— Зачем кому-то считать бабочек? — не понял Финн. — Спроси при случае моих родителей. Они постоянно занимаются чем-нибудь подобным. Море было такое бирюзовое! Такое прозрачное! Рифы на дне видны как на ладони. А на берегу пока хватает глаз — яблоневые сады. Пчелы и бабочки без счета кружат в бело-розовом мареве. Птицы поют — белые, черные, коричневые, пестрые, всякие. Чайки кружат над пляжем. Вороны уселись на шпиль одной из башен. — У тебя с родителями сложные отношения, Да? — заговорил Финн. — А у тебя с Хлоей? — Это трудно объяснить. И касается только нас с Хлоей. — Ты хочешь знать все, а сам ни на один вопрос толком не отвечаешь. Волосы у него на солнце отливали золотом, а глаза — бирюзой, как море. В уголках губ снова появились милые морщинки. Видели бы его сейчас те две красотки из музея! — Осторожно, Финн. Когда улыбаешься, ты похож на человека. Он дернул меня за мои рыжие космы: — Осторожно, Эллисон, не заходи так далеко, иначе мне придется быстро прервать наше волшебное путешествие. Скажи лучше, откуда у тебя шрамы на ноге? — Несчастный случай, — выдала я стандартный ответ. Дальше обычно следовал вопрос, была ли это автомобильная авария. Пусть будет авария, я всегда так и отвечала. — А что случилось на самом деле? — посмотрел на меня Финн. — Я же умею читать мысли — забыла? Правда, только когда гляжу тебе в глаза. Я не говорил? — Нет. Ты забыл меня предупредить. И о нимфах тоже. Ты такой забывчивый, Финн. Он пожал плечами: — Я тебе уже говорил — есть вещи, о которых тебе лучше не знать. Говорил. Что такого страшного таится в их мире, о чем посторонним нельзя знать? Или у них как у мафии: того, кто слишком много знает, приходится убить? — Как-то так, — подтвердил Финн. — Так что за несчастный случай? — Упала со скалы в ущелье, пролежала там два дня, пока меня не нашли. — Ты могла погибнуть, — посочувствовал он. Ненавижу эту историю. Пора сменить тему. — Что там за крепость на скале? — Школа, — ответил Финн. — А что за каменный круг? Удивительно, как он здорово сохранился. Совсем нетронутый. Или он не такой уж старый? — Намного древнее Стоунхенджа. Просто не разрушенный. Это одно из наших учебных пособий. Ты же знаешь, что Стоунхендж выстроен по солнцу и в соответствии со сменой дня и ночи. Ты не друид, поэтому детали тебе знать не положено, но всем известно, что каменные круги служат для занятий астрономией, астрологией и подобными науками. — Астрологией? Вас тут учат управлять небесными светилами или как? Я не смогла скрыть иронию. Ни Эмма, ни Камилла не увлекались эзотерикой, зато ею была одержима Бонни МакРид, моя одноклассница с литературных курсов. Она всегда таскала с собой в кармане какие-то обереги и даже магический маятник. Камилла в шутку иногда просила ее погадать. Бонни гадала, маятник качался, но предсказания никогда не сбывались. Вместо ответа Финн опять вернулся к моей нелюбимой теме: — Как ты смогла выжить при падении в ущелье? Ты же была совсем маленькая тогда. Ты с тех пор боишься темноты? — Думаю, да. Мне пришлось одной пролежать в темноте долгое время. Я уже готовилась к визиту стервятников. На этот раз он посмотрел на меня своими бирюзовыми глазами с настоящим сочувствием. — Когда я пришла в себя после падения, вокруг было совершенно черно. Я была одна. Все тело болело. Полная неопределенность и неизвестность. Потом, когда меня спасли, я часто стала просыпаться в темноте. — Темнота тебе не враг, Эллисон. — Ну да, хорошо тебе говорить, ты к ней привык, ты уже целую вечность сторожишь Врата в темном подземелье Эдинбурга. — Да, может быть, я слишком долго торчал в темноте. И давно перестал ее бояться. Вот как ты не боишься Хлои. Или меня. — А разве я должна тебя бояться? — Я другой. Я эльф. Чужого и незнакомого всегда боишься. Интересно, эльфы умеют целоваться? Уверена, что умеют. Такие губы просто созданы для этого занятия. Впрочем, меня еще никто никогда не целовал, я вообще еще не знаю, каково это. Финн выпрямился и стряхнул песок: — Пошли. Ну вот! Опять «пошли»! Почему он такой желчный и злой? — Еще пять минут, — взмолилась я. — Пошли, времени нет. Мне еще в колледж тебя отвозить. Опять этот эльфийский тон! Да, не забыть бы впредь: не смотреть ему в глаза, пусть не читает мои мысли! Как здесь тихо! Только звуки природы и тишина! Как же, оказывается, шумно в городе! Здесь не ревели моторы автомобилей, не грохотали поезда, не летали самолеты. Тихо и спокойно. Идиллия. Финн поднял что-то с земли. — Что это? Это был леденец, выпавший у меня изо рта и теперь весь облепленный песком. — Ладно, идем, — приказал Финн. Я стряхнула с ног песок, надела носки и ботинки. Но песок уже попал внутрь и мешал. — Мне нужно еще раз вытряхнуть ботинок, — объявила я и уселась на землю. Финн застонал, опустился передо мной на колени и помог мне отряхнуть ногу, отчего мне стало щекотно и я хихикнула. — Щекотно? — удивился Финн. — Еще как! А знаешь, у Камиллы самое щекотное место — под коленками. Когда она сердится, достаточно потрогать ее коленку — и она от смеха упадет со стула. Финн натянул на меня носки и ботинки. — Ну теперь-то пошли? — Он протянул мне руку. Меня слегка ударило током. Не сильно. Финн рывком поднял меня на ноги, и я оказалась к нему вплотную: если бы встала на цыпочки — дотянулась бы до его губ. Финну нужно было всего лишь немного наклонить голову. Я почти узнала, как целуются эльфы, но Финн отодвинулся от меня на почтительное расстояние. — Ну, идем, — скомандовал он жестко, как будто был зол на меня. Ему, конечно, было на что сердиться. Я отнимала у него слишком много времени и сил. — Ну, пошли, если надо, — вздохнула я. Чует мое сердце — спокойной жизни мне больше не видать. Что-то будет дальше? Зал друидов — Финн? Фионнгалл Лаогхейр, это правда ты? Мы поднялись в крепость и оказались перед огромными воротами, через которые можно было прогнать стадо слонов. В створке ворот открылось смотровое окошко и потом калитка в человеческий рост. А Финн между тем даже не успел постучать. Мы вошли внутрь. Нас встретил молодой человек со светлыми, коротко стриженными волосами. Уши у него были не такие острые, как у Финна, но и не совсем округлые, как у меня. Полуэльф, надо полагать. Но полуэльф не был и наполовину так интересен, как внутренний двор, куда мы попали. Он был окружен зубчатыми стенами с башнями. Прямо напротив ворот высилось огромное восьмиугольное здание с островерхой крышей, эркерами, галереями, переходами, угловыми башнями. Неужели это и есть легендарный Камелот короля Артура?!