И в этот острый момент дверь открылась и в комнату, как к себе домой, вошел Форстад. Он немедленно влип в невидимую лужу и выругался: – Ты когда-нибудь уберешься в своем гадюшнике?! Тут взгляд визитера остановился на нас, уютно лежащих в самом эпицентре этого самого гадюшника. Лицо окаменело, а в глазах вспыхнул нехороший огонек. По прошлому опыту знаю, если наедине с парнем я оказывалась в любой позе, кроме вертикальной, то Форстад непременно сочинял возмутительную гадость. В общем, судил о приличной девушке по себе! – Я, похоже, не вовремя? – буравя меня ледяным взглядом, чрезвычайно мягким голосом проговорил Илай. – Мы учили высшую магию! – в один голос выпалили мы с Дживсом и одновременно забарахтались, пытаясь подняться. – Вижу. Не буду мешать, – нехорошо усмехнулся он и развернулся на пятках. – Друг, ручку зажги! – крикнул ему в спину Дин. Дверь с треском захлопнулась. Со стены, обнажив клочок каменной кладки, печально свесилась гравюра грудастой полуголой девицы. – Зажги ручку?! – рявкнула я, вскакивая с половика. От резкого движения в голове нехорошо стрельнуло, а комната зашаталась. Пришлось схватиться за спинку стула, чтобы удержать равновесие. – А что они тут ходят? – возмутился бездарь. Стараясь сдержать крепкое слово, я на секунду прикрыла глаза, глубоко вздохнула и досчитала до шести, что в сложившихся обстоятельствах являлось подвигом, сравнимым со спасением мира. – Попробуем еще разок? – Дин приземлил пятую точку на стул, потом опомнился и суетливо пересел на шаткий трехногий табурет. – Слушай, труп Дживса, – проговорила я. – Отдай деньги за урок, и на этом закончим. – На сегодня? – Насовсем! Я не буду с тобой заниматься. – А как мне готовиться? – не понял он. – Найми Армаса! – Я же для красного словца сказал про Армаса, – простонал Дживс. – Значит, зубри по учебнику! Или вон, обратись к своему лучшему другу. Он неплохо знает высшую магию. – Ты что-нибудь слышала о мужской гордости? – Божечки, удивлена, что ты о ней слышал! – охнула я и протянула руку: – Мои соримы. Некоторое время он разглядывал раскрытую, как на паперти, ладонь, перечеркнутую чернильным шрамом от самописного пера, шмыгнул носом. – Ты знаешь, Ведьма… Мне завтра парни должны вернуть должок… Судя по всему, о мужской гордости он слышал, возможно, даже не раз, но в себе, похоже, никогда не обнаруживал. У Форстада зашкаливала, Дживсу не хватало, им точно следовало по-дружески поделиться. – И что? – Возьми сегодня пятьдесят монет, а завтра отдам остальное. Верхнее веко мелко и неприятно задергалось. Не произнося ни слова, я пересекла комнату, схватилась за ручку и… отчаянно выругалась, выплескивая накопленное за вечер раздражение. Ручка оказалась горячей! Форстад действительно ее зажег. В прямом смысле этого слова. Глава 2 Кружок войны На следующее утро из комнаты я выходила с опаской, почти уверенная, что в закутке увижу Дина Дживса с вкрадчивой улыбкой маньяка на физиономии. Ведь закон мироустройства по Анисе Эден гласил: если вечер закончился на грязном половике в комнате первостатейного придурка, то после завтрака жди самопроизвольное явление этого самого придурка под дверью. Он снова начнет умолять заняться с ним высшей магией, а в итоге повозит носом по загаженному коврику под ледяным взглядом своего лучшего друга. В довесок продемонстрирует красное исподнее, развешенное на спинке стула. И все совершенно бесплатно! Вопреки дурным ожиданиям закуток оказался пуст, зато этаж содрогался от какофонии женских голосов: – Извращуга! Зачем в открытую дверь подсматривал? Девочки, шваброй его! Шваброй! На драки я насмотрелась еще в теткиной таверне, где каждый вечер убирала столы и подавала напитки. Неторопливо закрыла дверь на ключ, поправила на плече сумку с учебниками и деловито вышла в общий коридор, в центре которого толпились девицы и кого-то прижимали к недавно побеленной стене. – Я не подсматривал, а мимо проходил! – провыл пойманный извращенец голосом Дживса. Вынуждена с прискорбием