– И тебе, – согласилась она. – Если в сердцах прикончишь бездарность учебником, то зови. По-дружески помогу спрятать труп в сугробе. Зал для самостоятельной работы, что не удивляло, окутывали темнота и холод. Занятия в академии начинались только утром, нового смотрителя, видимо, еще не назначили, и даже двоечники сегодня устраивали поминки по каникулам, а не готовились к пересдачам. Живое тепло, обогревающее старый замок, не справлялось с ледяными сквозняками, атакующими огромное безлюдное помещение. Дуло безжалостно, хотя я сама видела, как в начале зимы кастелян заставлял лазать по лестницам и конопатить окна приснопамятных алхимиков, наказанных за взрыв атанора в лаборатории. От холода магические светляки в световом шаре впали в спячку. Лампу пришлось хорошенько потрясти, чтобы они проснулись. Я искренне пожалела, что не прихватила теплую шаль, и почти окоченела, пока дождалась Дживса. Он вошел ленивой походкой, словно никуда не торопился, приблизился к пустому столу с потрескивающей лампой и разочарованно протянул: – А конспекты? – Это я должна была у тебя спросить, – заметила я. – Почему ты с пустыми руками? – Хочешь сказать, что я плачу, чтобы еще и учебники таскать? – возмутился он. – Пока что ты мне ничего не заплатил. Дживс замялся, пожевал губами, почесал бровь. Весь его дурацкий вид говорил о том, что обещанных за занятия денег нет. – Слушай, Ведьма… – Он полез в карман, вытащил мелочовку и посчитал, перебирая медяшки на ладони. – Давай половину сорима сейчас, а утром остальное. Считайте меня меркантильной ведьмой, но в денежных вопросах я действительно крайне щепетильна, а раздражаться бесплатно можно и над собственными заданиями. – Ладно. – Здорово! – Дживс попытался пристроиться на соседнем стуле. Видимо, рассчитывал, что учебники, конспекты и писчая бумага материализуются из воздуха. Монетки со звоном ссыпались на крышку стола. Я поднялась и затушила трещавшую, не до конца разгоревшуюся лампу. – Или не здорово? – не понял парень. – Раз у нас нет ни учебников, ни денег, то отложим урок до завтра. – Ты просто так уйдешь? – возмутился Дживс. – Да, – оглянулась я. – Чего и тебе желаю. Тут холодно, как в склепе… – В моей комнате! – вскочил Дживс и, получив в ответ вопросительный взгляд, пояснил: – В комнате тепло! – Предпочитаю греться под своим одеялом. – А еще там и деньги, и учебники, и вообще… – Что ты имеешь в виду под «вообще»? – полюбопытствовала я. – У меня есть стол! – нашелся он и добавил: – Маленький. – Удачно позубрить. – Ведьма, это дело жизни и смерти! – заканючил он. – Отец грозил стереть мой портрет с семейного древа, если я вылечу из академии. – Дживс, прекрати давить на жалость, – проворчала я. – Мы договаривались на высшую магию, о сочувствии речь не шла… Пойдем заниматься, только не скули! – К тебе, ко мне? – У меня мандрагора. – Ты так называешь беспорядок? – блеснул остроумием он. – Я так называю хищный цветок, который ненавидит гостей. – Значит, ко мне. – Дин развернулся и немедленно устремился к выходу, потом вспомнил о разбросанных по столешнице монетках. – Деньги забыл! Вернувшись, он бережно ссыпал медяшки в ладонь и припрятал в карман. В этот трогательный момент у меня появилось смутное подозрение, что я подписалась терпеть придурка в долг. Дживс жил на пятом этаже, куда обычно селили старшекурсников. Комнаты здесь были побольше наших, но до аристократических хором не дотягивали. – У меня чуточку не убрано, – сообщил он, отпирая замок и входя. – Разбросано исподнее? – Я сделала шаг внутрь жилища и, едва не потеряв в липкой подсохшей луже туфлю, судорожно вцепилась в дверную ручку. Не знаю, что в представлении Дина Дживса считалось бардаком, но, по-моему, его комната представляла собой персональный ад аккуратиста-чистюли. В жизни такого не видела! Если бы мой ненормальный кустик решил в этой комнате мигрировать, пытаясь отыскать уголок свежести, то в завалах исчез бы без следа. Ни одним поисковым заклятием не нашла бы! Исподнее действительно было разбросано, точнее сказать, развешано: на спинке стула кумачом горели красные трусы в белый горошек. Под кроватью зарастали пылью носки, но, готова поспорить, при желании они вполне могли бы выстроиться в рядок с сапогами. Сбитое комом белье на кровати обнажало полосатый, похоже, привезенный из дома матрац. На учебной парте, не дотягивающей до гордого звания полноценного стола, теснились грязные кружки и всевозможная дребедень, не имеющая никакого отношения к