Он не услышал зов. Лицо оставалось непроницаемым. Я встала рядом, хотела прикоснуться к плечу, но руку оттолкнуло, словно силой однополярного магнита. По всей видимости, дотянуться до него не позволяло какое-то защитное заклятие. Будь у меня такое, никогда бы не почувствовала «прелести» раздвоения! С безнадегой я подглядела очередное начертанное послание: «Где ты?» «Приветик» ушел в пустоту. Откуда Форстаду знать, что меня упрятали в потусторонний мир, где магия крепко спала, и письма застревали на подлете к границе. Мощной силой сознание затянуло обратно в безвременье, но напоследок я успела прочесть: «Я найду тебя». От резкого слияния из груди вновь выбило воздух и потемнело в глазах. Сидя на грязном холодном полу в фальшивой лаборатории алхимика, я хватала ртом воздух. Перед глазами плыло. – Смотри, какая сильная! – Голос пифии звучал, как из глубокого гулкого колодца. – Даже сознание не потеряла. – Помолчите, пожалуйста, – простонала я. – Хочу умереть в тишине. – В торжественной? – хмыкнул Флемм. – В гробовой! Держась за стену, я поднялась, выдохнула и спросила у Ботаника: – Как ты отправлял нам послания? Как писал на стене? – Если тебя вытолкнет с каким-нибудь предметом в руках, то можно им воспользоваться. Я случайно это выяснил, когда перенесся с садовым секатором к тебе в комнату и на меня начала шипеть маграция. – Ты ведь не пытался подстричь мой куст? – насторожилась я. – Может, пару раз для острастки лезвиями щелкнул… – туманно отозвался он. – Куст весь месяц кусался, как бешеный! Я думала, у него переходный возраст начался. – Эден, маграция – это растение. – Умник смотрел на меня, как на душевнобольную. – Ты просто с ним не жил в одной комнате, – буркнула я. – К слову, где нашел секатор? – Мы недавно попали в оранжерею. – Клара вздрогнула от отвращения, видимо, представив жуткое местечко. – Засохшие кусты, зубастые цветы… Она растерла плечи руками. – Мелом можно оставить на стене надпись, – продолжил Флемм. – А если разжиться грифельным карандашом, вообще получится отправить записку. Здесь много самописных перьев, но они пустые. Невольно я вспомнила, как в разгар лекции по высшей магии в кабинет проскочила птичка-записка, а Армас устроил показательную порку, заставив меня не только выловить письмецо, но и прочесть вслух. – У нас был кусок мелового грифеля, но он раскрошился, – вздохнула Клара. – До сих пор новый разыскиваем. – У тебя в руках раскрошился, – напомнил Ботаник. – Ты ничего написать не успела. – Зато я нарисовала лабиринт! – У ректора на двери. Он даже не заметил! – забранился Флемм. – Да? Твоя Ведьма тоже особенной смекалкой не блеснула, – парировала пифия, ловко приплетя меня. – Ты говорил, что она умная и быстро сообразит. Может, маг она и сильный… – Постой-постой, – осекла я спор, – вы сейчас меня назвали талантливой дурой? Надо было доходчивее объяснять! – А вы не старались понять! – накинулся на меня Флемминг. – Не досчитались одного товарища по команде, осенили себя божественным знамением и забыли! – Вообще-то, после финального испытания всем объявили, что Флемминг Квинстад отчислен по собственному желанию, – огрызнулась я. – Твоя мать думает, что ты от стыда бросился в бега… – Вы были у мамы? – кинулся ко мне Флемминг. – Да? Догадка блеснула у меня в голове, как вспышка. Удивительно, как глаза не засветились, будто магические фонарики, а над макушкой не закружились блестящие звездочки. Я пыталась покрепче уцепиться за мелькнувшую мысль и толком не видела бледного лица с черными кругами под глазами. – Эй, Эден! Не смей сейчас переноситься! – неверно истолковав молчание, он сжал мои плечи, по всей видимости, намереваясь хорошенько встряхнуть. – Вы видели маму? – Видели, – оттолкнула его руки. – Только не тряси. – Как она? – Будет лучше, когда ты вернешься, – не стала скрывать правду и тут же объявила: – Я расшифровала послание нашего магического рупора. – Какое? – не понял Флемм. – Ты говорила про замок, – повернулась я к пифии. – Не знаю, что за высшие силы тебе присылают «приветики», но они умные ребята. – Признала? – с