – приподнялся на локтях он. – Никаких снадобий? Форстад говорит, у тебя целый ящик всяких порошков и эликсиров. Тебе жалко, что ли, для друга? – Боюсь, от твоего недуга существует только одно верное средство. – Какое? – Мама! На что бедняга испуганно икнул и вороватым взглядом осмотрел загаженную комнатушку. Видимо, в красках представил, что будет твориться, если матушка войдет в двери. – А снадобий нет никаких? – вздрогнул он. – Вообще? Вздохнув, я вытащила из напоясной сумочки конвертик с порошком от головной боли, таскала на всякий случай… как натуральный ипохондрик, ей-богу. – Держи, болезный. – Дала, как от себя оторвала, – проворчал тот недовольно, но конвертик трясущейся рукой заграбастал. – Это что? – Противоядие от того, чем ты вчера испорченные булочки запивал. – Я же потом смогу выйти из общаги? – напрягся он, видимо, наслышанный о нашем эпичном знакомстве с его лучшим другом и сюрпризе в кувшине с крепленым вином. – Вылетишь, голубь! Главное, дверь с окном не перепутай. Время до начала тренировки таяло на глазах, не хватало еще опоздать из-за гуляки, не знающего меры в возлияниях. Я собралась уходить и развернулась на пятках. – Ведьма, куда ты? – жалобно позвал он. – На день открытых дверей! – отрезала я и кивнула Форстаду: – Чего и тебе желаю, иначе Армас нас живьем съест. – Вы оба меня покидаете? – охнул Дин, когда мы споро выбрались в коридор. – Что, даже никто не принесет лимонной водички?! Он продолжал стонать, но дверь закрылась и жалобы стихли. По пустой, залитой солнечным светом лестнице в обоюдном молчании мы спустились в холл общежития. В косых лучах плавала пыль, воздух был сухим и теплым, не верилось, что на улице мороз. И ничто не предвещало катастрофы, но она нас все-таки поджидала… Переход в учебный корпус оказался заперт! Я подергала за ручки, бесполезно погрохотала створками, надеясь шумом вызвать смотрителя, но старик, по всей видимости, тоже занимался общественной деятельностью, хотя общество ненавидел всей своей жадной до коридорных светильников душой. – И почему я не удивлена? – Эден, пошли через улицу, – предложил Илай. – Там же собачий холод, – мысленно покрываясь льдистой корочкой, простонала я не хуже похмельного Дживса. Не прошло и минуты, как отморозить зад уже не казалось отвратительной идеей, более того, я с радостью померзла бы, лишь бы выбраться из общаги! Смотритель забаррикадировал крыло! И нас в этом самом крыле. Уличные двери заперли на замок, закрыли на засов и наложили охранное заклятие. Для пущей надежности оставалось подпереть ручку шваброй. – Форстад, у тебя же были ключи от перехода! – вспомнила я. – Конфисковали, – покачал он головой. – Есть запасной выход? – Через окно, – съехидничал Илай, которого, похоже, совершенно не волновал прогул важного мероприятия. Аристократишке-то не грозило остаться без денежного довольствия на следующий месяц, а логика подсказывала, что именно деньгами меня накажет магистр. – Я… я даже разозлиться не имею права, потому что сама поперлась к Дживсу! – конечно же, взбесилась я и, как злой ребенок, неожиданно даже для себя топнула ногой. – Ты топнула ногой? – немедленно указал пальцем Илай. – Завидуешь, что умею? – Учишься быть принцессой? – То есть ты тоже топаешь ногами? Схватив его за руку, я попыталась добраться до новомодных наручных часов с золотым браслетом на крепком запястье. – Эден, не надо срывать с меня одежду, – глумливо ухмыльнулся он. – Закатай губу и не надейся! – Я проверила время и с отчаяньем воскликнула: – Двадцать минут! Армас нас не просто съест, а сначала заживо освежует! Возглас разнесся по помещению, отразился от стен гулким эхом, испуганно затих. – Что ты говорил об окне? – Ты шутишь, – покачал Илай головой, но, видимо, прочитал в моем лице решимость и тяжело вздохнул: – Нет, ты, как всегда, серьезно. Единственное окно, прыжок из которого не грозил отчаянным смельчакам переломом хребтины, находилось в алькове напротив комнаты смотрителя. Все еще не теряя надежды выйти из общаги через дверь, я постучалась к старику, но там была гробовая тишина. Илай легко забрался на высокий подоконник, с грохотом распахнул створки. С улицы пахнуло холодом, сверху посыпались колючие, мгновенно тающие снежинки. – Поверить не могу, что вылезаю из окна, – пробормотал он, посмотрев вниз. Ледяной сквозняк путал светлые волосы и, бросая в лицо снежные пригоршни, заставлял его щуриться. – Что ты там рыдаешь, принцесса? – задирая голову, поторопила я. – Тебе не впервой из окон вылезать. Здесь даже не третий этаж, выпрыгивай уже! – Внизу сугроб. – Мягче будет приземляться. – Я как раз боюсь, что приземляться окажется твердо. – Вот и проверишь. Сигай уже! – рассердилась я. Он нырнул за окно, а следом раздался грохот и ядреные ругательства. Сугроб действительно попался с сюрпризом. – Какого демона тут навалили хлама?! Кто хранит лопаты под окном?! – высказывался пострадавший. Ох, лопаты нашлись! А я-то ломала голову, где одну про запас достать. – Ну здорово! Нога в ведре застряла, – бранился он.