— Ты не представляешь, что это для нас значит. Ты же человек. — Звучит как оскорбление! Нельзя ли полюбезней и повежливей, если тебе нужна моя помощь. И вообще, уйди уже наконец! Он не двигался. — Тебе страшно, я понимаю, — проговорил он. — Не бойся. Через два часа я верну тебя сюда целой и невредимой. — Слушай, ты вообще понимаешь, что я говорю? — Разумеется, мы же говорим на одном языке. — Ты слышал, что я только что сказала? Никуда я с тобой не пойду. До чего ж ты упертый! Ты меня похитил! — А ты меня отлупила, — и он приподнял край свитера на идеально атлетическом животе. — И не играй тут своими мускулами, я не Валери, я на это не ведусь! — Да, — подтвердил он, — ты Эллисон Мюррей. И я не понимаю: при чем тут мои мускулы и на что ведется Валери, в отличие от тебя? Я просто хочу показать тебе синяк, который ты мне оставила. — Да ни при чем тут твои мускулы, забудь! Еще это ему объяснять! Все эльфы такие тупые? И фея Динь-Динь такая же? Она выдала Питера Пэна капитану Крюку. Из ревности. — Пожалуйста, пойдем со мной. — Что, простите? — Я прошу тебя пойти со мной. Попросил! Каких же усилий ему это стоило! Через себя перешагнул, по нему видно! Такому типу давно не приходилось никого ни о чем просить, если вообще когда-нибудь доводилось. — Обещаю еще раз: ты вернешься домой целой и невредимой. — Он взглянул на постер One Direction. — И я тебе достану билет на концерт вот этих ребят. — Да ты что?! А ты можешь? — Я бы тебе лучше котенка подарил, но в интернате нельзя держать животных. — Нет, ты скажи, ты мне организуешь билеты на концерт One Direction? Он кивнул. — Для меня и двух подруг, — уточнила я. Он прищурился и снова кивнул. — Ладно, порядок. Хотя вот еще что: ненавижу, когда решают за меня. Требую, чтобы сначала интересовались моим мнением. Хватит того, что мои родители, не спросив меня, сначала все мое детство протаскали меня за собой по каким-то закоулкам планеты, потом, тоже без моего совета, запихнули меня в интернат. И время от времени вызывают меня в Лондон на какую-нибудь пресс-конференцию, где я, против своей воли, должна изображать их отважную дочку, а потом меня сажают в поезд и снова отправляют в Шотландию, а сами — опять в джунгли. — Итак, я хочу, чтобы ты спрашивал моего мнения, — твердо повторила я, — и чтобы меня сначала попросили. — Я тебя попросил. — Но не спросил моего мнения! Одного «пожалуйста» маловато! — Ладно. Пожалуйста, будь так добра, не могла бы ты последовать за мной? Сарказм никуда не делся. — Билеты на концерт — часть договора, — ответила я так же подчеркнуто вежливо и иронично. — Согласен. Еще чего-нибудь желаете? Розы? Конфеты? Бриллианты? — Спасибо, это лишнее. У нас ведь не свидание, — напомнила я. Нужны мне твои розы! — Тогда идем? — Мне надо надеть чулки и ботинки. — Других пожеланий точно нет? — Точно. Натягивая чулки и ботинки, я все думала: как бы ему сказать поделикатнее? — Да говори уже! — рассердился Финн. Ладно, скажу как есть! — Я боюсь темноты! У меня приступы паники начинаются! Покрываюсь холодным потом и задыхаюсь! Фу, призналась! Он даже не улыбнулся. — Факела достаточно? — нетерпеливо бросил Финн. — А фонарика Maglite[16] у тебя не найдется? На этот раз он ухмыльнулся, и эта ухмылка изменила все его лицо. Наконец-то он не выглядел как ангел мести. — Есть кое-что в этом роде, — ответил Финн, — но за ним придется зайти ко мне домой. Позор квартала Мюррейфилд Как же это так получилось, что я потащилась в сырые мрачные подземелья за подозрительным типом, который нагло пролез ко мне в комнату?! Я не могла, как мои подруги, похвастаться ни бирюзовыми глазами, ни потрясающей фигурой. А его спортивный кар в стиле «авто Джеймса Бонда» оказался древним и, очевидно, пережил не один ремонт. Правда, салон был отполирован до блеска. Но расцвет карьеры этой машины пришелся годы на 1960-е. Финн повернул в сторону квартала Мюррейфилд. Зачем нам в самый аристократический квартал города, где обитает эдинбургский бомонд? Мы остановились перед строением, типичным для этого района: это была вилла девятнадцатого века, из светло-серого песчаника, с аккуратным палисадником и гаражом на два автомобиля. Снаружи выглядело солидно. Внутри царила ветхость. В доме семейки Аддамс и то меньше паутины. Самое место для почитателей Тупика Мэри Кинг. — Это музей? — спросила я, смахивая паутину с одежды. Лестница в конце коридора вела на второй этаж. — Нет, — бросил хозяин. — Но человек не может жить в такой разрухе! — Я кивнула на обои, полосками свисавшие со стен. — А люди здесь и не живут, — ответил Финн и исчез в темном конце коридора. — Не оставляй меня тут одну! Мне идти за тобой или что? В конце коридора загорелся свет, и я пошла в ту сторону. Под потолком светилась люстра, плотно затянутая паутиной, скупо освещая пыльные полки. Когда-то это была гостиная, теперь же, видимо, не то мастерская, не то склад инструментов. Очень странных инструментов. Это были не дрели, не пилы, но чудные щипцы с крюками, нечто вроде молотков, но с трехгранными остриями на концах, какие-то редкостные отвертки, напоминающие средневековые орудия пыток. На других полках лежало оружие: арбалеты, кинжалы, пики, алебарды и луки со стрелами. — У тебя есть лицензия на хранение оружия, Финн? Я уже пожалела, что пошла за ним. Бандитское логово! Идеальное место для преступления. В грязном подземелье и то безопаснее! — Лицензия нужна только для огнестрельного оружия, — уточнил хозяин, не обращая на меня внимания и подходя к самой большой из полок. Здесь горой были навалены лампы и фонари — от люстр до древних римских масляных светильников. Керосинки, свечи, терракотовые светильники, железные кованые фонари, смоляные факелы, канистры с маслом и фитили. Финн взял с полки железный фонарь с голубоватым газовым светом, отвинтил крышку и проверил содержимое. Потом снова закрутил крышку, взял что-то с полки с оружием и спрятал в карман. — Все, пошли. — Зачем тебе нож, Финн?