неуместным высокомерием хмыкнула она. – Замок Дартмурт – это наше финальное испытание в прошлом полугодии. Огромный лабиринт. У нас не будет порталов для перемещения в преподавательскую башню, но двери-то никто не отменял. И я точно знаю, где там выход. Договоримся с командой, чтобы они пробудили этот квест. – Но как? – скептически протянул Ботаник. – Оставим «приветик». Уверена, что Форстад найдет способ. – Ты на них рассчитываешь? – Он скривился. – Да! Рассчитываю, – резко, почти агрессивно ответила я. – Если не на них, то на кого? – Ладно, предположим, план сработает… – начал он. Я было открыла рот, готовая взорваться возражениями, но Ботаник выставил палец, попросив на секунду закусить удила и помолчать. – Предположим, мы разыщем комнату, – повторил он. – Но каким образом передадим послание? Безвременье выталкивает на границу не по расписанию: графика посещений нет, рабочих часов тоже нет. Карты маршрута нам не выдают. Никто не знает, куда его перенесет лабиринт, может, за пределы Дартмурта. Да и перенесет ли вообще. – Зачем мучиться раздвоением, если им можно воспользоваться? – Клара слово в слово озвучила мою собственную мысль и пожала плечами: – В голове крутилось. – Когда безвременье выталкивает, это напоминает раздвоение, – пояснила я. – Может быть, не сразу, но я смогу оказаться рядом с Илаем или Тильдой. – Ты хочешь заставить лабиринт тебя вытолкнуть? – скептически спросил Флемм. – Попытаться никто не запрещает. Ей-богу, не сидеть же у стенки в заброшенной алхимической лаборатории, ничего не предпринимая и надеясь, что в конечном итоге мы окажемся в нужном месте в нужное время! Можно слоняться по изнанке, искать меловые грифели, снова и снова напоминать о себе, оставляя призывы о помощи где придется. Но что, если послания расшифруют, когда помогать станет некому? Только безумец, попав на необитаемый остров, швырнет в море бутылку с письмом и будет терпеливо ждать у кромки воды, когда его спасут! Одно радовало: нас не мучили голод и жажда. Знаете, невольно вспоминалась мрачная книжка, где несколько человек спаслись с тонущего корабля. Долгие дни без еды и воды, под палящим солнцем они дрейфовали по Великому океану. Страстно желающие выжить люди в одной тесной шлюпке… Я не дочитала, но слышала, что финал у истории паршивый. – Спорный план, – резюмировал Ботаник. – И в нем много белых пятен. – Да, – согласилась я. – План паршивый. – Давай попробуем, – кивнул он. Мы бродили по комнатам, пытаясь отыскать меловой стержень. Созданных для антуража мелочей имелось превеликое множество, любым предметом можно было пораниться или на худой конец пристукнуть друга, если совсем достанет, но ни одного мелового грифеля или осколка кирпичика – ничего, что могло рисовать линии. Ставлю создателям этого огромного мрачного безобразия «отвратительно» с пятью минусами! Ботаник беспрерывно ворчал, вспоминал Марлис, пару раз повторил, что от нее вечно были одни проблемы. – Ты помнишь наш первый квест? – резко прервала я бесконтрольный поток его претензий. – Со страшной рожей в темноте? – вздрогнул он. – В одной из комнат был мел. Марлис на него наступила. – Ты хочешь, чтобы мы отыскали ту комнату? – насторожился Ботаник. – Да, по лицу вижу, что ты собралась искать эту комнату… Не с первого раза, но нам удалось отыскать нужный квест. Едва мы окунулись в слепящую темноту, как в меня с двух сторон вцепились товарищи по несчастью, а Ботаник вообще уткнулся в плечо лбом. Воздух задрожал, помещение разделилось на две половины, отсекая нас от заветного кусочка мела. – Флемминг, помни! Мы уже здесь были и знаем что делать! – скомандовала я, пытаясь его стряхнуть с руки. Стряхнуть пифию не удалось, она вцепилась мертвой хваткой. Лучше пусть держится за локоть, чем упадет на пол и схватится за ногу. – Сейчас, дай мне секундочку, – пробормотал он и все-таки разжал пальцы. – У меня дурное предчувствие, – прошептала пифия. – Озадачься хорошим предчувствием! – приказала я. – Это не случается по заказу. – Вот и потренируйся. – Сволочь пятнистая никогда не потеряется, – проговорила она.