заявить, что новый закон мироустройства по Анисе Эден действительно работает, как часики с магическим зарядом. – А зачем остановился, мимо крокодил?! – размахивая домашней туфлей с острым каблуком и розовым пушистым помпоном, взвизгнула худенькая брюнетка в наспех накинутом халате (без помпонов). – Сидел на карачках и таращился в открытую дверь! – Что еще за крокодил? Шнурок просто развязался! Дамы, не прижимайте меня к стене, она пачкается! – Зовите смотрителя! – советовали те, кто не принимал активного участия в судилище пойманного маньяка. Вообще, Дживс, конечно, самый отмороженный из всех известных мне придурков. Кто, спрашивается, потащится с утречка пораньше в женское крыло? В это время этаж похож на поле боя: благовоспитанные адептки, напрочь проспав завтрак, истерично собираются на лекции, ругаются из-за очереди в помывочные кабинки и тихо ненавидят экзальтированных девочек-жаворонков, порхающих по комнатам с радостными улыбками. К нам на этаж затесалась таких парочка, саму от их утренней жизнерадостности с души воротило. С непроницаемым видом я прошагала мимо скандалистов. Староста направляла в грудь Дживсу швабру. На конце черенка потрескивали голубые искры какого-то заклятия. Понятия не имею, что именно она наколдовала, возможно, просто обманку, но именно угрожающая магия заставляла высокого парня цепенеть с видом кота, готового вскарабкаться на стену и повиснуть на лампе. Естественно, преступник, ищущий пути к спасению, засек меня и жалобно промычал: – Ведьма, помоги! – Знакомый? – ощетинились активистки в борьбе за женскую честь и гордость. – В первый раз вижу, – не сбавляя шага, уронила я. – Я принес деньги за урок! – с отчаяньем выкрикнула жертва. Тут же притормозив, я медленно обернулась и с нарочитым удивлением протянула: – Дживс, ты ли это с утра пораньше кошмаришь приличных девушек? – Не виноват я, она сама испугалась! – взвыло ходячее недоразумение в штанах. – Еще рогатой тапкой швырнула! Одинокая домашняя туфелька с острым деревянным каблуком действительно валялась на полу. Вторую туфлю жертва утреннего маньяка нежно прижимала к груди. – Ты же сказала, что не знаешь его, – с подозрением сощурилась староста. – Всю жизнь мучаюсь утренними провалами в памяти, – нахально заявила я. – Да отпусти ты его уже, – задергала ее за рукав поднявшая переполох хозяйка туфелек. – Пусть идет… Все-таки в дурной молве есть свои преимущества. После случившейся в прошлом полугодии туалетной драки с Амандой-четыре сорима соседки по этажу меня откровенно побаивались. Староста опустила швабру. Угрожающе трещащие голубоватые искры втянулись в деревянный черенок. Освобожденный Дживс перевел дыхание. – Но я все равно пожалуюсь смотрителю! – проворчала она. – Непременно, – согласилась я. – Заодно скажи, что в закутке кто-то своровал крюк от лампы, а то смотритель от меня прячется. Просьба ни восторга, ни энтузиазма не вызвала. Девушка пожевала губами, подхватила швабру и, гордо фыркнув, удалилась в ближайшую комнату. Мстительницы начали расходиться. – Тебя тут все боятся, – с уважением прошептал Дин, когда, как на прицепе, шагал за мной по коридору к открытым дверям женского крыла. – Я над этим долго работала. Ты что-то говорил о деньгах? – Отдам вечером, – пообещал он. – Сразу за два урока. – За два? – От немыслимой наглости я едва не запуталась в собственных ногах и притормозила. – Позволь уточнить, что за второй урок и каким вечером? – Мы в ответе за тех, кого приучили! – немедленно выпалил парень, понимая, что больше никто не собирается его готовить к экзамену. – Приручили, – поправила я. – Приучили, – покачал он головой. – От слова «учеба». Понимаешь? Игра слов такая… – Ладно, гений изящной словесности, если ты не понимаешь намеков, спрошу по-другому. Во вчерашней фразе «я не буду с тобой заниматься» тебя ничего не насторожило? Ни капельки? – Я сложила щепоткой пальцы, пытаясь образно показать эту самую капельку. – Да брось, Ведьма, хорошо ведь позанимались, – заканючил он.