учебе. На стене, со всех сторон стесненный цветными гравюрами полуобнаженных девиц, висел портрет семейства Дживс в полном составе: обалдевшая от возмутительного бардака мать с очумевшим младенцем на коленях, мрачный бородатый отец и пять старших сыновей, выстроенных по росту за спинами родителей. Подозреваю, что нарисованный Дин сам диву давался тому, как его живой оригинал загадил крошечную комнатушку. – Располагайся. – Не испытывая ровным счетом никакого смущения, неряха собрал со стула трусы и швырнул их в плетеную корзину для грязного белья в углу. К слову, не попал. – Что-нибудь выпьешь? – Он залез в переносной холодильный ящик и быстренько перечислил: – Имбирный эль, фруктовое вино, что-то коричневое в бутылке. Если можно, яду или на худой конец капли пустырника. Не имеется? Тогда воздержимся. – Ты всегда колдуешь на пьяную голову? – хмыкнула я, прикрывая дверь. – Случалось пару раз. – Поэтому ты мне платишь за уроки. – Тогда, может, чаю? Он безалкогольный. Невольно с подозрением покосилась на стол, где притулились грязные чашки, живо представила, как придется из них прихлебывать чаек, и поняла, что теперь седмицу не смогу смотреть в сторону заварки. – Что за навязчивая идея меня напоить? – буркнула я. – Пытаюсь выглядеть очаровательным. Гостеприимство, конечно, приятно удивляло – никогда не заподозрила бы в первом придурке нашего потока хорошее воспитание, но, коль яда в меню не имелось, хотелось бы выйти из комнаты без тяжелого пищевого отравления. – Если уберешь стол, то будешь вообще лучше всех, – кивнула я. Уборка заняла не больше полуминуты. Все, что могло быть сдвинуто, было сдвинуто. Все, что не имело смысла двигать, например, тарелку с присохшим остатком какого-то фрукта, переместилось на подоконник. Последним штрихом скомканную постель накрыло стеганое одеяло. Полтора часа спустя я была готова выхлебать весь алкоголь из холодильного ящика и даже неопознанную коричневую дрянь в подозрительной бутылке, лишь бы перестало мелко дергаться веко. А еще вывела новый закон мироустройства: если хочешь узнать, что творится в голове у человека, изучи его комнату. Официально заявляю, что в башке у Дживса была помойка и ни одной теоремы из базового курса высшей магии. Бедняга сопел, страдал и выглядел глубоко несчастным человеком. Я снова и снова ловила себя на мысли, что пришибить его учебником и спрятать тело в сугробе – это не преступление, а высшая форма гуманизма. Добро в чистом виде! Могу поспорить, меня даже в суде оправдают. Жалко, он был выше среднего роста и по виду весьма тяжелый – нам с Тильдой своими силами до симпатичного сугроба никак не дотащить, а Бади застрял на каком-то постоялом дворе и понятия не имел, что я возжелала совершить благородный поступок и избавить Дживса от мучений. – Слушай, гений, – не удержалась я от резкости, – ты за что платил своему столичному магистру, если даже основ толком не знаешь? – Кто сказал, что я ему платил? – моргнул он. – Ты. – Да я просто расценки узнавал. Глянь: теперь правильно? – Он подвинул лист, и я вздохнула с облегчением. С теоретической частью справились, пришло время закрепить новые знания на практике. – Перекрашивай в красный цвет, – дала высочайшее репетиторское соизволение начать колдовать по-настоящему. – Ага. Дживс размял шею и с серьезной миной принялся водить над каракулями раскрытыми ладонями. Неожиданно посреди листа начал надуваться пузырь. – Ты что намагичил? – удивилась я. Ученик убрал руки, а пузырь продолжал расти, словно бумага превратилась в каучук и теперь растягивалась. – Ложись! – рявкнул бездарнейший из неофитов. – Туда? – в ужасе ткнула я пальцем по направлению грязного половика, с начала осени не видевшего ни веника, ни заклятия чистоты. Да Дживсу придется меня повалить силой, чтобы я приложилась к этому пылесборнику! Мгновением позже он свалил меня со стула. Мы с грохотом рухнули на пол. От удара перед глазами заплясали звездочки и что-то нехорошо хрустнуло в несчастном плече, уже пару раз травмированном в прошлом полугодии. – Какого демона?! – взвизгнула я. – Молчи, дура! – Сам ты дура! Он плюхнул ладонь мне на затылок и силой заставил опустить голову. Щека прижалась к жесткому ковровому ворсу, а взору открылась дивная картина пыльных завалов под кроватью. – Не шевелись! Сейчас рванет! В воцарившейся тишине прозвучал тихий хлопок, следом едва слышное шипение. Взрыва не случилось. – Труп Дживса, да ты, блин, издеваешься! – ругнулась я, сбрасывая тяжелую руку.